Вы долго просили наше мнение об адвокатской монополии. Мы изучили позиции коллег, адвокатов и даже заглянули в историю права, чтобы понять, откуда растут ноги у этой, мягко говоря, спорной инициативы. Вывод один: предлагаемая реформа — это не просто шаг назад, а целенаправленный прыжок в пропасть, дно которой выстлано обломками правовой системы.
Мы сознательно не будем повторять набившие оскомину мантры про неизбежное удорожание услуг и дефицит представителей в регионах. Это очевидные, но поверхностные следствия. Проблема лежит гораздо глубже — в самой сути и целях этой реформы.
Итак, почему адвокатская монополия — это безусловное зло, опасное не только для граждан, но и для самого государства.
1. Подмена понятий: государство лечит не причину, а симптомы.
Вводя монополию, государство, по сути, публично расписывается в полной несостоятельности собственной системы высшего образования. Десятилетиями оно закрывало глаза на то, как многочисленные «университеты» и «академии» штамповали дипломы юристов, превратив высшее образование в фикцию. Вместо того чтобы навести порядок в этой сфере, закрыть лавочки по продаже дипломов и реформировать систему аккредитации, Минюст предлагает лечить симптомы. Нам говорят, что адвокатский экзамен станет тем самым фильтром качества. Но это лукавство. Сдача экзамена по заранее известным билетам — это тест на память и усидчивость, а не на юридическое мышление. Способность заучить ответы на 200 вопросов не имеет ничего общего с умением выстроить сложную правовую позицию в деле, найти нестандартное решение или разбить в суде доводы сильного оппонента. Если государство действительно озабочено качеством, логичнее было бы создать независимую систему профессиональной сертификации на базе ведущих университетов в сотрудничестве с судами, с отдельными, сложными и практическими экзаменами для цивилистов, арбитражников и специалистов по уголовному праву. Но это тяжеловато. Проще загнать всех в одну корпорацию.
2. Провал существующей монополии: легендарное качество защиты по назначению.
Сторонники реформы говорят о повышении качества. Прекрасно. Давайте посмотрим на сферу, где адвокатура уже обладает стопроцентной монополией — на защиту по уголовным делам по назначению. Качество этих услуг, оплачиваемых государством, стало притчей во языцех и синонимом формального, ритуального участия. Работа по назначению давно превратилась в конвейер, где главная цель — не защитить человека, а как можно быстрее подписать протоколы и получить свои скромные, но гарантированные деньги от государства. Отсутствие реальной мотивации и конкуренции породило целую касту адвокатов, которые зачастую выступают в роли второго прокурора. Если корпорация не смогла обеспечить качество даже в той сфере, где она является абсолютным монополистом, с чего кто-то решил, что распространение подобной модели на сложнейшие гражданские и арбитражные споры приведет к иному результату?
3. Корпоративная импотенция: неспособность к самоочищению.
Нам говорят, что адвокатура — это сообщество с высокими этическими стандартами и механизмами саморегуляции. Факты говорят об обратном. Сообщество не в состоянии справиться даже с собственными рядами, когда речь идет о вопиющих случаях: адвокат Новиков целый год состоял в рядах ВСУ, прежде чем его с трудом лишили статуса. Адвокат Захватов, открыто собирающий деньги для врага и поддерживающий террористические подразделения, до сих пор не исключен. На главное выступление прекрасного Эльмана Пашаева дадим ссылку (https://t.me/zlawyers/975), там всего 5 секунд, посмотрите.
Из массы адвокатов, сбежавших из России и поливающих ее грязью, за все время статуса по причине отсутствия в стране лишили только одного. Это не просто медлительность. Это системный паралич корпоративной воли. Если руководство палат не может или не хочет оперативно избавляться от откровенных предателей, как оно будет реагировать на менее очевидные, но не менее вредные нарушения?
4. Беспомощность перед системой: неспособность защитить даже адвокатов.
Институт, претендующий на монопольное право защищать всё общество, должен в первую очередь демонстрировать силу и способность защитить хотя бы собственных членов. Что мы видим на практике? Адвокатура абсолютно беспомощна перед лицом полицейского или судебного беспредела. Даже выжать из представителей МВД формальные извинения за грубейшее, зафиксированное нарушение прав адвоката — это квест длиной в годы. Когда ярые защитники монополии сами вынуждены годами бороться за элементарное соблюдение профессиональных прав, это наглядно демонстрирует реальный вес и влияние корпорации. Если преторианская гвардия юриспруденции не может защитить себя, то какую реальную защиту она может гарантировать обычному гражданину или бизнесу?
5. Истинная цель — создание ручной касты юристов, что вредит государству.
Заявленная цель реформы — «повышение качества юридических услуг». Истинная — управляемость. Государству пытаются продать идею, что создание единой, подконтрольной корпорации — это благо, которое укрепит порядок. Это глубокое и опасное заблуждение. Сильное государство опирается на сильные и справедливые законы, а их сила и справедливость проверяются только в одном месте — в реальном состязательном процессе. Когда судебное представительство превращается в касту согласованных юристов, которые больше боятся потерять статус, чем проиграть дело, правосудие вырождается в ритуал. Суд перестает слышать сильные, независимые и смелые правовые позиции. В результате он начинает выносить слабые, неубедительные, не прошедшие проверку реальной юридической борьбой решения. Эти сырые судебные акты порождают нестабильность в экономике, убивают инвестиционный климат, вызывают недоверие к власти и, в конечном счете, ослабляют само государство, разрушая его правовой фундамент. Сильный оппонент в суде — это не враг государства, а бесплатный аудитор его правовой системы. Ликвидируя его, государство ослепляет само себя.
6. Монополия — путь к застою и интеллектуальной деградации. Конкуренция — двигатель прогресса.
Сегодня частные юристы, фирмы и адвокаты вынуждены бороться за клиента, репутацию и качество. Это заставляет всех развиваться, инвестировать в технологии, писать статьи, выступать на конференциях, быть умнее и эффективнее оппонента. Монополия же создает закрытое, самодостаточное и лишенное свежего воздуха болото. Когда конкуренты устранены законом, а вход в профессию контролируется одной корпорацией, стимулы к развитию исчезают. Зачем самосовершенствоваться, если клиенту все равно некуда идти? Зачем оттачивать мастерство, если твое положение зависит не от выигранных дел, а от лояльности руководству палаты? Фокус неизбежно сместится с борьбы за клиента на внутренние интриги. В долгосрочной перспективе это приведет к общему падению интеллектуального уровня профессии. Талантливая молодежь не пойдет в сферу, где ценится не интеллект, а конформизм. Конкуренция — это точильный камень для ума. Убрав его, вы получите не острый меч правосудия, а ржавый кусок железа, годный лишь для ритуальных взмахов. Совершать их будет нужно в париках, чулках и мантиях, конечно же.
Наш вывод: современная российская адвокатура не справляется даже с текущими задачами. Она слаба, внутренне противоречива и неэффективна. Наделять такую структуру монопольными правами — значит игнорировать реальность и сознательно вредить правовой системе страны, а значит и самому государству. Эта реформа не о развитии, а о деградации под маской порядка.
Отдельно дополнительно подчеркнем: наши претензии не к конкретным адвокатам — среди них есть огромное количество честных, профессиональных людей, неукоснительно соблюдающих закон и кодекс адвокатской этики. Мы говорим о российской адвокатуре, как об институте. И там всё печальненько.
Раунд!
@zlawyers