Мы все любим загадки, лукаво пишет американский драматург, кинорежиссёр, сценарист и писатель, лауреат Пулитцеровской премии Дэвид Мэмет
Мой друг строит отели. Он объяснил, что его бизнес – это секс. Я сказал ему: «Точно как мой». Кинобизнес с самого начала предлагал женственность на экране массам, а в постели – власть имущим. Так оно и было, эпоха Регентства, эпоха промышленного промискуитета. Женщины (и мужчины) приходили, чтобы поставлять своих свиней на рынок, и то, как они использовали их тела, никого не касалось – кроме их собственных и тех, кто с ними спал. Голливуд контролировал прессу, которая, как и сегодня, не стала бы говорить плохо о тех, кто их кормил.
Эксплуатировали ли женщин «Костюмы»? Всех. Агенты лгали как своим клиентам, так и студиям; никто не знал, чем занимается «менеджер». Очень немногие артисты получали хоть сколько-нибудь справедливые оценки, а награды, как правило, покупались, как и результаты опросов зрителей.
Многие руководители студий (не буду называть имён) поднялись до этой должности, выучившись на сутенера. Те, кто мог предложить «Деньгам с далёкого Востока» сладкую молодёжь, стали «Властью». (Вспомните печально известную Мэрилин Монро, которая, как известно, была приглашена поздравить Джона Кеннеди с днём рождения в Мэдисон-сквер-гарден: «С днём рождения, господин президент!»)
Ничто не терпит неудач так, как успех; и когда в восьмидесятые годы долгий упадок студийной системы ускорился, зоркие дельцы заметили, что фильмы, не обременённые инфраструктурой, можно снять за малую долю от студийных расходов. Многие из этих независимых продюсеров пришли в кино, имея опыт в других видах мошенничества: торговле оружием и наркотиками, отмывании денег и рэкете.
Те, кто поддерживал эту тусовку, видели невероятные растраты студийного кино, отсутствие контроля и, как следствие, возможность мошенничества, как в производственных расходах, так и в бухгалтерии. Кроме того, кино содержало в себе Лучший Подарок: артистов, которыми можно было манипулировать, апеллируя к их самолюбию, и многие из которых в конечном итоге либо работали бесплатно, либо принимали обещания вместо оплаты. Например, для независимых продюсеров было (и остаётся) стандартной практикой прийти к режиссёру непосредственно перед съёмками и признаться, что бюджет ограничен, и что режиссёру придётся отказаться от гонорара.
Независимые также использовали традиционные сексуальные развлечения, чтобы привлечь или удовлетворить таланты и инвесторов. Однако, будучи некультурными головорезами, они не гнушались прибегать и к не совсем спортивным уловкам. Парень, с которым они переспали, мог оказаться в долгу не только за хорошую тренировку, но и за записи своего несанкционированного секса.
А теперь — власть.
Давным-давно я дружил с разными политиками в безымянном восточном городе в Бостонской гавани. Никогда не видел такого собрания преданных проституток. Шоу-бизнес может пробуждать в людях худшее, но политика, похоже, превращала их в похотливых свиней. «Дай мне этого, дай мне того…» – так называлось их развлечение. Они наслаждались не только общением с молодыми людьми, но и властью, и острыми ощущениями от её привилегий.
Легко обчистить мужчин постарше. На самом деле, мы сами себя обчистим. С возрастом сексуальное желание и потенция мужчин падают, их привлекает запретное.
Короткие глаза похотливого стареющего мужчины тянутся к женщинам, которые выглядели так же в молодости; если они его возбуждают, разве он не должен в каком-то смысле быть «молодым»? Его фантазия не уступает фантазии женщины, посвящённой зрелым годам косметике, хирургии и так далее. Они не молодят её, а утверждают, что она осознаёт проблему и решает её — и разве это не стоит учитывать? Старение — это жесть.
Сколько мы знаем тех, кто поджог дом, жену и детей, чтобы сбежать с инструктором по пилатесу? Их акт мужской глупости кажется им не самым, а единственным важным делом в мире. В то время.
«Сколько мы знаем тех, кто поджог дом, жену и детей, чтобы сбежать с инструктором по пилатесу?»
Печальнее зрелища пускающего слюни старого козла с нимфеткой — предстоящий счёт мяснику: им не только не о чём будет говорить по утрам, но и, если он женится, через 10 лет он будет спать, она будет законно неудовлетворена, а он будет старым, разведённым и разорённым.
Вот почему раньше существовали публичные дома.
Самым блестящим сторонником этого в наше время был Хью Хефнер. Его клубы Playboy были воплощением мечты буржуазии о борделе. Они предлагали хорошую еду и напитки, великолепные развлечения и скудно одетых и приятных молодых девушек-обслуживательниц. Самым привлекательным для деловых людей среднего возраста было то, что они продавали обещание секса, которое клиент (в глубине души) знал, что останется неисполненным, и за что был благодарен. Он мог обманывать себя, полагая, что одна из «крольчих» вернётся с ним домой; более того, их учили создавать эту иллюзию. Когда его поиски терпели неудачу, он мог уверить себя в своей мужественности, сказав, что «попытался», и, что самое главное, вернуться домой без чувства вины.
У Людовика XV был собственный частный бордель, «Олений парк», где работали несовершеннолетние девушки, набранные по всей стране его сутенерами. Как и в Голливуде. Похоже, Джеффри Эпштейн знал историю Франции, или, по крайней мере, человеческую природу, и заманил своих влиятельных друзей на пляж, предлагая им непреодолимое: защиту греха; точно так же, как Хефнер продавал (негласную) защиту воздержания.
Знали ли гости Эпштейна о возможности шантажа? Возможно, знали, но старая идишская пословица гласит: когда появляется поц, мозги зарываются в грязь. Мужчины глупы. Каждый, включая меня, глуп в том или ином, и все глупы в вопросах секса.
Эпштейн вёл себя как рыба в бочке — эксплуатировал связи, которые полагались на него за выпивку, и вымогал деньги у тех, кто был более уязвим как жертва, чем как должник.
Он покончил с собой? Если кто-то и умолял о казни, так это он. Если предположить, что влиятельные люди, чьи жизни Эпштейн мог разрушить с помощью видеозаписи, пойдут на всё, чтобы сохранить своё положение, кроме как убить его, нам нужно больше об этом рассказывать.
С другой стороны, возможно, Эпштейну не грозят десятилетия (заслуженного) тюремного заключения за торговлю людьми в целях сексуальной эксплуатации. Мои друзья-полицейские сообщают мне, что он уже несколько раз пытался покончить с собой, а условия содержания в изоляторе были настолько ужасными, что сочетание различных упущений в надзоре было не только вероятным, но и, по сути, ненадлежащим. Возможно.
Узнаем ли мы когда-нибудь?
Министерство юстиции США при Трампе заверяет нас, что вся информация об убийствах Кеннеди и Мартина Лютера Кинга будет предоставлена. Однако они не дают определения понятию «предполагаемый», предоставляя нам возможность самим придумать определение. Это называется «захватывающий момент».
Я люблю загадки; вы, дорогой читатель, тоже.
Мы видели это во время байденовского веселья. Тех, кого поражали различные правительственные заговоры, объявляли «теоретиками заговора». Но эти заговоры существовали: мистификация о российском сговоре; мошеннические ордера FISA; сфабрикованные импичменты, назначение кандидата Трампа на должность. Они не стали менее заговорами от того, что тех, кто их осуждал, отвергли как «теоретиков».
Все правительства — потенциальные заговоры против управляемых. Те, кто у власти, могут сейчас противостоять враждующим группировкам и вступать с ними в сговор ради кратковременного влияния на управляемых (американские «сапсы»).
Наша Конституция существует исключительно для борьбы с этим человеческим тропизмом. Можем ли мы, управляемые, надеяться на полную прозрачность от любого правительства? Да. Получим ли мы её? Скорее всего, нет. Даже если бы и получили, наша законная любовь к сплетням побудила бы нас отвергнуть любое «окончательное» откровение. В конце концов, если бы мы приняли его, разве мы не разрушили бы хорошую тайну?
Смерть Эпштейна — какой бы ни была причина — создаёт заслуженное развлечение. Все мужчины — дураки в сексе, и наши разнообразные побуждения (законные и нет) и наши проступки всегда существовали одновременно с нашей эксплуатируемостью как для игры в барсука, так и для политического и социального шантажа.
Человеческая природа — сука. Если бы это было не так, мы бы проводили вечера за чтением Джейн Остин, а не за просмотром новостей, чтобы получить удовольствие от осуждения болезненной жестокости как наших политических оппонентов, так и наших соседей.
© Перевод с английского Александра Жабского.