В книге «Бандитский Татарстан — 3» доктор юридических наук пишет о смерти ботаника Константина Мережковского, растлившего в дореволюционной России 26 детей. За свои преступления профессор так и не понес наказания.
Брат поэта-почти нобелевского лауреата, гениальный ученый и педофил. Этот набор ярлыков сопровождает фигуру профессора Казанского университета Константина Мережковского последние 100 лет. Навешанные еще журналистами 20 века, они дошли до наших дней практически не изменившись, как бы свидетельствуя, что история профессора — это не случайные клише, а реальные факты.
Так, Мережковский действительно был выдающимся ученым-биологом, опередившим свое время на более чем 50 лет — именно он разработал теорию симбиогенеза, официально получившую подтверждение лишь 1970-х годах благодаря появлению электронного микроскопа.
При этом был Мережковский и педофилом, «купившим себе девочку» у нищей женщины, пообещав дать ребенку образование и дворянскую фамилию. Однако вместо этого мужчина растлил малютку и сделал ее одной из главных героинь своих эротических фотоальбомов.
Примечательно также, что вырос «персонаж» новой книги Беляева в «дворянской семье нетитулованного рода» — и младшим братом ему приходится знаменитый поэт Серебряного века Дмитрий Мережковский, номинированный на Нобелевскую премию по литературе 10 раз.
Братьев принято считать представителями двух противоположностей, одну из которых представляет Мережковский-профессор, преступник и растлитель малолетних. А вторую — Мережковский-поэт, одухотворенный сыщик истины. Автор «Бандитского Татарстана — 3» приземляет оба этих образа и даже наводит меж ними мост, не выкидывая из повествования научных достижений ботаника, и не забывая о связях его брата с представителями нацистской Германии.
Родом из детства
Первый намек на развитие сексуальной перверсии, которая и привела Константина Мережковского к надругательству над 26 детьми, Максим Беляев делает в начале главы, посвященной преступлениям ученого:
«В 14 лет [Константин Мережковский] поступает в Императорское училище правоведения в Санкт-Петербурге, девиз которого с латыни переводится как «Предусматривай цель». Это было заведение закрытого типа, в котором в разное время учились Чайковский и отец автора «Лолиты» Владимир Набоков», — пишет в своей книге Беляев, также отмечая, что это училище славилось продвинутостью в плане гомосексуальных отношений.
До 14 лет юный Мережковский воспитывался главным образом няней — «старой немкой» Амалией Христьяновной. Получив домашнее образование, к 10 годам будущий профессор Казанского университета уже свободно писал и читал на английском, немецком и французском языках, а также знал итальянский и латынь. Жил при этом Мережковский в Санкт-Петербурге, в казенной квартире отца — столоначальника в Дворцовой конторе.
Глава семьи Мережковских имел чин тайного советника и честно служил государству как при Александре Втором, так и при Николае Первом. При этом придерживался мужчина, как нетрудно догадаться, крайне консервативных взглядов, из-за чего у них Константином даже произошел конфликт: отец выгнал его из дома после того, как юноша одобрил действия революционеров.
Но это позже, а пока наш герой только-только поступил в Казанский университет — это случилось в 1875 году.
Университет и первый секс-скандал
Закончив училище правоведения, Мережковский вдруг решает изучать в университете естественные науки. И с первого же года обучения делает успехи: его научный труд, посвященный фауне прибрежья Соловецких островов, удостоился Кесслеровской премии в 110 рублей, однако сессию Мережковский все же завалил. Автор «Бандитского Татарстана — 3» утверждает, что это связано с политической обстановкой в стране: студенты были охвачены революционными настроениями.
Мережковскому удалось восстановиться — и уже в 1879 году, будучи студентом четвертого курса, он отправляется в заграничное турне, спонсируемое университетом. Вернувшись, он снова хлопочет о новой поездке в Европу — и молодой ученый снова получает на это денег, целых две тысячи рублей. Вот только вместо приобретения научной литературы, ради которой Мережковский даже просил о допфинансировании, студент начинает скупать эротические фотографии.
После выпуска из университета в 1880 году Мережковского откомандировали за границу, где тот несколько лет изучал антропологию и зоологию. Возвращение в Россию состоялось лишь в 1883 году: наш герой стал приват-доцентом и читал в Казанском университете курс зоологии беспозвоночных. Но вдруг вместо своей научной специальности выпускает труд под названием «О задачах и методах исследований физического развития детей» — для этой работы он измерял параметры тела маленьких девочек. И там же, как следует из книги Беляева, Мережковский назвал «общепринятое негативное отношение к инцесту рудиментом и даже одобрил половые связи отцов с дочерьми».
Уж совпадение это или нет, но всего через два года после выпуска своего научного труда Мережковский спешно уезжает из Казани на юг. По одной из версий, ему требовалось «пересидеть» секс-скандал, связанный с питерскими девочками. Попав на Кавказ, ученый оказался в зоне интересов Антона Чехова и даже стал прообразом героя повести «Дуэль» — молодого зоолога фон Корена.
При этом занимался Мережковский и археологией, но не забывал и о женщинах: в своем «путешествии» он измерял параметры крымских татарок, описывал их татуировки и обычай красить ногти в красный цвет. В Крыму же Мережковский вдруг женился, у него родился сын, после рождения которого мужчина охладел к супруге и стал нанимать в дом девочек 12-14 лет в качестве прислуги. А однажды Мережковского заметили уединенным с 12-летней дочерью соседа.
Так ученый бежал в США, пока в России кто-то очень щедро не заплатил жертве педофила.
Путешествие к лагерю правых
В бегах за океаном Мережковский провел четыре года — за это время он написал там сказку-утопию под названием «Рай земной», в которой описывалась идея выведения на острове высшей расы красивых людей из европейцев с примесью славянской крови. Остальные же расы, вроде негроидной или монголоидной, автор предлагал уничтожить или оставить лишь для обслуживания «верхушки» общества.
К примеру, достойными занятиями для девочек «искусственного племени» были только танцы и секс, в котором они не могли отказать никому из создателей острова. А по достижении 35 лет каждый его житель должен был выпить яд, чтобы закончить свое существование.
Удивительно, но после своего возвращения в Россию Мережковский опробует теорию на практике, правда, локально: в 1905 году он «купит» или, как это декларировалось, «возьмет на воспитание» шестилетнюю Карелию, дав объявление в газету. Однако до этого требовалось восстановиться в университете.
Как Мережковский смог вернуться в Россию? Однозначного ответа Беляев в своей книге не дает, но приводит факты: в 1902 году он снова начал преподавать в Казанском университете, через год получил диплом магистра, а еще через год «сухим приказом министром просвещения» получит звание профессора.
В своей «новой жизни» Мережковский уже симпатизирует лагерю «правой профессуры», составляющей оппозицию преподавателям-евреям. При этом из столицы Мережковский регулярно получает деньги для поддержки черносотенцев и издание газет, освещающих проблемы образования через призму антисемитизма.
«Кредит доверия Мережковского в царской охранке был настолько велик, что позволял ему пользоваться поддельными документами и даже носить при себе револьвер. Полицейские на улице уже признавали его своим и при встрече отдавали честь», – пишет Беляев в своей новой книге.
По мере укрепления в обществе Мережковский начал действовать смелее и в своих желаниях. Так, например, он «купил» шестилетнюю Карелию и стал регулярно забирать порнографические снимки с ее участием в типографии под чужим именем. Он пытался изнасиловать 16-летнюю крестницу сторожа Ветеринарной академии, в которой тоже преподавал, и почти изнасиловал пятилетнюю девочку Нину Неклюдову, жившую по соседству. Профессор даже стал устраивать оргии с участием малолетних в номерах отеля «Франция».
«В компанию растлителей по разным данным входили бывший городской глава, директора Первой и Третьей мужских гимназий, а верховодили помещик Тетюшского уезда и сам Константин Мережковский. Со временем среди старшеклассниц даже появились вербовщицы, высматривавшие на улицах подходящих девочек и заманивающие их в номера», – говорится в «Бандитском Татарстане – 3».
Расследование
Злодеяния Мережковского вскрылись лишь в феврале 1914 года, когда в свет вышла статья петербургского журналиста с интервью бонны несовершеннолетней Карелии – сестрой священника Елизаветой Поповой. Женщина рассказала корреспонденту, что «насильственные действия сексуального характера» производились с девочкой, когда той не исполнилось и семи лет.
Важные показания также дала и экономка Мережковского Мария Грюнберг. Она в 1911 году заметила следы крови на белье своей трехлетней дочери, а после обратилась в полицию, но не смогла там ничего доказать. При этом ранее она уже видела, как профессор «производил действия сексуального характера» с ее ребенком, но тот убедил женщину не поднимать скандал, обещая поднять ей жалование и больше не трогать девочку.
Лишь после публикации правоохранители начали отрабатывать сразу все эпизоды по делу Мережковского, связанные с детьми. Им стало известно, что профессор под видом детских игр с Карелией приводил в дом и других девочек – раздевал и растлевал их. При этом изнасиловал двух дочерей сторожей-татар в возрасте шести и восьми лет.
Всего следователь Казанского окружного суда Готман насчитал 26 жертв Мережковского в возрасте от трех до 14 лет, включая крымских мальчиков. Обвинение было готово уже 28 апреля 1914 года. Мережковский тем временем бежал из страны.
Осел профессор-педофил на французской Ривьере, где была большая община русских эмигрантов. Им Мережковский принялся рассказывать о разочаровании в правых взглядах и намерении примкнуть к левому движению, однако «докатившиеся до Лазурного берега Ниццы волны педофилического скандала» сделали из ученого изгнанника — и он снова бежал.
Посылал на родину гневные письма с требованием изъять компрометирующие его фотографии и другие документы. Угрожал назвать имена оставшихся в России чиновников, которые участвовали в его вечерах во «Франции», или раскрыть схему политического сыска в вузах. Ответа Мережковский не находил.
Уже после 1917 года мужчина жил в Швейцарии, продолжил публиковаться в научных журналах, но вместе с этим и создавал работы с говорящими названиями: «Происхождение стыдливости», «Схема новой философии Вселенной» и даже «Инструкция спасения человечества» — сверхидеи Мережковского не нашли отклика ни на родине, ни на чужбине.
Изнуренный одиночеством и катастрофической нехваткой денег профессор решился на самоубийство.
Автор материала: Андрей Мартыгин