Иногда мы живём так, будто играем чужую роль в чужом спектакле. И только в один момент понимаем: всё это – не про нас. Так было и со мной.
Я была вот такой
Если бы ты встретила меня пару лет назад, ты бы увидела женщину из рекламного буклета про «счастливую жизнь».
Прическа уложена до миллиметра, улыбка ровно настолько тёплая, чтобы казаться естественной, платье без единой складки. Семья, работа, стабильность – полный набор правильной женщины.
Я и сама в это верила. Или, честнее, делала вид, что верю. Это было удобно: просыпаться в семь утра на автопилоте, варить кофе мужу, проверять уроки у ребёнка, потом нестись на работу, где я была «та самая ответственная девочка, на которую можно положиться». И все вокруг кивали – вот это пример!
А я?
А я вечерами сидела на кухне и смотрела на собственные руки. Красивый маникюр, обручальное кольцо – а руки чужие. Пустые. Иногда, когда муж смотрел телевизор, я выключала звук и разглядывала его лицо. И ловила себя на страшной мысли – я даже не знаю, о чём он мечтает. Да и он обо мне тоже ничего не знает.
Мы жили рядом, как соседи по привычке. И я внушала себе: это нормально, так у всех, любовь проходит, остаётся партнёрство, ответственность и прочая взрослая фигня.
Но иногда ночью, когда я шла на кухню за водой, в груди поднималась странная тяжесть. Не тоска, не одиночество – пустота. Такая, что хочется закричать, но рот не открывается. Я вжимала ногти в ладони, чтобы не расплакаться. Глупо ведь плакать, когда всё «как у людей».
Вот, что изменилось
Перелом не случился в один день. Это было как медленный пожар.
Сначала я перестала носить свои «правильные» костюмы и каблуки. Купила джинсы, в которых чувствовала себя подростком. Потом как-то не накрасилась утром – и оказалось, что мне плевать, кто что скажет. На работе коллеги шептались: «Она изменилась». И это меня даже забавляло.
Но главный щелчок произошёл в один, казалось бы, обычный вечер. Я пришла домой, поставила сумку в угол и просто села на пол. Села и не смогла встать. Муж что-то говорил про ужин, ребёнок тянул тетрадку с домашкой, а я слышала только одно – как громко бьётся моё сердце. И внутри всё кричало: «Я так больше не хочу».
Сначала было страшно. Потому что признать это – значит признать, что вся моя жизнь, которую я строила столько лет, мне не нужна. Но я уже не могла притворяться.
Я сказала мужу: «Я устала. Я хочу пожить иначе».
Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую: «Ты что, собралась всё бросить? Мы же семья». А я молчала. Потому что да – я готова была бросить. Не их, а себя прошлую.
На работе я в тот же месяц написала заявление. Коллеги ахнули – стабильная должность, хороший доход, а я – вникуда. Мама закатила глаза и назвала это кризисом среднего возраста. Подруги советовали «потерпеть» – мол, у всех бывает, пройдёт. А я вдруг поняла, что если потерпеть, то так и состарюсь терпящей. И меня затошнило от этого слова.
Я продала несколько дорогих вещей, которые копила «для статуса». Шуба, часы – всё это казалось мне теперь смешным. Я впервые за пятнадцать лет купила билет не в Турцию с семьёй, а себе одной – в горы. Даже не знала, что там буду делать. Просто хотелось уехать подальше от этого глянцевого спектакля.
Теперь я такая
Горы оказались не красивой открыткой, а мокрыми ботинками, сорванными ногтями и вечным страхом сорваться со скалы. Но там, среди дикого ветра и тишины, я впервые за много лет почувствовала, что дышу по-настоящему.
Я сидела на холодном камне, смотрела вниз и вдруг заплакала. Не потому что грустно – а потому что впервые было свободно. Мне не нужно было быть красивой, правильной, успешной. Я просто была. С соплями, с красными глазами, с руками, пахнущими мокрой землёй. И мне это нравилось.
Когда вернулась домой, муж долго молчал. Мы ссорились, кричали друг на друга, но в какой-то момент просто сели и заговорили по-настоящему. Не про кредиты, не про детей, а про то, чего мы боимся, чего хотим. Мы не стали идеальной парой, не начали носиться за ручку по паркам, как в мелодрамах. Но мы начали слышать друг друга.
Я не стала святой и просветлённой. Я по-прежнему могу сорваться на ребёнка, иногда завидую чужим успехам, иногда плачу в ванной от страха, что ошиблась. Но теперь это моя жизнь. Я выбираю, что делать и кого любить. Я больше не проект «хорошей девочки». Я женщина, которая дышит, орёт, смеётся, ошибается и снова встаёт. И знаешь – мне этого хватает.
А если бы я встретила себя прежнюю?
Я бы посмотрела ей в глаза и спросила:
«Ты счастлива или просто боишься что-то поменять?»
И она бы, наверное, отвернулась. Потому что правда больнее, чем любые красивые фотографии.