Всем, кто любит кино, всем, кому дорога память о том кинематографе, что когда-то был и у нас, и в мире, - о кинематографе, пусть и развлекательном по существу, но стремившемся все же к диалогу не только с тинейджерами (неважно 13 или 30 лет от роду), но с по-настоящему широким зрителем, всем, кто хочет узнать не просто историю технического совершенствования «десятой музы», но близко познакомиться с теми, кто делал кино - от продюсеров, режиссеров и «звезд» до плотников, маляров и статистов, всем, кто хочет представить повседневную жизнь русского кинематографиста первой половины ХХ века, в метрополии и рассеянии, а также и русского кинозрителя и кинокритика той эпохи, словом, всем, кто любит кино и не утратил еще надежды на его возрождение, следует познакомиться с этими замечательными книгами.
Они малотиражны, как всё настоящее сегодня, не так уж легки для чтения, поскольку автор их - не беллетрист, а ученый, не пестрят глянцевыми фотографиями кинодив, но по уровню и масштабу исследования эпохи и одного из главных ее культурных феноменов аналогов сегодня не имеют. Не имеют они также и ориентации на определенный возраст читателя, только, пожалуй, - на его культурный уровень. Но тот, кто хочет узнать и научиться, внимательно прочитав эти книги, несомненно, узнает и научится.
Проблема у предположительно широкого читателя книг Рашита Янгирова одна: отсутствие в широком доступе иллюстративного материала. К великому сожалению, увидеть своими глазами первоисточники, то есть те ленты, о которых рассказывается в книгах, за редчайшими исключениями, практически невозможно. А лент этих даже не десятки, а сотни и тысячи.
Впрочем, как сказано в одной из представляемых мною здесь книг, для постижения янгировских штудий гораздо важнее начитанность, нежели насмотренность. И это абсолютно верно. Если вы хоть что-то когда-то видели из кинолент начальной эпохи (ролики братьев Люмьер, комедии Чаплина, Китона, Линдера, ранние работы Протазанова, фильмы с участием Веры Холодной или Ивана Мозжухина), то, в принципе, сможете себе представить и многие другие фильмы той эпохи, о которой пишет Р. Янгиров. Другое дело - сама эпоха. Ее представить только по кинолентам невозможно, надо читать книги. А также журналы и газеты.
Внимательное, аналитическое чтение периодики 20 - 30-х годов, причем чтение профессиональное, творческое, чтение ученого и архивиста, рядовому читателю недоступное по причине отсутствия в широком доступе первоисточников, чтение и точный отбор нужного материала, его компоновка и короткий комментарий от себя - основа научного и творческого метода Рашита Янгирова. Так написаны все его статьи, очерки, вошедшие в представляемые книги и не вошедшие в них, опубликованные в различных киноведческих, культурологических, филологических и исторических сборниках.
Синтез значительной части опубликованных Р. Янгировым материалов дан в посмертном двухтомнике «Хроника кинематографической жизни русского зарубежья», подготовленном к печати его вдовой З.М. Зевиной. Именно этот двухтомник хочется рекомендовать широкому и молодому читателю в особенности - не только как наименее научное (то есть специальное) издание, но, пожалуй, и как наиболее беллетризованный труд автора. Он составлен таким образом, что и читается с меньшим напряжением (не говорю о напряжении, даже перенапряжении зрения вследствие мелкого шрифта, но это - общая беда современных нехудожественных изданий, ориентированных на серьезного читателя, у которого - парадокс! - как раз зрение-то чаще всего и оставляет желать лучшего), и картину дает более широкую, и в каком-то смысле являет собой авторскую энциклопедию не просто кинематографической, а именно повседневной жизни эмигрантского кинематографа, равно и жизни, так сказать, вокруг кинематографа, причем не только в крупных центрах размещения и развития «десятой музы» - Голливуде, Париже, Берлине, Лондоне, отчасти - Москве, но и в Китае, Югославии, Чехословакии, Латинской Америке, словом, везде, где жили и работали русские эмигранты «первой волны».
Надо подчеркнуть - именно эмигранты «первой волны». Несмотря на то, что второй том «Хроники...» обещает довести рассказ от 1930 до 1980 года (что, конечно, и невозможно по определению в одной книге), на самом деле подробное повествование доводится лишь до 1940-го, то есть до начала Второй мировой войны. События оставшихся четырех десятилетий умещаются на десятке страниц и, по сути, лишь кратко сообщают не столько о новых фильмах или новых участниках мирового кинематографического процесса, сколько о смерти старых знакомых.
Поэтому не следует искать на страницах «Хроники…» встреч с кумирами 50-х и позднейших десятилетий: ни Дугласы, ни Бриннер, ни Питер Устинов в нее попасть не могли - как потому, что не относятся к «первой волне» эмиграции, так, скорее всего, и потому, что автор этих замечательных книг завершить их не успел.
Но и все то, что вошло в «Хронику...», не может не поразить даже подготовленного читателя - обилием имен, трудов и дней русских кинематографистов, в тяжелейших условиях выживания, в рассеянии сумевших создать свою культурную империю, чьи границы были широко открыты для сотрудничества и с отдельными зарубежными мастерами, и с корпорациями. (В еще большей мере граждане этой империи трудились в соседних «государствах», иной раз составляя гордость одновременно и русского, и, например, как Л. Майлстоун - американского, или А. Волков - французского, то есть мирового кино.)
«Хроника…» не только дает общий план, глубокий и резкий, но и, конечно, выделяет целый ряд крупных планов ведущих кинодеятелей. Жизнь и творчество наиболее значительных кинематографистов русского зарубежья прослеживается по годам и фильмам. Смерть иных из них, например, Ф.И. Шаляпина, или крупнейшего режиссера А.А. Волкова, или актера И.И. Мозжухина, воспринимается читателем поистине как художественная трагедия.
За судьбами и творчеством других, скажем, первого аниматора В. Старевича или актера Н. Колина, добившихся успеха в Голливуде Рубена Мамуляна или Льюиса Майлстоуна (Льва Мильштейна) следишь так, будто читаешь не хронику, а захватывающий роман. Сочувствуешь, как близким знакомым, давно ушедшим, да не всегда даже и русским людям - наряду с нашими кинематографистами «Хроника…» хотя бы отчасти прослеживает творческие судьбы крупных европейских мастеров кино, постоянно сотрудничавших с русскими – Абеля Ганса, Марселя Л’Эрбье, Георга Вильгельма Пабста.
Итак, кинорежиссеры и продюсеры, актеры кино и театра, композиторы и художники, певцы и танцоры, критики и публицисты, политики и экономисты, статисты и рабочие, простые зрители - всё это кинематограф, всё это русские и всё это подлинные герои «Хроники…», кем бы они ни были - ведеттами или фигурантами.
Так, кстати, называется один из больших очерков, составляющих сборник «Рабы Немого» - единственную прижизненную книгу Рашита Янгирова, им самим составленную: «Мама! И всё это русские...». Над этой книгой автор работал два десятилетия. Вероятно, поэтому и получилась она у него на все времена. Перечитывать ее (да, собственно, и другие его книги тоже) можно и нужно многократно, поскольку сказанного так много, что всего, как в классике, ни за раз, ни за два не то что не усвоишь, а, пожалуй, и не заметишь.
Иначе говоря, опять же, как с классикой, с книгами Янгирова ты можешь расти, и они будут расти вместе с тобой, при каждом новом обращении к ним открывая тебе то, чего ты не заметил или не усвоил, да и не мог заметить или усвоить на том этапе своего взросления.
Огромный интеллект, научная честность, глубокий аналитический ум, стремление охватить факт или судьбу со всех сторон, способность показать не только исторический и культурный фон, но саму человеческую подноготную своих героев отличают каждый очерк «Рабов Немого», да вообще каждую статью Р. Янгирова, делая научную публикацию своего рода историко-психологической новеллой (во всех значениях понятия - в том числе и «новостью»), с прологом и эпилогом, как принято было в русской классике.
Читать, повторяю еще раз, нелегко (а русскую классику легко?) - плотность текста слишком велика, но и вполне возможно даже неподготовленному читателю: книги написаны чистым русским языком и не грешат излишним наукообразием. Последнее обстоятельство считаю одним из величайших их достоинств. Будучи кропотливым архивистом и ученым, Рашит Марванович Янгиров работал, ориентируясь не только на собратьев по профессии, но и на обычного читателя. У которого, добавлю, такого уровня авторов нынче почти нет.
«Рабы Немого» состоят из шести частей, или больших очерков. Первая часть знакомит читателя с жизнью и судьбой славных, но, увы, почти незнакомых нам Пауля Тиммана, Роберта Перского, Александра Ханжонкова, Александра Дранкова, Владимира Венгерова - русских кинопредпринимателей, заложивших основы отечественного кинематографа.
Вторая глава повествует о русском присутствии в германском кинематографе 20-х годов.
Третья, одна из интереснейших, посвящена «фигурантам», то есть жизни и труду статистов, безымянных поденщиков массовки и в немалой мере - их нанимателям.
Четвертая часть рассказывает историю краткосрочного, так и хочется сказать - скоропостижного романа с Голливудом Ивана Ильича Мозжухина, самого знаменитого русского актера эпохи Великого Немого.
Пятая - историю создания знаменитого фильма Абеля Ганса «Наполеон» (его можно легко найти в Сети) в контексте его, так сказать, русского «ингредиента».
Шестая часть, состоящая из восьми статей, посвящена различным аспектам кинематографа «первой волны» эмиграции - от поисков собственного лица и стиля ведущими мастерами киноискусства до первых опытов непрофессионалов, то бишь любительских «игр с камерой».
В целом же эта книга, глубоко продуманная и тщательно проработанная, дает достаточно цельную, широкую и замечательно интересную, живую картину ушедшей кинематографической и - шире - исторической эпохи если не во всем, то в богатом ее разнообразии.
Познакомив вас - очень коротко и общо - с главными книгами Р. Янгирова, скажу в заключение несколько слов о двух мемориальных изданиях. Одно из них - сборник янгировских статей «Другое кино», опубликованных в разные годы в журналах и коллективных сборниках, составленный известным филологом Абрамом Ильичем Рейтблатом для выходящей в издательстве «Новое литературное обозрение» серии «Кинотексты». Второе - сборник памяти Рашита Янгирова «Работа и служба», составленный филологом и культурологом Яном Левченко.
Сборнику «Другое кино» составителем предпослано замечательное предисловие, в котором дается глубокая и точная характеристика творческого феномена Р. Янгирова, чьи «пионерские работы» впервые в отечественной науке не только воссоздают в возможно полном (на сегодняшний день) объеме облик двух эпох русского кинематографа - начальной и «первоэмигрантской», но «рисуют во многом другой облик отечественного кинематографа» - как потому, что эмигрантское кино в сравнении с ранним советским - действительно, «другое кино», так и потому, что пишет Янгиров по большей части не о фильмах, но о людях, и не о звездах, но о самом «кинематографическом институте» - в широком смысле этого понятия. Или - цитируя А.И. Рейтблата:
Основным предметом своего внимания он (Р.М. Янгиров. - В.Р.) сделал не поэтику фильмов, не историю возникновения и развития киноэстетики, не творчество актеров, режиссеров, операторов, а социальный и социокультурный контекст их деятельности (связи кино с экономикой, государственными институтами, театром, литературой и т.д.)
Иначе говоря и, может быть, несколько упрощая, книги Рашита Янгирова, будь они чуть-чуть более беллетризованы, могли бы составить гордость знаменитой во всем мире книжной серии «Повседневная жизнь человечества». Во всяком случае, думаю, неплохо бы кому-то из вдумчивых публицистов составить для «молодогвардейской» версии этой серии книги, скомпонованной на основе янгировских публикаций.
Сборник «Другое кино» включает 18 статей, чрезвычайно интересных и по материалу разнообразных. Здесь и биографические исследования о судьбах крупнейших русских кинофабрикантов А. Ханжонкова и А. Дранкова, один из которых с блеском служил искусству кино, а другой - с таким же блеском штамповал «киноклюкву», а заодно, будучи в творческом и финансовом простое в Константинополе, придумал новый вид спорта (или азартную игру - как вам больше понравится) - тараканьи бега.
Здесь и острейшие даже по сегодняшний день статьи о том, как и кем снимались «царские» хроники, героями коих были и Николай II, и Ленин.
Здесь и превосходные филологические, по сути, статьи о том, как воспринималось советское кино литераторами «первой волны» эмиграции, или о том, как отображался кинематографический контекст в зарубежной русской литературе этого периода.
Здесь и статьи о футуристических кино-литературных экспериментах, и о жизни литератора и кинематографиста Эжена Деслава (Евгения Славченко), и об аграрной документалистике...
Словом, тематический разброс на сравнительно небольшом хронологическом отрезке удивительно богатый. Жаль только, что объем именно этой книжки сравнительно невелик.
И, наконец, о сборнике памяти Р.М. Янгирова «Работа и служба», составленном Яном Левченко. По материалу это не киноведческая, а филологическая книжка. Собственно кинематографу посвящено лишь четыре из 16 статей, причем одна - на английском языке (перевод составителем не предложен, очевидно, всяк сегодняшний читатель обязан владеть английским).
По большей части материалы, здесь опубликованные, были инспирированы Р. Янгировым или же так или иначе входили в круг его интересов, равно как авторы - в круг его друзей, коллег и учеников. У этой книжки, в отличие от всех прочих, сегодня мною представленных, есть один существенный недостаток - она не вычитана корректором, да, пожалуй, всерьез и не редактировалась. Отсюда множество опечаток, технического брака, орфографических и грамматических ошибок, в изданиях такого рода и уровня, я считаю, недопустимых. Особенно забавно было встретить в интересной по материалу статье Т. Рогозовской отголоски не то мовы, не то жаргона Дерибасовской. В общем, к сожалению, подобного рода ляпы портят впечатление от хорошего дела и в целом интересной книжки.
А она действительно интересная. Даже местами интереснейшая. Статью, например, «Фарсовая киномотивика в "Зойкиной квартире" Михаила Булгакова» Н. Григорьевой и И. Смирнова, в которой нагляднейшем образом показано, из какого, в данном случае кинематографического, сора вырастают литературные шедевры, я уверен, с восторгом прочли бы все поклонники великого писателя, да и другие статьи о его творчестве, опубликованные в этом сборнике, - с большим интересом.
Есть здесь также любопытные материалы о Блоке и Набокове, о судьбе Михаила Чехова и новонайденном в киноархиве документальном эпизоде, в котором снят Сергей Эфрон; о Льве Толстом и Николае Пирогове, о Шкловском и Дон-Аминадо.
Мне же было особенно интересно прочесть письма киноактеров из собрания баронессы М.Д. Врангель, опубликованные безвременно покинувшим этот мир, как и сам Рашит Янгиров, О.А. Коростелевым (благодаря дружескому расположению которого я в свое время получил от вдовы Рашита Марвановича, Зои Матвеевны Зевиной, все книги, о которых здесь рассказываю), статью М. Одесского «Литература и газета: Очерки советской публичной культуры 1920-х гг.», статью О. Булгаковой о Михаиле Чехове и, конечно, упомянутый материал о «Зойкиной квартире».
Завершая этот поневоле неполный и в целом поверхностный рассказ о прекрасных книгах замечательного и, увы, слишком рано ушедшего из жизни ученого, хочу еще раз призвать всех, кого мой очерк не оставил равнодушным: обязательно отыщите и прочитайте книги Рашита Янгирова – они откроют для вас русскую культуру с почти неизвестной стороны.
© Виктор Распопин
Иллюстративный материал из общедоступных сетевых ресурсов,
не содержащих указаний на ограничение для их заимствования.