Великий эпос "Махабхарата" застывает на мгновение перед битвой при Курукшетре. Принц Арджуна, лучший из воинов, опускает лук, отказываясь сражаться против родственников и учителей. Тогда его друг и колесничий Кришна произносит бессмертные строки "Бхагавад-гиты" — гимна духовной мудрости и бескорыстного долга (карма-йога). Но позже этот же Кришна, аватара (божественное "нисхождение" Вишну на землю для восстановления дхармы — космического и нравственного порядка), советует Пандавам прибегнуть к обману для победы. Почему воплощение любви и мудрости выбрало путь хитрости? Ответ кроется в глубинах индийской философии и уникальной роли Кришны как божественного стратега реальности, чей облик гораздо сложнее простых определений.
Кришна в индийской традиции — многогранное божество. В Пуранах, таких как "Бхагавата-пурана", он предстает очаровательным пастушком, игриво ворующим масло у гопи (пастушек) и очаровывающим их божественной флейтой. Там же он — младенец, побеждающий демонов не грубой силой, а хитростью, как в случае с усыплением великанши Путаны, давшей ему отравленную грудь. Однако в суровом контексте "Махабхараты" Кришна проявляется иначе — как государственный деятель и верховный стратег. Его действия здесь направлены на глобальное восстановление дхармы, даже если на локальном уровне они кажутся сомнительными или откровенно обманчивыми, что ярко иллюстрируют ключевые эпизоды битвы. Когда непобедимый учитель военного искусства Дрона сеял хаос в войске Пандавов, Кришна посоветовал объявить о гибели его сына Ашваттхамы, намеренно создавая двусмысленность со слоном того же имени; услышав весть, Дрона потерял волю к жизни и погиб. В другом случае, Кришна напомнил Арджуне о вероломном убийстве его сына Абхиманью, когда Кауравы нарушили все правила, напав на него всем войском, и оправдал последующее нарушение Арджуной правил дуэли с Карной, атаковавшим, когда тот вытаскивал колесницу из грязи, как ответную меру. И в финальной дуэли на палицах между Бхимой и Дурьодханой, именно тайная подсказка Кришны привела к тому, что Бхима нанес запрещенный удар ниже пояса, положивший конец тирании Дурьодханы.
Почему же эти действия, внешне выглядящие как обман, не просто простительны, но и праведны с точки зрения самого эпоса и индийской философии? Ответ лежит в понимании высшей цели Кришны как дхарма-аватары — воплощения дхармы. Кауравы во главе с Дурьодханой были воплощением адхармы (беззакония, аморальности), и их победа означала бы торжество тьмы и хаоса над космическим порядком. Как сам Кришна провозглашает в "Бхагавад-гите" (4.7-8), он нисходит в мир именно "дабы защитить добродетельных, уничтожить злодеев и восстановить принципы религии". Для достижения этой высшей цели восстановления баланса могли потребоваться средства, выходящие за рамки обычной морали. Здесь вступает в силу концепция Апад-дхармы — дхармы в чрезвычайных обстоятельствах. Битва на Курукшетре была апокалиптическим событием, угрожавшим самим основам праведности, и в таких экстраординарных условиях обычные правила ведения войны могли быть временно приостановлены ради спасения большего блага. Более того, можно увидеть в этой "божественной хитрости" акт милосердия. Кришна стремился минимизировать общие страдания и кровопролитие. Честная победа Пандавов над Кауравами, которые сами систематически нарушали правила, была бы невозможна без колоссальных дополнительных жертв с обеих сторон. Его стратегии, направленные на быстрое устранение ключевых лидеров противника, фактически сокращали продолжительность и жестокость битвы. Глубочайшее сострадание Кришны, его слезы у ложа умирающего великого воина и его противника Бхишмы, служат мощным подтверждением того, что его действия были лишены личной злобы или жестокости. Они также служат высшим примером принципа Нишкама Карма, изложенного им же в "Гите": действовать без привязанности к плодам (3.19, 3.30). Кришна не был лично заинтересован в победе Пандавов; его единственной целью было восстановление дхармы. Хитрость была лишь инструментом, примененным с абсолютной беспристрастностью.
Действия Кришны, однако, не остались без критики даже в рамках самой традиции. Царица Гандхари, мать Кауравов, в горе и гневе проклинает Кришну после битвы, обвиняя его в том, что он мог предотвратить войну, но не сделал этого сознательно, и в использовании нечестных методов. Она предрекает гибель его рода Ядавов, и эпос впоследствии исполняет это пророчество, напоминая, что даже божественные действия, совершаемые в материальном мире, влекут за собой кармические последствия. Хотя вайшнавская традиция, особенно гаудия-вайшнавизм, видит в гибели Ядавов не наказание за грех, а часть божественной лилы (игры) и путь к их окончательному освобождению и возвращению в духовный мир, сам факт проклятия подчеркивает этическую сложность эпоса. "Махабхарата" сознательно избегает простых моральных ответов, ставя читателя перед лицом мучительных дилемм, заставляя задуматься о самой природе добра, зла, справедливости и долга. Важно и понимание различия уровней дхармы. Дхарма воина (кшатрия), чья обязанность — защищать справедливость силой, когда мирные средства исчерпаны, кардинально отличается от дхармы брахмана (жреца) или простолюдина. Действия, недопустимые для одного сословия, могут быть прямой обязанностью для другого. Кришна, выступая как наставник кшатриев Пандавов, действовал в строгом соответствии с логикой их дхармы в экстремальных условиях войны за выживание праведности.
Парадокс Кришны предлагает нам, современным людям, глубокие уроки, призывая выйти за пределы черно-белого мышления. Он напоминает, что истинная добродетель редко бывает абстрактным набором правил; она всегда контекстуальна и определяется действием, сообразным высшему благу в конкретной, часто сложной, ситуации. Так называемая "белая ложь" врача, скрывающего от пациента тяжелый диагноз для сохранения его духа, или жесткие, но необходимые меры, принимаемые для предотвращения большей катастрофы, — все это реальные примеры проявления принципа апад-дхармы в нашей повседневности. Не менее важен урок о мотивации. Как неоднократно подчеркивается в "Бхагавад-гите", истинная чистота и праведность действия определяются не столько его внешней формой, сколько внутренним состоянием сознания и мотивом действующего. Действие, совершенное без гнева, жадности, личной привязанности или выгоды, но исключительно ради общего блага (лока-санграха), приближает человека к истине, даже если внешне оно кажется спорным. Кришна также учит нас ответственности за выбор. Он никогда не заставлял Пандавов слепо следовать его советам; он предлагал знание и стратегию, но окончательное решение и его кармические последствия всегда оставались за ними, как изначально за Арджуной, который должен был сделать выбор — сражаться или нет, после наставлений "Гиты". Этот принцип актуален и для нас: мы несем полную ответственность за свои решения, даже опираясь на советы авторитетов. И наконец, фундаментом всех действий Кришны, включая его хитрости, было глубокое сострадание и желание положить конец глобальному злу и страданию. Его плач у тела поверженного Бхишмы — вечный символ того, что даже самые трудные решения, необходимые для защиты дхармы, должны рождаться из сострадания, а не из ненависти, гнева или жажды власти.
Кришна "Махабхараты" — это не божество слащавой любви, а сложная, многомерная фигура, действующая в жестоком и несовершенном мире людей. Его "хитрость" — не моральный порок, а необходимый инструмент дхармы, применяемый с полным осознанием бремени выбора, с божественной беспристрастностью и с неподдельной болью в сердце за всех участников трагедии. Эта кажущаяся двойственность на самом деле отражает саму суть человеческого существования, где высокие идеалы постоянно сталкиваются с суровой реальностью. Загадка Кришны приглашает нас не к слепому осуждению или такому же слепому поклонению, а к глубокому, вдумчивому размышлению о природе истинной добродетели, которая часто лежит по ту сторону упрощенных правил — в сфере мудрости, личной ответственности и безграничного сострадания. Как сказал сам Кришна в "Бхагавад-гите" (4.11): "Как люди подходят ко Мне, так Я и воздаю им. Со всех сторон люди идут по Моему пути...". Его стратегический обман по отношению к Кауравам стал зеркалом их собственной накопленной адхармы, а для Пандавов — испытанием их решимости действовать ради высшей справедливости, превозмогая личные сомнения и привязанности. В этом непреходящем парадоксе заключен вневременной урок о сложности, глубине и подлинном величии нравственного выбора.