Видит Бог как бесит меня ажиотаж вокруг страшной зубастой морды, которую засунули буквально везде - от детских утренников до чебуреков. На фоне того же любимого нашего Чебурашки, Лабубу - отвратительное создание, злобное и априори деструктивное не только для детской, но и для взрослой психики.
По этому поводу я решила покопаться в истоках, все-таки зубастая морда показалась мне знакомой. Ловите и не говорите, что не видели.
АНДРАС. Демон, которого не звали, но он пришёл.
Среди всей инфернальной бюрократии, описанной в гримуарах XVII века, демон по имени Андрас занимает особое место. Он не громкий, не кровавый, не театральный тип. В списке Гоетии, он идёт под номером 63, носит чин Маркиза Ада и командует тридцатью легионами. Его не отличает огненная пасть или десяток голов, наоборот, он предельно конкретен. В оригинальных источниках он изображён как фигура с телом лохматого "ангела" и головой совы, вооружённая мечом и восседающая на чёрном волке. Этот облик уже сам по себе вызывает ощущение когнитивного диссонанса: светлый силуэт с хищной головой и стальным оружием. Функция Андраса обозначена кратко: он разрушает дружбу, союзы и партнёрства. Не в прямом, а в самом подрывном смысле.
Андрас действует через сомнение. Его метод это не крик, а вопрос, не удар, а многозначительная пауза. Он появляется там, где всё складывается слишком гладко: в слаженных рабочих командах, устойчивых альянсах, партнёрствах с хорошей перспективой. Он редко говорит прямо, чаще просто склоняет к сомнению, расшатывает фундамент единства. Один его вброс - и механизм начинает скрипеть. Сначала лёгкая неловкость, затем замалчивание, а дальше полноценное разрушение, в котором никто уже не уверен, с чего всё началось.
Классическая демонология представляет Андраса как автономную фигуру, но современные наблюдения скорее относят его к категории архетипических паттернов. Его образ часто проецируется в повседневные ситуации: конфликты из ниоткуда, разрушенные команды, обострённое ощущение "что-то не так". Он мастерски встраивается в рабочую динамику, управляя страхами и недоговорённостями. Он не угрожает, а подсказывает. Не ломает, а уточняет. Под видом рациональности и осторожности он запускает череду событий, где каждый следующий шаг кажется логичным, но в результате вся система разваливается на части.
Современная иконография подсознательно воспроизводит его образ в разных формах. Особенно это заметно в персонажах, где агрессия скрыта за наигранной доброжелательностью. Образ Лабубу, популярного детского маскота, невольно повторяет черты Андраса. Пухлое тело, неестественно широкая улыбка, взгляд, застывший на грани между мультяшной радостью и глубинным психозом. Танцующий персонаж, вызывающий у детей восторг, а у взрослых неясное беспокойство, идеально попадает в архетип демона, который приходит не пугать, а вызывать тревожную реакцию на уровне инстинкта.
Там, где появляется Андрас, люди начинают верить в худшее без объективных оснований. Его сила не в разрушении, а в подмене, когда чувство уверенности заменяется чувством подозрения: главная техника - внушить, что доверие - это наивность. Что открытость - это слабость. Что интуиция обманывает, а здравый смысл требует дистанции. Он делает это тихо, оставляя людей один на один с собственными интерпретациями.
Защита от его влияния не в обрядах на полную луну, а в элементарной ясности. Там, где проговариваются цели, чувства и договорённости, его механика ломается. Он требует тумана, намёков, неуверенности в себе и других. Всё, что прояснено и озвучено, для него недоступно.
Андрас не исчез, он просто адаптировался. Он существует в переписках, в рабочих чатах, в переговорах, в совещаниях, в залах с вывеской «партнёрство». Он форма, которую принимает сомнение, когда оно получает статус здравого смысла. Он не атакует., но создаёт условие, при котором все сами всё разрушат.
И в этом его абсолютная эффективность.
Вот ваша драгоценная демоническая Лабуба. Псевдомилый персонаж, втиснутый в костюмы, шапки, игрушки и массовые мероприятия, где никто не спрашивает, почему его улыбка не выглядит живой, а его движения вызывают лёгкий телесный дискомфорт даже у уравновешенных взрослых. Он не просто маскот, он мимикрировавшая тревога. Его тело комично, морда гипнотична. Он создан как будто для того, чтобы дети привыкали к тому, что странное и навязчивое - это «весело». Вот только это не весело. В этом и заключается его функция: нормализовать абсурд под видом радости.
Интеграция подобных образов в детскую среду не случайна. Психология детей в раннем возрасте - это поле восприятия, где страх и смех могут путаться. Дети плохо разграничивают эмоции. Лабуба существует на границе этих состояний, формируя у ребёнка толерантность к когнитивному конфликту: тебе весело, но внутри неуютно; ты смеёшься, но не понимаешь, почему хочется отвернуться. Такие персонажи, как Лабуба, становятся тренировкой на принятие непонятного и откровенно агрессивного под видом игрового. Это эмоциональный шаблон, в котором со временем приучение к тревоге становится поведенческой нормой. Идеальная почва для того, чтобы взрослый человек в будущем терпел абсурд, не доверял своей интуиции и считал сомнение более безопасным, чем уверенность.
Если Андрас был демоном, который вбивал клин в сознание через словесный диссонанс, то Лабуба - это уже культурная форма той же технологии. Не в переговорах, а в детском саду. Не в виде соблазнителя, а в виде танцующего мешка с глазами и зубастой пастью, которому зачем-то верят больше, чем собственным ощущениям. Он сбивает настройки. Прививает терпимость к абсурду. Учит радоваться тому, что вызывает смущение. Он формирует поколение, у которого нет чёткого фильтра между “это смешно” и “это ненормально”.
А это, определенно, НЕ нормально. В следующий раз, думайте чем обвеситься - символы имеют огромное значение.