Проект московского скульптора Алексея Дьякова, над которым он работает уже многие годы и периодически о нём заявляет обозначен как «Венера Нового палеолита». Безусловно, это не «Терракотовая армия», но скульптурных объектов, по задумке автора, будет много. Большая часть уже реализована, но что-то ещё пребывает либо в процессе воплощения либо в идее. Именно об этом проекте, о его развитии, материале и непременной интриге, сопутствующей творческому процессу состоялся наш разговор с Алексеем Дьяковым, владельцем Крокин галереи Михаилом Крокиным и искусствоведом галереи Александром Петровичевым.
— Алексей, мы с вами впервые беседовали четыре года назад, когда вы представили свою инсталляцию «Протосимфония» в Парке Зарядье в рамках Первой Московской Арт Премии. Что нового произошло в вашей творческой жизни за это время? Какие проекты были реализованы с тех пор и какие выставки у вас за это время состоялись?
Наверное, одним из главных событий последнего времени для меня стала презентация моего нового творческого пространства Diakov Space с моей же персональной выставкой «Exhibitio Proxima Est». Безусловно, важным для меня стало участие в творческих симпозиумах и ленд-арт фестивалях в Петербурге, на Соловках, на островах Ершовых озера Сунгуль.
Вообще, выставок было много, назову некоторые из них. Во-первых, в 2024 году меня номинировали на Пятую Московскую Арт Премию. Годом ранее, я принимал участие в групповой выставке художников Крокин галереи в рамках EXPO’23 «От Ренессанса до современного искусства», организованной компанией Kerama Marazzi.
В эти же годы показал свои работы в экспозициях «Объект» в залах Московского союза художников, «СВЕТ» в Новой Третьяковке, «Просветление» Ярославского биеннале современного искусства и ряда других. Мои работы были неоднократно представлены в рамках международных арт-ярмарок — Арт Москва, Санкт-Петербургская «1703» и нового московского выставочного проекта Catalogue.
Это, что касается моих выставок. Одновременно я работаю над скульптурным убранством ряда православных храмов в Москве, Пензенской области и Беларуси.
— Сейчас вы работаете над своим новым проектом с интригующим названием «Венера Нового палеолита». А что вас привлекло в этом образе?
Меня, как скульптора, заинтересовали первые скульптурные изображения человека в виде небольших женских статуэток, условно обобщённые термином «Венеры палеолита». Около двухсот таких артефактов было найдено на стоянках времён среднего и позднего палеолита по всей Евразии. Самой древней считается Венера из Берехат-Рама, обнаруженная на Голанах в 1981 году.
Этот образ меня заинтересовал тем, что если верить культурологам, и рассматривать всё это из XXI века, то он воспринимается как выразительный архетип древних цивилизаций Евразии, как символ материнства и плодородия. Это отобразилось в увеличенных объёмах живота, груди, бёдер, при отсутствии других частей тела либо их непропорциональном уменьшении. Кстати далеко не у всех их них сохранились головы, но, скорее всего, это следы времени.
Из всех «Венер», которых я видел, отмечу несколько самых, на мой взгляд, ярких представительниц «Венер палеолита» — символически утрированная австрийка Виллендорфская, схематичная чешка из Дольни-Вестонице, «модернистская» француженка из Леспюга, фигуристая барышня из Костёнков Воронежской области, стройняшка «Мальтинская» из Иркутской области и, конечно, монументальная немка из пещеры Холе-Фельс.
— Понятно, что вас как художника заинтересовал образ «Палеолитической Венеры», но как этот интерес перешёл в прикладную плоскость? Как возникла идея и развилась в полноценную художественную программу?
Идея возникла в 2004 году ещё в студенческие годы в Строгановке, но на долгие годы ушла в анабиоз. Концепция же появилась значительно позже и формировалась параллельно с работой над формой, которая в одно прекрасное время снова оказалась в фокусе моего интереса.
В своё время я почти спонтанно остановился на теме «Палеолитических Венер», но значительно «модернизировал» первообраз, синтезируя его из массы археологических образцов в то, что мне более понятно и придал всему этому нечто универсальное. Так появилась матрица проекта, но в те годы я не увидел её потенциала и переключился на что-то иное.
Значительно позже, сотрудничая с Крокин галереей и участвуя в зимней выставке «Закулисье», я неожиданно вернулся к позабытой студенческой «Венере». Мне пришла в голову идея покрыть гипсовую мастер-модель синим силиконом в унисон с содержанием выставки, приуроченной зиме. Эта синяя «Венера» стала первой в полиптихе «Seasons», в череде с красной, жёлтой и зелёной, символизирующих лето, осень и весну. Я воплотил эту идею, что оценили, и серия была представлена Крокин галереей на ярмарке «Арт-Москва». А несколько позже я «довёл до ума» бронзовую отливку «Венеры» и Крокин галерея включила её в своею очередную экспозицию. Именно тогда, в диалоге с Крокин галереей, активно поддержавшей меня в моих экспериментах, возникла идея развить этот успешный опыт и создать «линейку» образов, но в иных материалах, поиграть с фактурой, цветом, но сохраняя однажды созданную мною форму. Размер и форма всех «Венер» идентичны, но каждая новая создаётся из особого материала. Этот принцип лежит в основе концепции проекта, где логика развития использования материалов и технологий обуславливает широкий диапазон вариаций от гипсовых статуэток, покрытых разноцветным силиконом, различных пластиков, 3D печати, текстиля, дерева, рафинированной серии из искусственного и натурального камня, медной гальванопластики, керамики и бронзы, до амбициозных объектов «премиум» класса из муранского стекла и золота. Безусловно, наравне с традиционными материалами особое место занимает и моя авторская технология, где я экспериментирую со сложными составами из композитного пластика, стекла и камня. Есть задумки обратиться к национальной традиции, например, к каслинскому литью из чугуна и великоустюжскому чернение по серебру, что очень интересно. Но это в перспективе.
— Вот о перспективе пару слов, если можно? О ближайших выставках.
Если говорить о ближайшей перспективе, то в начале августа состоится моя первая персональная выставка в Крокин галерее. Я с этой галереей сотрудничаю более десяти лет и принял участие во многих ею организованных групповых выставках, включая музейные проекты. Но речь о моей персональной, где состоится полноценная презентацией моего проекта «Венера. Новый палеолит». Название самой выставки иное, «Рождение Венеры» буквально позаимствованное у Боттичелли стало своеобразной метафорой или синонимом начала полноценного представления московскому зрителю того, что «родилось» за многие годы. Это около двух десятков «Венер» из разных материалов.
Этим же летом состоится ещё один значимый для меня показ трёх скульптур этого же проекта, что вошли в коллекцию компании «Kerama Marazzi». Это очень серьёзная известнейшая компания, специализирующаяся на продукции из керамо-гранита в индустриальных масштабах. Но помимо производства, они поддерживают культурные инициативы разного уровня. В частности, они многие годы содействуют художественным проектам Крокин галереи.
Я обратил внимание на их продукцию как скульптор. Они, например, используют керамическую глину с различными наполнителями, и я предложил изготовить несколько керамических «Венер» из материалов производства «Kerama Marazzi». Одну «Венеру» я сделал по своей собственной технологии из искусственного камня с наполнителем из битой плитки «Kerama Marazzi», которую я взял из отходов производства и как бы подарил ей вторую жизнь в новом произведении искусства. Но на этом эксперименты не окончились, и на основе материалов их производства я создал двух «Венер» с внутренней подсветкой: одну светлую из композитного стекла — словно изо льда, другую — из композитного камня — чёрную, вулканическую.
Мало того, этим летом, проект «Венера. Новый палеолит» раскроется в совершенно ином удивительном материале, с выходом на новый уровень, можно сказать — международный и новые для меня технологии. Но об этом пока умолчу, сохраняя интригу!))
А так же приму участие в групповой выставке-инсталляции из сорока произведений художников «VENEZIA. Тонкости перевода», организованной Крокин галереей и компанией «Kerama Marazzi».
Михаил Крокин о творчестве Алексея Дьякова.
— Михаил, ваша галерея в этом году отмечает 35-летие и объективно считается одной из старейших московских галерей современного искусства. В чём особенность вашей галереи и секрет её долголетия?
Особенность моей галереи во многом определяется особенностью тех художников, коллекционеров, журналистов, искусствоведов, всех тех, с кем галерея многие годы взаимодействует. Это живой организм и подвижный процесс, влияющий на облик галереи, её стиль жизни, если угодно, её поведение, даже, как это не странно звучит, её возрастные особенности.
На самом деле, секрет долголетия галереи напрямую зависит от творческого настроя её художников, от их энергии. Благодаря тому, что художники активны в своём поиске, в своих начинаниях, галерея вступает с ними во взаимодействие, в резонанс с их творческими энергиями и оказывается в едином с ними тонусе и диалоге.
— Существует что-то особое в вашем отношении с художниками? Как вы на них выходите и останавливаетесь на конкретных авторах? Это личные предпочтения или в приоритете то, что будет интересно вашему зрителю и коллекционеру?
Вообще любое конструктивное взаимодействие, это дорога со встречным движением. Галерея, безусловно, ищет «своего» художника, и художник ищет «свою» галерею. Очень многое зависит от желания художника и от степени его готовности влиться в художественную институцию, которая и есть галерея со сложившейся за многие годы внутренней системой отношений, её принципами, художественными приоритетами. Это не всегда просто. Ведь мы имеем дело с талантливыми людьми, людьми особого настроя, как говорится «тонкой душевной организации». В большинстве своём это не просто мастера своего дела, это интеллектуалы, с которыми всегда есть о чём поговорить, в том числе о перспективных проектах.
— Чем вас привлекает творчество Алексея Дьякова?
С Алексеем я сотрудничаю многие и многие годы. Всегда ценил его профессионализм и работоспособность. Но, наверное, самое главное в нём как в художнике это смелость экспериментатора, великолепно владеющего своим ремеслом, материалом и формой; человека широкого горизонта видения и понимания своих задач. Они у него, действительно, не простые, но реализуемые. Безусловно, ценю его как человека-проекта, мотивированного и работающего на перспективу. В августе открываем его персональную выставку «Рождение Венеры».
Александр Петровичев о творчестве Алексея Дьякова.
— Александр, вы курируете проекты Крокин галереи. Какой формат лично вам кажется наиболее приемлемым – персональные выставки или сборные выставки?
Надо исходить из того, что выставка – это далеко непросто экспозиция. Это система отношений. Но, прежде всего, это образ, который нужно правильно сформулировать и донести до зрителя. То есть у каждой выставки свои особенности и свои задачи. Стараюсь не заострять внимания на том, групповая это или персональная выставка. Это не конструктивно. Персональные выставки, безусловно, делать проще. Они монолитнее и легче реализуемы.
— Что вас привлекло в проекте Алексея Дьякова «Венера Нового палеолита»?
Вообще это достаточно давняя история, которая помимо диалогов с Алексеем обретает вполне конкретные очертания. В августе в галерее открываем его персональную выставку. Это констатация достаточно серьёзного этапа. Ведь надо понимать, то, что он делает и технологично и трудоёмко, а это время. В содержательном плане мне интересно, что это не постмодернистская цитата, не рудимент «конца истории» — это синтез всей совокупности увиденной, переосмысленной и модифицированной информации в формате программы, обеспечивающей нескончаемое продуцирование. Его «Палеолитическая Венера» обнаруживает в себе условный геном, совокупность наследственный информации, заключённой в «клетке организма» древней культуры. Это не клон древнего прототипа — это продукт особого ментального конструктора. При этом каждый объект Дьякова уникален. Это мультидисциплинарный проект, где совмещаются современные редкие для искусства технологии и экспериментальные материалы. Вообще у Дьякова эксперимент идёт в режиме нон-стоп.
— Можете ли вы назвать проект «Венера Нового палеолита» экспериментальным?
— Отчасти да. Если с точки зрения стилистики всё вполне традиционно, то с точки зрения работы с материалом каждый этап, каждый скульптурный объект – это эксперимент с непредсказуемым результатом. Алексей себя реализует не столько в традиционной форме, сколько в изучении свойств и возможностей материала, который можно использовать в современном искусстве. Причём делает это на достаточно высоком уровне.
— Нужно ли находит взаимопонимание с выставляющимся художником?
С Алексеем Дьяковым галерея работает достаточно давно, поэтому проблем с взаимопониманием нет. А дискуссия непременный спутник любой выставки. Главное, чтобы эта дискуссия носила конструктивный характер. Каждая выставка — это обоюдный процесс и работа на результат. Просто у художника и куратора различные роли в этом совместном действе.
Юлия Калашникова
Фото из личного архива Алексея Дьякова