Через выдержки из дневника зятя Муссолини и личной переписки Гитлера и дуче, доказываю, что Вторая мировая не только являлась "авторской" войной, но с определённого момента была абсолютно неизбежна...
"Война — дело решённое"
В канун очередной годовщины нападения гитлеровской Германии на Польшу хочу продемонстрировать любопытную переписку, состоявшуюся 1-3 сентября 1939 года между двумя союзничками по "Стальному пакту". Речь, как вы догадались, о Гитлере и Муссолини. Но сначала несколько вводных...
Как известно, в мае 1939 г. Гитлер полуобманом затянул Муссолини в обязывающий союз, по которому Италия при любом военном конфлике Германии с третьими странами должна была тут же присоединиться к ней (как и в обратном случае). Как мы знаем из сохранившихся дневников зятя дуче, негласно (то есть не под протокол) условием присоединения Италии к данному пакту стала гарантия Гитлера, что война не начнётся ранее 1942-1943 гг., так как итальянцам нужно было время на перевооружение и подготовку (при этом завоевательную войну дуче желал почти столь же страстно, как и фюрер).
"Стальной Пакт" был подписан 22 мая 1939 года, а буквально на следующий день Гитлер собрал в рейхсканцелярии генералов вермахта, перед которыми произнёс печально знаменитую речь о характере предстоящего конфликта с Польшей. Выступление диктатора запротоколировал его адъютант Рудольф Шмундт и, судя по документу (полный текст есть в сети), Гитлер среди прочего тогда заявил:
- что экономические проблемы Германии более невозможно решить без вторжения в другие страны и кровопролития;
- что (цитата) "Данциг — не та проблема, ради которой всё затевается, речь о расширении жизненного пространства, обеспечении продовольствия и решения проблемы Прибалтики" (как же всё-таки Сталин зрил с последним в корень!);
- что само по себе это пресловутое "жизненное пространство" — "пропорционально величию государства";
- что заморские колонии — не решение проблем, поэтому Германии нужны именно восточные окраины Европы;
- что (цитата) "напасть на Польшу следует при первой подходящей возможности";
- что подобная политика скорее всего приведёт к войне с Западом, но выходов нет, а восточные земли дадут ресурсы в грядущем противостоянии. И т.д. и т.п.
В общем, предстал неприкрытым нео-Чингисханом 20 века, фактически пересказав собравшимся генералам свой же "Майн кампф" (ах, как не любят об этом упоминать всякие "резуноиды" и "солонинцы", они буквально ни словом о гитлеровских планах). С учётом разработанного ещё в апреле 1939-го "плана Вайс", понятно, что уже весной 1939-го Польша была обречена...
"Они нечестные предатели!"
При этом в публичном пространстве Гитлер как ни в чём не бывало продолжил играть роль "голубя мира", искренне ратующего против войны. Причём верили в это и союзные итальянцы, и многие рядовые немцы. Муссолини так вообще уже примеривал на голову корону распорядителя второго "Мюнхена". Знаете его излюбленное выражение тех дней? Не поверите — "сделка"!
Да, весной-летом 1939-го дуче буквально бомбардировал Гитлера предложениями о посредничестве в "сделке" с Западом по Данцигу, не зная, что тот играл свою игру. Именно своего итальянского союзника Гитлер будет иметь ввиду уже в августовской речи перед теми же генералами, когда скажет о возможных попытках предотвратить предрешённое нападение на Польшу:
Только бы какая-нибудь свинья в последний момент не подсунула мирные инициативы...
Но в августе 1939-го неискренность Гитлера Муссолини уже раскусит. И когда ситуация вокруг Польши начнёт накаляться не по дням, а по часам, дуче отправит с разведывательным визитом к Гитлеру своего зятя Галеаццо Чиано. Будучи министром иностранных дел фашистской Италии на месте тот сразу же смекнёт, во что их обманом втравили немцы со "Стальным пактом". Это приведёт Чиано в бешенство, следы которого можно обнаружить в его личном дневнике.
Я составил для вас небольшой дневниковый дайджест времён августовского визита Чиано в Германию, чтобы вы имели представление о моральном состоянии итальянских подельников Гитлера в те судьбоносные дни. Как по мне, именно дневниковые записи Чиано глубже всего раскрывают истинный характер отношений двух хищных фашистских режимов, а главное — степень их "искренности".
В них перед нами во всей красе предстаёт нерешительный дуче, заметавшийся в канун великой катастрофы в когнитивном диссонансе между собственной алчностью, антигерманскими настроениями и неприкрытым страхом перед Гитлером. Что ж, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто услышать...
Из дневника Галеаццо Чиано:
9 августа 1939 г.
...Риббентроп одобрил идею нашей встречи. Я решил ехать завтра ночью, чтобы встретиться с ним в Зальцбурге. Дуче хочет, чтобы я представил немцам документы, доказывающие, что начать войну в данное время было бы безумием...
10 августа 1939 г.
Дуче более, чем когда-либо убеждён в необходимости отсрочить конфликт. Он сам набросал проект отчёта о встрече в Зальцбурге, который кончается намёком на международные переговоры для разрешения проблем, угрожающих потрясти жизнь Европы.
Прежде чем отпустить меня, он порекомендовал, чтобы я откровенно информировал немцев о том, что мы должны избежать конфликта с Польшей, поскольку невозможно будет локализовать его, а всеобщая война станет катастрофой для всех...
11 августа 1939 г.
...Риббентроп каждый раз уклонялся, когда я его просил подробно изложить линию поведения Германии. Совесть мучает его. Он слишком часто лгал о намерениях Германии в отношении Польши и теперь он чувствует неловкость, не зная, что сказать о подготовляемых им действиях.
Решение воевать непоколебимо. Он отклоняет другие варианты, которые могли бы удовлетворить Германию и дать возможность избежать борьбы. Я уверен, что если бы немцам дали больше, чем они просили, то они всё равно напали бы, потому что одержимы духом уничтожения.
Временами наша беседа становилась очень напряжённой. Я не задумываясь выражал свои мысли с резкой откровенностью, но это не поколебало его. Я начинаю оознавать, как мало мы значим в глазах немцев.
Атмосфера холодная, и холодность между нами распространяется и на наших секретарей. Во время обеда мы не обмолвились ни словом. Мы не верим друг другу. Но у меня, по крайней мере, совесть чиста, а у него нет.
12 августа 1939 г.
Гитлер очень сердечен, но он также бесстрастен и непоколебим в своём решении... Он говорит очень спокойно и проявляет нотки беспокойства лишь когда советует нам как можно скорее нанести удар по Югославии.
Я осознаю, что сделать что-либо более невозможно. Он решил нанести удар и он нанесёт его. Все наши доводы никоим образом не остановят его. Он продолжает повторять, что локализует конфликт с Польшей, но его уверенность в том, что великая война должна вестись, пока он и дуче ещё молоды, заставляет меня ещё раз подумать, что он действует нечестно.
Он хорошо отзывается о дуче, но не очень внимательно и без интереса слушает мой рассказ о тяжёлых последствиях, к которым война может привести итальянский народ. Я осознаю, что для немцев союз с нами нужен лишь для того, чтобы враг сосредоточил против нас часть своих войск, облегчив тем самым положение германских армий на фронтах. Их больше ничто не заботит. Судьба, которая может постигнуть нас, вовсе их не интересует. Они знают, что решение будет навязано ими, а не нами. В довершение всего они обещают нам лишь нищенскую подачку.
13 августа 1939 г.
Вторая встреча с Гитлером короче, но более насыщенна. Даже в своих жестах этот человек больше, чем вчера, проявляет непреклонную волю к действию...
Я возвращаюсь в Рим с отвращением к немцам, их методам действий и их фюреру. Они предали нас и лгали нам. Сейчас они вовлекают нас в авантюру, которой мы не хотели и которая может поставить под удар режим и всю страну в целом. Итальянский народ будет охвачен ужасом, когда узнает об агрессии против Польши, и, скорее всего, захочет воевать против немцев. Я не знаю, пожелать ли Италии победы или Германии поражения. Во всяком случае, учитывая позицию Германии, я думаю, что наши руки развязаны, и я предлагаю, чтобы мы действовали соответствующим образом, заявив, что не намерены участвовать в войне, которой не хотели и не провоцировали.
Реакция дуче сложная. Сначала он согласился со мной. Затем сказал, что честь заставляет его идти вместе с Германией. Наконец, он заявил, что хочет получить свою долю добычи в Хорватии и Далмации.
14 августа 1939 г.
Дуче озадачен. Я не задумываясь всеми средствами возбуждаю в нём антигерманские настроения. Я говорил об его упавшем престиже, о том, что он играет не очень благовидную роль второй скрипки. Наконец, я передал ему документы, доказывающие нечестность немцев в польском вопросе. Союз основывался на предпосылках, которые они сейчас отрицают: немцы — предатели, и мы не должны чувствовать угрызения совести, отворачиваясь от них. Но Муссолини как раз мучается от этих угрызений...
Я встречаюсь с польским послом. В туманных выражениях рекомендую ему умеренность. Наш советник в Варшаве говорит, что Польша будет сражаться до последнего человека. Церкви переполнены. Народ молится и поёт: "О боже, помоги нам спасти нашу страну". Этот народ завтра будет истреблён германской сталью. Он невинен и моё сердце с ними.
15 августа 1939 г.
Дуче, сначала отказывавшийся действовать независимо от немцев, после наших разговоров и после изучения моих материалов, убеждён, что мы не должны идти слепо вместе с Германией. Однако, он делает одну оговорку: он хочет выиграть время, чтобы подготовить разрыв с Германией, и сделать это не резко или неожиданно. По его мнению, демократические страны ещё могут, хотя это будет трудно, уступить, и тогда нам выгодно продолжать поддерживать немцев ради собственной доли добычи. Поэтому необходимо принять решение, которое даст возможность обеспечить следующее:
1) если демократические страны проявят решимость, мы должны иметь возможность "с честью" отделаться от немцев,
2) если демократические страны проглотят эту пилюлю, не вступая в борьбу, мы должны воспользоваться этим, чтобы раз и навсегда свести счёты с Белградом...
18 августа 1939 г.
Утренний разговор с дуче. У него обычная смена настроений. Он всё ещё считает возможным, что демократические страны не выступят, и что Германии удастся провернуть хорошую сделку недорогой ценой, а он не хочет остаться в стороне от этой сделки. Кроме того, он опасается ярости Гитлера. Он полагает, что денонсация пакта или нечто в этом роде может вынудить Гитлера оставить польский вопрос с тем, чтобы свести свои счёты с Италией. Всё это делает дуче нервным и беспокойным...
Вот в таких метаниях итальянцы и встретили 1 сентября 1939 года, когда Гитлер действительно начал безоглядное вторжение в Польшу.
В первые дни войны между двумя диктаторами-"союзниками" завязалась любопытная переписка, которую я и хотел вам продемонстрировать в данном материале. Сегодня мы в "режиме бога" имеем роскошь заглянуть за кулисы исторического процесса.
Что ж, первое оправдательные письмо Гитлер по дипломатическим каналам отправил дуче уже в день нападения. Вот его полный текст...
Шифртелеграмма рейхсканцлера Германии А. Гитлера премьер-министру Италии Б. Муссолини о начале военных действий против Польши:
г. Берлин 1 сентября 1939 г.
№ 440
Получена: Рим, посольство.
Послу лично в руки.
Вручить только после прибытия дальнейших телеграмм.
(Пометка от руки: «Недействительно. С тех пор была информация от мистера Кордта».)
РАСШИФРОВКА
Последняя попытка Англии добиться мирового соглашения также провалилась. Я заявил, что снова готов решить проблему между Германией и Польшей путем переговоров. Два дня я напрасно ждал польского эмиссара. Вместо этого: 1) в Польше была объявлена всеобщая мобилизация и 2) были предприняты новые невыносимые террористические действия. Среди них снова 7 (?) случаев нарушения границ, в том числе 3 особо тяжких. В данных обстоятельствах, учитывая, что я уже не раз предупреждал Польшу и просил прекратить такие действия, я, наконец, решил на силу ответить силой. Я разверну эту войну, — и будь что будет, — со всем фанатизмом, на который способны я и народ Германии.
Я благодарен Вам, дуче, за все приложенные усилия. Особенно благодарю Вас за предложение выступить посредником в переговорах. Однако с самого начала я скептически относился к этим попыткам, потому что польское правительство, — будь у него хотя бы малейшее желание решить проблему мирным путем, — могло в любой момент пойти навстречу. Но оно отвергало даже попытки любого реального соглашения, которое, согласно ситуации, потребовало бы уступки с его стороны. В конце концов, Германия ничего не забирала у Польши, а Польша у Германии забрала, и, с другой стороны, с поляками дурно обращаются в Германии, а с немцами – в Польше. Поэтому я не хотел, дуче, подвергать Вас опасности в роли посредника, усилия которого с высокой вероятностью оказались бы напрасными, учитывая упрямство и неуступчивость правительства Польши.
Независимо от дальнейших событий национал-социалистическая Германия так или иначе позаботится о том, чтобы на ее восточной границе воцарился мир и покой, которые радуют нас на остальных наших границах.
(Подпись) АДОЛЬФ ГИТЛЕР
Помимо комедии, которую откровенно ломает в письме Гитлер, обращает внимание, что в качестве оправданий для Муссолини он использует свои же провокации, организованные гестапо и СД в конце августа 1939-го (Гляйвице и т.д.).
Как бы то ни было, Муссолини на следующий день осторожно предложил Гитлеру посредничество и мир, прямо указав, что в случае отказа война будет "всеобщей и крайне долгой" (таким образом, он попытался пробить совесть Гитлера обременением ответственностью)...
Шифртелеграмма из посольства Германии в Италии в МИД Германии с информацией о предложении премьер-министра Италии Б. Муссолини выступить посредником в мирном разрешении конфликта между Германией и Польшей:
г. Берлин 2 сентября 1939 г.
№ 450
Совершенно секретно
Для высокопоставленных лиц или их представителей лично в руки.
Расшифровывать лично.
Главе миссии для личной и конфиденциальной информации.
Отправлена: 3 сентября 1939 г., 2 ч 50 мин.
Получена: 3 сентября 1939 г., 3 ч 00 мин.
Получена: посольство, 3 сентября 1939 г., 6 ч 30 мин.
РАСШИФРОВКА
По приказу дуче посол Италии вручил государственному секретарю следующий текст для фюрера, рейхсканцлера и министра иностранных дел империи:
Италия посылает информацию, – оставляя, разумеется, все решения за фюрером, – что у неё всё ещё есть возможность собрать конференцию с Францией, Англией и Польшей на следующих основаниях:
1) перемирие, в результате которого все военные силы останутся на тех же позициях, на которых и находятся сейчас;
2) созыв конференции через 2–3 дня;
3) решение польско-германских разногласий, однозначно выгодное для Германии по состоянию на сегодняшний день.
Эта идея, исходящая от дуче, лучше всего реализуема во Франции.
Данциг уже германский, и Германия уже обладает гарантиями, обеспечивающими большую часть её требований. К тому же Германия уже получила «моральное удовлетворение». Если она примет план конференции, то достигнет всех своих целей и одновременно предотвратит войну, которая уже сегодня грозит стать всеобщей и крайне долгой.
Дуче не настаивает на своем предложении, но отдельно подчеркивает, что вышеизложенное следует незамедлительно довести до сведения фон Риббентропа и фюрера.
Конец текста.
Ответ итальянского посла был обещан до 3 сентября
В своём ответе на муссолинивское послание-запугивание (я бы сказал "трусливое запугивание") Гитлер снова ясно даст понять, что не только не боится, но и отлично осознаёт масштаб развязываемых им событий. Он включил режим романтического "вагнеровского героя", гордо вступающего в борьбу против непонявшего его мира. Потрясающие по своей циничности строки...
Телеграмма МИД Германии послу Германии в Италии Г. фон Макензену с текстом сообщения рейхсканцлера Германии А. Гитлера для премьер-министра Италии Б. Муссолини о невозможности решить польско-германский конфликт мирным путем:
3 сентября 1939 г.
773 S Берлин AW1/2 977 630/626
3/9 2051 Правительственная телеграмма без приоритета – 459
Вниманию посла:
Я прошу, чтобы следующее сообщение от фюрера было передано лично дуче.
Дуче,
прежде всего благодарю Вас за последнюю Вашу попытку посредничества. Я готов был бы принять его, но только при условии, что есть вероятность гарантировать мне успешность данной конференции. Ведь вот уже два дня германские войска чрезвычайно быстро продвигаются по Польше. Было бы недопустимо обесценить дипломатическими интригами пролитую ими собственную кровь. Тем не менее, я полагаю, что путь к миру все-таки мог бы быть найден, если бы Англия не стремилась вступить в войну при любых обстоятельствах. Я не уступлю Англии, ибо я, дуче, не верю, что мир смог бы продержаться более полугода или года.
При этих обстоятельствах я счел настоящий момент, несмотря ни на что, наиболее пригодным для сопротивления. В настоящее время превосходство германских вооруженных сил в Польше во всех технических областях столь велико, что польская армия будет сломлена в самый короткий срок. Сомневаюсь, что столь быстрого успеха удалось бы достигнуть через год или два. За это время Англия и Франция так вооружили бы своих союзников, что решающее техническое превосходство германского вермахта не было бы настолько очевидным.
Сознаю, дуче, что борьба, в которую я вступаю, идёт не на жизнь, а на смерть. Моя собственная судьба при этом вообще никакой роли не играет. Но я также сознаю, что нельзя вечно избегать такой борьбы и что надо холодным умом выбрать такой момент, когда вероятность успеха гарантирована, и в такой успех я, дуче, верю непоколебимо.
Недавно Вы дружески заверили меня, что, по Вашему мнению, сможете помочь мне в некоторых вопросах. Заранее воспринимаю это с искренней благодарностью. Но я также верю, что – даже если сейчас мы пойдем разными дорогами, – судьба еще сведет нас друг с другом. Если национал-социалистическую Германию разрушат западные демократии, фашистскую Италию тоже будет ждать тяжелое будущее. Лично я всегда сознавал эту взаимосвязь будущего обоих наших режимов, и я знаю, что Вы, дуче, думаете точно так же.
Что же касается положения в Польше, хотел бы кратко заметить, что мы, естественно, откладываем все неважное, не тратим ни одного человека для выполнения второстепенных задач, а направляем всех действовать в свете величайших оперативных соображений. Благодаря нашим действиям находящаяся в Коридоре польская северная армия полностью окружена. Она будет стерта в пыль либо сдастся. В остальном же операции идут по плану. Каждодневные успехи войск превышают все ожидания. Господство нашей авиации, хотя в Польше задействована едва лишь треть ее, невероятно.
На Западе же я буду вести себя оборонительно, пусть там сначала прольёт свою кровь Франция. Затем придёт момент, когда мы всей силой нашей нации выступим против врага.
Примите мою благодарность, дуче, за всю Вашу поддержку, которую Вы оказывали мне в прошлом и в которой прошу Вас не отказывать мне и в будущем.
(Подпись) АДОЛЬФ ГИТЛЕР
Вот так походя ("я сделаю — и будь что будет!"), по воле одного одержимого человека мир и был ввергнут в самый смертоносный конфликт 20 века. "Ненужная война", как назовёт Вторую мировую Черчилль, опустошит европейский континент, унесёт десятки миллионов человеческих жизней и изменит сам ход исторического процесса. Осуществит она и мечту идиота Адольфа Гитлера, который железно застолбит в нём место самой кровавой фигуры в истории человечества.
Напоследок заключительное сообщение от посла Макензена о разговоре с дуче, в котором они обсудили последнее письмо Гитлера от 3 сентября. Осознав, что нацистского диктатора не напугать, и уж тем более не сбить с курса на развязывание войны, дуче "включил дурачка" и пояснил, что он это так, несерьёзно, просто "ради понта" (про мирные инициативы). А на самом деле, дескать, он отлично понимает фюрера и поддерживает его двумя руками.
Не преминул дуче напомнить и о собственной подготовке к войне, а также о посильной помощи Германии в виде сковывания французских войск на границе. Он отнюдь не желал "разных дорог" с Гитлером, а прямо таки рвался "младшим братом" в сообщники к самому крупному военному преступнику истории.
Хотя, может это со страху? Как бы то ни было, свою участь на Пьяццале-Лорето он заслужил сполна!
Шифртелеграмма посла Германии в Италии Г. фон Макензена в МИД Германии о беседе с премьер-министром Италии Б. Муссолини о полной поддержке Италией позиции Германии в польско-германском конфликте и на мировой политической арене:
г. Рим 4 сентября 1939 г.
№ 418 Весьма срочно
Совершенно секретно
Во время презентации сообщения фюрера, имевшего место в присутствии Чиано в 09:40, дуче сказал, что сообщит о своем мнении письмом. В ходе состоявшейся в результате получасовой беседы его пояснения были примерно следующими:
Он даже не задумывался о том, чтобы позволить себе участие в разрешении конфликта, необходимым условием для которого является выведение германских войск. Ни один человек во всем мире не станет всерьез рассматривать эту мысль как стоящую обсуждения, чтобы предложить подобное войскам, которые, к тому же, успешно продвигаются вперед. С истинным негодованием он отвергает такие идеи, а также он не станет рассматривать предложенный Парижем «символический вывод войск».
Зная о сильном желании Франции совершить еще одну, последнюю попытку, он выдвинул предложение с самоочевидным допущением, что в качестве обязательного условия оставшиеся вооруженные силы необходимо оставить на своих местах. В этом случае, если допустить, что фюрер может согласиться на предложение, возможно, он бы даже рекомендовал его.
Однако Англия, которая полностью виновата в развитии польско-германского конфликта, похоже, не желала компромиссного решения. Кажется, он знал, что посол Польши в Лондоне продолжал оказывать решающее влияние на положение в британском кабинете министров. Декларация Англии, которая положила начало периоду войны и за которой последовала Франция, правда, нерешительно, абсолютно «диотическая» и подготовлена людьми, которые, похоже, на карту ни разу не смотрели.
Какую форму может приобрести эта война? Она может вестись на воде, на земле или в воздухе. Прорыв линии Мажино на земле и прорыв линии Зигфрида – задачи безнадежные, французы вряд ли на них решатся. Даже если взять наш небольшой флот, он в любом случае не сможет совершить ничего решающего. Воздушные силы попытаются сбросить несколько бомб, могут разрушить несколько установок, но даже это не даст решающего эффекта, особенно если мы ограничим себя воздушными действиями, особенно оборонительными.
Коротко говоря, декларация войны – абсолютно абсурдное действие, потому что в результате останется только одно: война на истощение, и ударит она в том числе по тому, кто ее объявил.
Если в сообщении фюрера сказано, что фюрер и дуче «пойдут разными дорогами», значит, он абсолютного другого мнения. Напротив, в отношении методов и целей действует полнота договоренности, и он сделал абсолютно всё, особенно по военной части, что от него хотел фюрер и продолжает высокоинтенсивную подготовку. В Ливии критическим месяцем для него является сентябрь, после которого даже там он будет вооружен для успешной обороны.
Уже сегодня своими мероприятиями на альпийской границе и в Африке он «повязал» 400 тыс. солдат противника. Через военного атташе (этим вечером приглашенного в дом генерала Париани) он отправит фюреру подробное описание своих военных мероприятий с соответствующим графическим материалом, который демонстрировал мне и тщательно разъяснил. Доклад об этом сделает военный атташе. Хочу лишь особо подчеркнуть мысль дуче о том, что не только мобилизация прошла без осложнений, но и дух мобилизованных бойцов и их семей на высоте благодаря щедрым субсидиям.
В конце дуче снова заверил в своей помощи, какой бы мы ни пожелали, особенно в части рабочей силы и (в соответствии с моим предложением) прессы.
Дуче был в доверительном настроении.
/Подпись/ Макензен
