(Фантастика. «ХиЖ» 2014 №8)
1
Рассел Д. Кроссвайт, исполнительный директор корпорации «Транссол», пользовался лучшим сном, какой можно купить за деньги. Это отнимало всего шестнадцать минут в сутки — и не более двадцати пяти, если спать через день. Тревожить его в это время позволялось лишь в самом крайнем случае.
Пятьдесят девятого числа 2208 года, в 683 минуты по всемирному времени мистер Кроссвайт очнулся в своем релакс-кресле. Мышцы подрагивали, сознание напоминало впопыхах собираемый пазл. На потолке кабинета светился вызов из ситуационного центра.
Кроссвайт сел; босые ноги коснулись травы, покрывающей пол кабинета. Трава была почти настоящая. Питалась она от электрической сети и водопровода, и раз в неделю приезжал техник из «Бриллиант Радикс» поменять картридж с генным материалом. Дорогое удовольствие — но куда деваться! Главными корпоративными ценностями «Транссола» считались толерантность и стремление к самореализации, поэтому сотрудникам было предписано завести себе какую-нибудь безобидную особенность или простительную слабость. После тщательных размышлений директор Р.Д. Кроссвайт решил, что будет любить природу без отрыва от работы.
Трудно сказать, что Рассел Кроссвайт любил на самом деле — ну, кроме денег и вещей практически полезных. Ему вообще казалось глупым взять и пристраститься к чему-то одному; выбрать одно — значит отказаться от всего остального. Деньги — другое дело, деньги — это всеобщий эквивалент, и, любя деньги, Рассел Д. Кроссвайт любил мир во всем его многообразии.
Безобидной особенностью Фила Мерфи, старшего диспетчера ситуационного центра корпорации «Транссол», были его эмо-волосы. Сейчас они стояли дыбом, транслируя панику.
— Сэр! Катастрофа на рейсе KB 1127! — зачастил Мерфи. — Взорвался термоядерный двигатель!
У Кроссвайта перехватило дыхание. О, только не снова! Еще одна «Каледония» похоронит его карьеру.
— Сколько... сколько пассажиров на борту?
— Сэр, это было грузовое судно.
Директор Кроссвайт перевел дыхание:
— Экипаж?
— Нет, сэр. Судном управляла автоматика.
— Так. И когда это случилось?
— Четыреста двадцать минут назад.
— Правильно ли я понимаю, мистер Мерфи? — холодно поинтересовался Кроссвайт. — Вы подождали четыреста двадцать минут, чтобы оторвать меня... от важного дела и сообщить, что какой-то беспилотный грузовоз...
Старший диспетчер опустил глаза, волосы поникли.
— Простите, сэр. Я позвонил вам почти сразу же, как приборы засекли вспышку. KB 1127 следовал с Макемаке на Шибальбу, а это транснептуновые объекты, это очень далеко, сэр. Сорок пять астрономических единиц. Свету нужно...
— Я знаю, где находятся транснептуновые объекты, — оборвал Кроссвайт. — Ладно, что с кораблем?
— Пока неизвестно, сэр. Есть основание полагать, что он испарился, хотя груз, возможно, цел.
— Изволите шутить, мистер Мерфи? — рявкнул директор. — Как это может быть — судно испарилось, а груз цел?
Фил Мерфи вздрогнул, волосы затрепетали.
— В поясе Койпера, сэр, обычное дело. Там не строят из металла, это выйдет чересчур дорого. Вот как они поступают, сэр: заливают груз льдом и примораживают двигатель. Выходит такая одноразовая конструкция, называется «snegurka».
— Значит, груз можно спасти?
— Да, сэр. Но боюсь, спасение себя не окупит. Груз разметало взрывом, да и вряд ли везли что-то ценное. Это же пояс Койпера, задворки цивилизации...
— В таком случае, мистер Мерфи, мы не станем спасать груз, — сказал Рассел Кроссвайт. — Дешевле возместить стоимость грузоотправителю. Или нет, мы поступим так, как скажет его страховая компания. Пусть вопрос решают наши юристы. Это такая рутина, мистер Мерфи! Я не понимаю, чего ради вы побеспокоили меня.
— Простите, сэр. Пришло странное сообщение из нашего филиала на Макемаке. Они пишут, что на корабль проникли зайцы.
— М-м... Проникли, да? На ледяную глыбу? Ну-ну. Сколько, вы говорите, лететь от Макемаке до Шибальбы?
— Расстояние небольшое, сэр, десять астрономических единиц. Если грузовым кораблем — двадцать пять суток.
— Двадцать пять суток — на корабле, совершенно не приспособленном для перевозки пассажиров? — уточнил Рассел Кроссвайт. — Вам не кажется, мистер Мерфи, что зайцам понадобится система жизнеобеспечения?
— Да, сэр, выглядит подозрительно. Наверно, это... — Старший диспетчер смолк и втянул голову в плечи.
— Что, мистер Мерфи? Выкладывайте, раз уж начали.
— Я не знаю, сэр, просто слышал... И не буду утверждать, что здесь как раз тот случай... В общем, говорят, это налаженный бизнес — особенно там, в периферийных филиалах. Возят людей грузовым транспортом — а деньги кладут себе в карман.
— Интересные факты всплывают! — сквозь зубы проговорил Рассел Кроссвайт. — Мистер Мерфи, я хочу знать определенно: сколько людей на борту, кто они? Но прежде всего — кто виноват в том, что они там оказались? Сделайте это быстро, мистер Мерфи, и без лишнего шума. Вы меня поняли?
— Да, сэр... Но ведь правда все равно откроется, когда мы их спасем.
— Кого? Грузовое судно потерпело катастрофу, груз фактически погиб. По вашим словам, спасательная экспедиция убыточна.
— Да, но люди...
— Возможно, уже мертвы. В любом случае никто не знает, что они на борту, не так ли?
На голове у старшего диспетчера зашевелились волосы, а директор Кроссвайт продолжил:
— Хотите получить повышение, Мерфи? Тогда заведите рыбок и молчите.
2
— Чё за хрень? — раздался в темноте сиплый спросонья голос. — У меня будто зубы вынули через задницу. Миха, Док! Ребята, вы целы? И свет чего-то не горит.
— Я убедительно прошу вас, Колян, не называйте меня Михой, — откликнулся другой голос с неприятной скрипучей интонацией. — Для вас я Михаил Юрьевич, можно доктор Карась.
— Не, Миха. Я пока выговорю имя-отчество, забуду, чего хотел сказать-то. По фамилии звать человека невежливо, а Док у нас уже есть. Эй, Док, ты там живой? Док!
Они замолчали и прислушались.
— Что гудит? — спросил Михаил Юрьевич. — Слышите?
— «Пш-пст-уфф»? Это воздушный компрессор.
— Он работает.
— Конечно. Чего бы ему не работать? — удивился Колян. — Э, глянь, и свет врубился!
Из темноты проступили очертания небольшого помещения, кубометров не более двадцати пяти. Одну стену занимал старинный терминал с 3D-интерфейсом и креслом оператора; под сиденьем болталась авоська, набитая завтраками быстрого приготовления. К другой стене крепились вакуум-клозет, диспенсер для влажных салфеток, мусорный контейнер и кран с питьевой водой. В третьей стене была дверь шлюзовой камеры. Возле остальных стен комнаты, прихваченные за углы, покачивались три спальных мешка.
Колян расстегнул молнию, оттолкнулся и подлетел к Доку, лежащему в своем мешке в позе эмбриона.
— Живой он! — радостно заорал Колян. — Вот заспанец! У нас о нем душа болит, а он знай себе дрыхнет!
Спящий зашевелился, и Колян по-дружески двинул его кулаком в бок. Из мешка высунулась всклокоченная голова:
— А? Что такое?
— Говорю, ну и сон у тебя, Док!
— Обычный сон, майкрософтовский, — буркнул тот. — Ты зачем меня разбудил, Николай?
— Да тут такая фигня случилась... Слышь, Миха, чё конкретно за фигня?
— Мы в невесомости. Двигатель не работает, и, как следствие, пропала сила тяжести.
— Блин, и впрямь невесомость! — Колян хлопнул ладонью по стене и перекувырнулся через голову. — А чё так рано? Вроде дней десять еще должны разгоняться. И со светом непонятки... Чё-то тут не то.
— Освещение отключил электромагнитный импульс, — объяснил Михаил Юрьевич. — А разбудила нас сейсмическая волна.
Колян поскреб бритый затылок:
— Звучит хреново.
— Вообще говоря, нам повезло, что система жизнеобеспечения не пострадала. Сейсмическая волна — тоже хороший знак, она распространяется только в твердых телах, следовательно, между нами и центром взрыва оставался лед. Будем надеяться, он остановил большую часть первичного излучения.
— Блин, Миха! Какой на фиг взрыв?
— Термоядерный, — утвердил Михаил Юрьевич, криво улыбаясь. — Двигатель был термоядерный, и он взорвался. Полагаю, корабль разрушился, и наш модуль летит в космосе сам по себе. У нас запас пищи, воды и воздуха на двадцать пять дней, но если мы будем все время спать, то продержимся в два раза дольше.
— Миха, не гони. Щас глянем, чё там снаружи!
Колян ловко оттолкнулся, сделал кувырок в воздухе и оказался в операторском кресле. Из сиденья и спинки выдвинулись фиксаторы и сомкнулись на ногах и груди. Колян щелкнул пальцами, и перед ним загорелась трехмерная заставка медиацентра. Он запустил в нее пятерню, пошарил и вытащил старинный кинопроектор с вращающимися катушками.
— Чё-то не понял... Тут одно кино и ни фига полезного! — Колян отшвырнул кинопроектор, тот сжался в точку и пропал. — А где настройки и контроль?
— Они считают, что нам это ни к чему, — сказал Михаил Юрьевич. — Приспособили какой-то негодный хлам и везут людей, как скотину.
— Это «Скарабей», — стал размышлять вслух Колян. — И ни разу не хлам, а горный комбайн устаревшей модели. Мы такой изучали в техникуме. Во, снес на фиг медиацентр, загружаю систему из резервной копии. Щас все будет.
Док и Михаил Юрьевич выбрались из своих мешков и зависли у него за спиной. Воздух замерцал, и из него соткался объемный макет «Скарабея», действительно похожий на жука с зазубренными лапками. Металлический панцирь был испещрен крепежными гнездами для дополнительного оборудования, теперь по большей части пустыми. Колян покрутил «Скарабея» в руках, разглядывая со всех сторон.
— Камеры вроде на месте, — пробормотал Колян себе под нос.
Он ткнул пальцем в модель — открылось пустое черное окошко с надписью: «Видеокамера № 1».
— Ну, что я тебе говорил, Миха! Темно, как... Короче, лед вокруг.
Вторая и третья камеры тоже показывали черноту. Колян небрежно щелкнул ногтем по четвертой — и распахнулось звездное небо, перечеркнутое полосой Млечного Пути. В углу сияла яркая точка Солнца. Колян выпучил глаза и вцепился в подлокотники. За его спиной Док и Михаил Юрьевич, точно зачарованные, смотрели, как перед ними проплывают звезды — медленно и торжественно, словно похоронная процессия в траурном бархате.
— Нас спасут, — сказал Док.
— Нет, — отстраненно произнес Михаил Юрьевич. — Никто не знает, что мы здесь.
— А мы подадим сигнал бедствия. Николай, на «Скарабее» есть передатчик?
— Щас... — Колян сделал несколько пассов и вытащил из воздуха трехмерный виджет в виде старинной радиостанции. — Да, вот он, исправен. Эй, чё за дела? — Он покрутил черную карболитовую ручку и растерянно обернулся. — Кажется, у нас нет антенны.
— Снесло взрывом, — меланхолически предположил Михаил Юрьевич.
— Ща гляну. Так, камера номер шесть...
Открылось окошко с видом звездного неба; половину обзора заслоняла бесформенная темная масса. Звезды, медленно вращаясь, выходили из-за нее, словно из-за горы. Колян включил прожектор, и темный силуэт засиял ослепительной белизной.
— Лед! — радостно объявил Колян. — «Скарабей» вмерз в здоровенную такую ледышку. Передатчик не работает, потому что антенна похоронена подо льдом. Щас я ее почищу манипулятором.
Колян пошевелил пальцами, и металлическая рука на экране, блестя суставами в свете прожектора, повторила движение. Голубым пламенем вспыхнул плазменный резак, облако пара на минуту затуманило линзы — и вот уже Колян, споро орудуя манипулятором, вынимает из ледяной горы вырезанный кусок.
— Стой, не выбрасывай! — воскликнул Док. — Его можно занести внутрь?
— Через шлюз? Манипулятор не дотянется, но попробую докинуть. А на фига?
— Это же лед! Значит, у нас будет вода, а будет вода — будет и кислород. Сколько угодно.
— Лишь в том случае, если лед водяной, — скучным голосом уточнил Михаил Юрьевич. — Возможно, это замерзший этан, или углекислота, или что-нибудь еще.
— Николай, ты можешь определить химический состав?
— Не, без спектрометра не могу, придется на авось. К примеру, если там этан или этен — словим кайф, а если циановодород — задохнемся до смерти. Ну так чего, забрасывать внутрь или не надо?
— Мы все равно умрем, — сказал Михаил Юрьевич.
— Забрасывай, — кивнул Док.
Колян открыл внешнюю дверь шлюза, прищурился, замахнулся... Кусок льда влетел по прямой в шлюз, отскочил от внутренней двери — бамм! — и унесся куда-то в космос.
— Блин! — хмыкнул Колян. — Попытка номер два.
3
Исполнительный директор Кроссвайт злился — на коррупционеров с периферии, на старшего диспетчера Мерфи, на самого себя и на весь мир в придачу.
Филиалом на Макемаке управляла Лиза Эллиот. Ее отцу Артуру Ван Далену принадлежало четыре процента акций «Транссола», а весь клан Ван Даленов мог наскрести достаточно голосов, чтобы снять его, Рассела Д. Кроссвайта, с должности исполнительного директора. И если он хоть пальцем тронет одного из Ван Даленов, именно так и будет. Хуже того, ему придется прикрывать эту дуру Эллиот, чтобы продемонстрировать лояльность.
В ситуационном центре было тихо и пусто — не то что год назад, когда «Каледония» налетела на метеороид. За длинным столом в зале совещаний сидели сам Кроссвайт, старший диспетчер Мерфи и еще Эд Герритсен из юридического отдела. Герритсен собирал марки, звезд с неба не хватал и приходился родней Ван Даленам. Пусть знают, что директор Кроссвайт делает все возможное.
— Сэр, мы установили личности пассажиров, — доложил Фил Мерфи, его волосы стояли по струнке.
Рассел Кроссвайт поморщился, разглядывая три объемные фотографии. Ну и морды! Прямо-таки «Их разыскивает Солпол».
— Слева — Николай Лобанов. Двадцать пять лет, не женат, работает механиком в «Xice» — это небольшая горнодобывающая компания, зарегистрированная на Шибальбе. Возвращался с Макемаке из отпуска.
— Отпуск на Макемаке? — недоверчиво переспросил юрисконсульт Герритсен. — Что там хорошего?
— По сравнению с Шибальбой Макемаке просто рай, — ответил Фил Мерфи. — Да и много ли нужно шахтеру? Выпивка, женщины, азартные игры.
Кроссвайт посмотрел на фото. Мистер Лобанов брил голову по горняцкой моде, чтобы не затрудняться мытьем волос в невесомости. С грубо вылепленного лица смотрели голубые глаза, круглые и бессмысленные, как у ребенка.
— Справа — Михаил Карась, — продолжил Мерфи. — Тридцать четыре года, не женат, доктор физико-математических наук. Направлялся к месту работы — на Шибальбе строят новый телескоп.
— Вроде приличный человек, — удивился Эд Герритсен. — Как он оказался на KB 1127?
— Ему забронировали билет на пассажирский рейс, — начал объяснять Фил Мерфи. — Но не оплатили, потому что телескопу урезали финансирование.
Доктор Карась выглядел старше своих лет. У него были испуганные брови, надменные глаза и жалобный рот. Нытик, зануда и неудачник. По мнению Рассела Кроссвайта, доктор Карась оказался именно там, где следовало.
— А кто в центре?
— Мы не знаем имени, сэр, — замялся Мерфи. — Его провел кто-то из низшего персонала.
— Коррупция в квадрате! — не удержался Кроссвайт.
— Это какой-то бродяга, — брезгливо разглядывая снимок, подумал вслух Герритсен.
Похоже на то. Косматые волосы, лицо, заросшее дикой бородой по самые глаза. Взгляд грустный и внимательный, с отблеском безумия. В добрые старые времена таких ловили и отправляли в работный дом.
— Бесполезные члены общества, которых никто не хватится, — резюмировал Рассел Кроссвайт. — Это хорошо. Мистер Мерфи, вы узнали насчет груза?
— Да, сэр. Завтраки быстрого приготовления «Старфаст».
— Старфаст, Старфаст... Что-то смутно знакомое.
— Да, сэр. Десять лет назад был большой скандал в средствах массовой информации, после которого «Старфаст» запретили. Но только в цивилизованном мире. Запасы «Старфаста» вывезли на Плутон, Макемаке и Хаумеа. А недавно несколько больших партий отправили с Макемаке на Шибальбу, так что, судя по всему, скоро «Старфаст» запретят и на Макемаке.
— Запрещенные продукты? — оживился юрисконсульт. — Можно снизить возмещение за утрату груза. Или вовсе не платить.
— Действуйте, мистер Герритсен! — одобрил директор. — А теперь скажите мне, мистер Мерфи, каковы шансы на выживание у этой троицы?
— Довольно высокие, сэр. Они находились в рубке горного комбайна «Скарабей-19Л». Модель очень старая, но надежная.
Рассел Кроссвайт скривил лицо:
— Но они не подали сигнал бедствия, не так ли?
— Не знаю, сэр. Их передатчик работает по устаревшему стандарту QDAP. Возможно, «Скарабей» запрашивает помощь, но этого никто не слышит. Такая аппаратура осталась разве что в Музее освоения космоса.
— Я хочу знать наверняка, мистер Мерфи. Достаньте ее и послушайте эфир.
— Где же я ее достану, сэр?
— В Музее освоения космоса. Мы столько жертвуем на культуру, что не стесняйтесь, изымайте любой экспонат.
— Да, сэр. А может, все же отправим спасательный корабль?
— Мистер Мерфи! Если мы пошлем корабль, возникнут неудобные вопросы. К тому же спасательная экспедиция дорого стоит. А я не вижу смысла в лишних тратах, когда все и так складывается удачно.
4
Очередной кусок льда оттаивал в шлюзовой камере, и у Коляна образовался вынужденный перерыв в работе. Сразу вносить добычу в рубку было нельзя: переохлажденный лед примерзал к коже намертво, а свободная вода в невесомости стягивалась в круглые капельки и норовила попасть в легкие. Даже упаковки «Старфаста», летающие по комнате, могли наделать бед. Одна такая врезалась Коляну в затылок. Он разинул рот и застыл, беззвучно шевеля губами, глаза выражали адскую муку.
Док тронул его за плечо:
— Николай, тебе плохо?
Тот помотал головой:
— Все путем. Это я прошился, чтоб не матюгаться. Только открою рот загнуть по-матерному — тотчас мне горло перехватывает и звездочки в глазах.
— Бедняга! — посочувствовал Док. — Как же тебя угораздило?
— Хотел жениться. Женщины — они ведь ушами любят... Но не срослось.
— Так снеси прошивку, не мучайся.
— Жаба душит, — признался Колян. — Ползарплаты отдал — и что, впустую? Ничего, я насобачился использовать эвфигизмы.
— Может быть, эвфемизмы?
— Ага, наверно. В смысле, ну когда говоришь «хренотень», а подразумеваешь «херовина».
Михаил Юрьевич поймал «Старфаст», пролетавший в опасной близости от лица, и желчно поинтересовался:
— Не достаточно ли мы набрали этой дряни? И воды хватит надолго. Давайте уже выбрасывать лед в космос. В конце концов, наша цель — очистить антенну, а не запасаться на голодный год.
— Выкидывать еду и воду нехорошо, — возразил прижимистый Колян. — И фиг знает, сколько там осталось «Старфаста». Может, всего ничего. Может, потом пойдут какие-нибудь памперсы в синильной кислоте. И будешь ты, Миха, локти кусать.
Док забрал упаковку у Михаила Юрьевича и сунул в мусорный мешок. Штук восемь таких мешков, полностью набитых и завязанных, были принайтованы в разных местах комнаты, отчего в ней стало тесновато.
— «Старфаст» — это не еда, — заметил Михаил Юрьевич. — Он вреден для здоровья.
— Он вкусный! — возмутился Колян.
На ярко раскрашенной крышечке были три кнопки, подписанные «рыба», «мясо» и «курица». Колян выбрал «мясо», и корытце мелко завибрировало. Внутри шел некий процесс.
— «Полностью натуральный продукт, — прочитал Колян, — обогащенный витаминами и кальцием». Точняк, нам нужен кальций! А то костям в невесомости капец.
Он снял с емкости крышку — та свернулась трубочкой и превратилась в ложку — и принялся с аппетитом закидывать в себя «Старфаст».
— Мы полюбим этот вкус, — вздохнул Док, открывая свою порцию.
— Помню, как-то раз мы нашли богатый астероид, — сказал Колян. — Надо было поспешать, пока не налетели остальные. А из еды у нас — только просроченный «Старфаст». И вот он начал глючить. Какую кнопку ни нажми — однофигственно, внутри этиловый спирт.
— Ах, не могли бы вы помолчать! — раздраженно бросил Михаил Юрьевич. — Нужно что-то делать, а вы байки травите!
— Миха, не кипишись. Мы почти докопались до антенны.
— Вот именно! Антенна должна уже работать на прием, но мы ничего не ловим. Следовательно, приемник неисправен.
— И что вы предлагаете? — спросил Док. — Только конструктивно, пожалуйста!
Михаил Юрьевич сверкнул глазами:
— У «Скарабея» есть двигатель, не так ли?
— Ага, на водяной плазме, — согласился Колян. — Воды у нас хоть залейся — а толку? Изотопная батарея одна, да и та выработала половину ресурса. Большую тягу нам не развить. Будем разгоняться лет двадцать, а потом тормозить еще.
— Нас затормозят лазером на подлете, — сказал Михаил Юрьевич. — И мы не станем разгоняться, а скорректируем траекторию. Я могу рассчитать новый курс... Да, пожалуй, я смогу.
Он сел в кресло, открыл схему Солнечной системы и задумался.
5
Волосы Мерфи радостно вибрировали.
— Сэр, они вышли на связь! Николай Лобанов, Михаил Карась и третий, называющий себя «Док». Прошло тридцать пять дней, а они еще живы.
— Просто чудо! — процедил Кроссвайт.
— Воды и пищи хватит надолго, — доложил Мерфи. — «Скарабей» вморожен в огромный ледяной обломок, и они там добывают «Старфаст», словно полезное ископаемое. Кислород они получают электролизом, так что, считайте, у них неограниченный запас воздуха.
— Хм... А что они собираются делать с углекислым газом? Вряд ли на «Скарабее» неограниченный запас картриджей к воздушному фильтру. Не так ли, мистер Мерфи?
— Сэр, это пояс Койпера, там никогда не меняют картриджи. Дикие люди! Нагревают картридж в вакууме или продувают водяным паром — в зависимости от модели. Поглощенная углекислота выделяется, и картридж можно использовать повторно.
— Какое упущение! Производители фильтров теряют прибыль. Надо придумать, как сделать их одноразовыми.
— Да, сэр, производители так и поступили, и тогда шахтеры перестали покупать системы жизнеобеспечения. В горном комбайне, сэр, есть криогенный сепаратор. Он предназначен для физического разделения льдов, но если пропатчить драйвер, то с его помощью можно вымораживать углекислый газ из дыхательной смеси. У «Скарабея» действительно неограниченный запас воздуха. А еще они включили двигатель и направляются на Эрешкигаль.
— На Эрешкигаль? Не на Шибальбу?
— На Эрешкигаль, сэр, это ближе. Тем не менее путь займет два с половиной года. Это так долго, сэр! Может, мы пошлем за ними спасателей?
— Никого спасать мы не станем! — скрипнул зубами Кроссвайт. — Запомните, мистер Мерфи.
— Да, сэр, — Мерфи покусал губу. — Но что будет, когда «Скарабей» прилетит на Эрешкигаль?
Исполнительный директор откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Когда «Скарабей» прилетит на Эрешкигаль, эта история, как пить дать, попадет в новости. Журналисты докопаются до махинаций Лизы Эллиот, грянет скандал, акции «Транссола» рухнут, и Ван Далены сделают его, исполнительного директора Кроссвайта, козлом отпущения. Ему припомнят «Каледонию», на него повесят всех собак.
Ну уж нет!
— Пригласите сюда Герритсена, — сказал Кроссвайт. — Будем составлять контракт.
6
— Картошка с грибами.
— Зеленый горошек.
— Картошка со шкварками.
— Шоколадное мороженое.
— Картошка с курицей.
— Только не с курицей!
— Ладно, тогда с лучком. На подсолнечном масле. — Колян зажмурился. — И чтоб, знаешь, хрустела.
— Изверги вы, — бессильно констатировал Михаил Юрьевич. — Садомазохисты.
Док покрутил в руках лоток «Старфаста»:
— А как это вообще работает? Быть может, здесь есть другие программы? Кроме тех трех, что вынесены в интерфейс. А, Николай?
— Зуб даю! Было дело, наш «Старфаст» взломали хакеры, и он превратился в этиловый спирт...
— Извините, что прерываю, — ядовито произнес Михаил Юрьевич, — но из монитора торчит какой-то треугольник.
Моментально посерьезнев, Колян дернул загадочный треугольник за угол и вытащил почтовый конверт.
— Ребята, чтоб мне сдохнуть! Нам письмо.
— Вы что-то путаете, — не поверил Михаил Юрьевич. — Этого не может быть. Радио не работает.
— Почему они связались с нами только сейчас? — нахмурился Док. — Странно...
Колян вскрыл конверт и вытащил заполненный мелким шрифтом лист с логотипом «Транссола». Док и Михаил Юрьевич придвинулись, вытянув шеи. Колян читал, шевеля губам, и на его лице проступало недоумение.
— Это «Скарабей»-то ценное имущество? Которое мы должны спасти с места катастрофы и доставить на Эрешкигаль? А нам за это заплатят три миллиона баксов? Они там спятили, в ихнем «Транссоле»! Мы так и так летим на Эрешкигаль, совершенно за бесплатно. Чё-то я не въехал... Мы спасем «Скарабей» — а кто спасет нас?
— Они не хотят нас спасать, Николай, — объяснил Док. — Видимо, посылать за нами корабль слишком дорого, дешевле дать нам отступного.
— Как унизительно! — сказал Михаил Юрьевич. — Мы не должны это подписывать.
— Но, блин, три мегабакса! По мегабаксу на рыло... Охренительные деньжищи!
— Проголосуем, — предложил Док и помахал упаковкой «Старфаста». — «Рыба» — за то, чтобы заключить сделку, «мясо» — против, а «курица» — воздержался.
Загородив ладонью крышку, Док нажал кнопку и положил лоток в мусорный пакет. Вслед за ним проголосовали Колян и Михаил Юрьевич. Пакет завибрировал, обрабатывая результаты референдума. Док вынул первый лоток, снял крышку, понюхал и объявил:
— Рыба.
Достал второй лоток, понюхал:
— Снова рыба.
В третьем бюллетене тоже оказалась рыба.
— Никто ничего не перепутал? — спросил Док. — Неужели единогласно?
— Я хочу эти деньги, понятно?! — с вызовом сказал Колян. — Хочу миллион баксов. Мне всю жизнь надо вкалывать, чтобы столько заработать. И какая у меня работа? Думаете, очень интересная? Сидеть в том же комбайне, колупать тот же лед и жрать тот же «Старфаст».
— Понятно, — кивнул Док. — А вы, Михаил? Как же ваш телескоп?
— А никак. — Михаил Юрьевич горько усмехнулся. — Финансирование урезали, строительство заморожено. Что я буду здесь куковать, что там. В деньгах нет счастья, но есть некоторое утешение.
— А я кое-что искал, — туманно сказал Док, — и кажется, нашел то, чего мне не хватало.
— Денег, что ли? Да ты, блин, философ!..
7
Сто седьмого числа 2210 года Фил Мерфи переступил порог директорского кабинета. Он уже чувствовал себя виноватым, топча газон, а бешеный взгляд начальника едва не отправил его в нокаут.
— Как вы объясните это, мистер Мерфи? — Кроссвайт швырнул ему какую-то книжку.
«Транссол: деньги в космосе не пахнут», — прочел Мерфи. С обложки смотрели два легко узнаваемых лица — Николая Лобанова и Михаила Карася — и одно узнаваемое с трудом. Побритый и постриженный бродяга оказался известным журналистом Петром Докучаевым.
— Кто бы мог подумать, сэр... — выдавил Мерфи.
— Вы, мистер Мерфи. Эти материалы пришли в редакцию с вашего адреса.
— Нет, сэр! Клянусь, я ничего не посылал.
— Неужели? — процедил Кроссвайт. — А почему вы не вернули радиостанцию в музей? С какой целью вы два года держите ее дома?
Фил Мерфи опустил глаза.
— Это не простая радиостанция, сэр, а пульт управления зондом «Инфинити». В конце двадцать первого века его послали в облако Оорта, и он до сих пор там летает.
— Какая вам от этого польза?
— Никакой, сэр. Но у меня сын, ему девять лет, и он бредит космосом. И я подумал: когда еще ребенку представится возможность порулить космическим зондом? Простите, сэр, не понимаю, что на меня нашло.
— Мерфи... Знаете что? Идите отсюда к черту.
— Да, сэр. Спасибо. До свидания. Удачи вам.
8
— Сильнее! — потребовал Михаил Юрьевич. — Привяжите меня покрепче!
Его голова торчала из спального мешка, а Док затягивал стропы.
— Спина должна чувствовать твердую поверхность, — объяснял Михаил Юрьевич раздраженно. — Не могу спать в невесомости.
— «Невесомость» происходит от слова «невесело», — заметил Колян, крепко спеленатый в своем спальнике.
— И означает невозможность повеситься, — мрачно добавил Михаил Юрьевич.
— Потерпи, Миха, недолго уже осталось.
Док затянул последнюю стропу и отлетел полюбоваться.
— Ну, всем удобно? Все хорошо привязаны? Тогда у меня для вас две новости — плохая и хорошая. Начну с плохой. Наша история стала достоянием широкой общественности. Шишки из «Транссола» делают круглые глаза и пытаются от нас откреститься. Так что обещанных миллионов мы не получим.
— Кончай прикалываться, Док.
Тот смущенно развел руками:
— Помните, я все набивал что-то на компьютере? Это была книга про наше путешествие на «Скарабее». Я отправил рукопись в издательство, и ее напечатали.
— Гонишь! У нас нет Интернета.
— Есть, но с узким каналом и большой задержкой. Ретранслятор почему-то в облаке Оорта.
— Но зачем вы так поступили? — спросил Михаил Юрьевич. — Зачем?
— Я журналист, и моя работа — говорить людям правду. Я долгое время скитался по Солнечной системе, писал статьи о страданиях простых людей и о жадности корпораций. Но все это было не то. То есть, конечно, факты вопиющие, но об этом столько понаписано, что приелось. Собирая материал о махинациях на транспорте, я попал на «Скарабей». И когда «Транссол» предложил нам сделку, — в глазах Дока сверкнули огоньки, — я понял: вот она, моя тема!
— Сволочь ты, Док! — Колян задергался в крепко привязанном спальнике. — Тебе, значит, слава и почет, а мы два года мучились задаром?
— Не задаром, и это хорошая новость, — сказал Док. — Я включил вас в соавторы, гонорар разделим поровну. Кроме того, мы продадим право на экранизацию. Плюс к этому, поскольку никто не признает «Скарабей» своей собственностью, по закону он принадлежит нам. Продадим его на Эрешкигаль, в сумме то на то и выйдет — по миллиону каждому.
— Вот это другой разговор! — обрадовался Колян. — Еще можно сбагрить остатки «Старфаста».
— Может, не надо «Старфаст»? — нерешительно возразил Михаил Юрьевич. — Он вреден для здоровья...
— Да ладно, Миха. Мы ели и не померли.
9
Руслан Селиванов, громыхая магнитными ботинками, вошел в диспетчерскую космопорта Эрешкигаль. На нем были списанный десантный бронескафандр и портупея с плазмоганом.
Вчера таможня конфисковала пиратскую копию блокбастера «Каледония», и теперь вся диспетчерская рыдала, не отрывая глаз от мониторов.
— Ой, девочки, не могу смотреть! — всхлипывая, говорила Мила Ким. — Вот этот момент, когда он сажает ее в спасательную капсулу... А ведь это последняя капсула, и он это знает, но ей не сказал... Прямо все в душе переворачивается.
— Придумают же чушь! — проворчал Селиванов.
— Так все и было! — возмутилась Мила Ким.
— Да ну?
— Знаешь, кто писал сценарий? Бывший директор «Транссола», тот самый, который руководил спасательной операцией. Уж он-то знает, как оно было на самом деле.
— Например, почему спасательных капсул не хватило на всех.
— Селиванов, ты сухарь и зануда.
— Угу. Зачем вызывали-то? О фильмах поговорить?
— Помнишь триллер «Деньги в космосе»? — спросила Мила. — Сейчас у нас в шестом доке швартуется «Скарабей».
— Ну и что? Мне пойти и попросить для тебя автограф?
Мила промокнула глаза, высморкалась и сказала деловым тоном:
— Иди и арестуй их. У них на борту груз «Старфаста» на продажу.
Селиванов нахмурился:
— Слушай, они же два года болтались в космосе, бедолаги! Может, просто не знают, что «Старфаст» запретили ввозить на Эрешкигаль?
Мила Ким пожала плечами:
— Незнание закона не освобождает от ответственности. Пускай выбирают: два года тюрьмы или штраф в три миллиона баксов.
Ирина Истратова
Все рассказы рубрик «Нанофантастика» и «Фантастика» (а также все, что с ними связано) вы можете найти в подборке «Фантастика ХиЖ»
Купить номер или оформить подписку на «Химию и жизнь»: https://hij.ru/kiosk2024/
Благодарим за ваши «лайки», комментарии и подписку на наш канал
– Редакция «Химии и жизни»