ЮБИЛЕЙ КРОВАВОГО ШТУРМА
За последние годы топоним «Марьинка» попал во все языки мира. Марьинка нависала над Донецком, превратив Киевский и Петровский районы, Трудовские в «зону смерти». Когда в Марьинке появилась натовская артиллерия калибра 155, в Донецке больше не осталось безопасных и «тихих» мест…
Этот несчастный поселок на окраине Донецка, первый раз пытались освободить ровно десять лет назад. Невеселый юбилей. После летних поражений, Дебальцевского котла и падения Донецкого аэропорта ВСУ сделали выводы, а «Минские соглашения» дали им долгожданную передышку и время на исправление ошибок. Марьинка превратилась в одну из вероятных точек прорыва в город.
В июле 2015 года ополчение решилось на почти самоубийственный шаг - сдвинуть линию фронта от Донецка. Наступление было подготовлено из рук вон плохо. Как неофициально рассказывал мне донецкий разведчик, перед атакой на Марьинку им и его коллегами было выявлено 400 целей:
- Как ты думаешь, сколько целей уничтожила артиллерия во время артподготовки?
Я назвал, как мне показалось, достаточно пристойную цифру: 100.
Разведчик только заскрежетал железными зубами:
- Ноль! Зеро! Понимаешь?
Я не понимал… Ополченцев запустили в Марьинку, дали занять администрацию, а потом почти всех уничтожили, обрубив пути снабжения и ротации. Никто и не подозревал тогда, что эта тактическая схема купирования прорыва, будет потом использоваться во время СВО многократно.
Сейчас я еду в Марьинку с моим ростовским другом Стасом Смагиным. Он ушел воевать добровольцем в самое черное время - осенью 2022 года. Около года был политруком (я делал с ним интервью), но потом озверел от бумажной работы и ушел на боевую. С тех пор больше года на передовой, зачистки, штурмы… Я даже ставил ему свечку за упокой - во время боев за Красногоровку у него полтора месяца не было связи. Марьинка стала первым населенным пунктом, который он освобождал в 2022-2023 году, и Стас захотел вернуться в прошлое.
Мне тоже есть что вспомнить, как говорят на Донбассе: «За Марьинку».
«ЛЕВИТАН» И КОТИКИ
Крайняя точка старой линии фронта - поселок Трудовские. Он считался самым опасным районом Донбасса. Здесь люди жили в подвалах и бомбоубежищах по 10 лет, а обязательный элемент формы водителей рейсовых автобусов были броники.
До Марьинки осталось несколько километров. Мы выезжаем на «Дорогу смерти». Стас замечает:
- По ней невозможно было проехать, не встретив горящий автомобиль.
Стелу «Марьинка» узнать можно только смутно, это истерзанный осколками ржавый кусок железа. Рядом, первая позиция Стаса, он даже радуется:
- Помнишь, я тебе фото с котиками из блиндажа присылал? Здесь они жили.
Эта позиция считалась оборонительно-логистическим пунктом. Здесь был склад боеприпасов и продовольствия, здесь обрабатывали и стабилизировали раненых. Стас провоевал здесь месяц.
Чуть дальше еще одна позиция. Точнее, участок с несколькими позициями как батальона Стаса, так и «союзных» подразделений. Сюда сходились линии связи от наступающих войск. Мой собеседник говорит, что у смежников был боец с неофициальной кличкой «Левитан Марьинки» - каждый вечер он выходил на связь со всеми позициями и ему отвечали: «позиция Мир, дежурим!», «позиция Бар, дежурим!»
Впереди перекресток дорог, въезд в поселок. Товарищ рассказывает:
- Ранило нашего бойца - наступил на «колокольчик». Для его эвакуации пришлось устраивать целую операцию, с отвлекающим ударом и броней! А чуть дальше, ранило меня.
Он еще раз предупреждает: «Ходим осторожно, смотрим под ноги». Здесь все завалено несработавшими боеприпасами и поставленными минами всех известных модификаций».
Формально, бои в Марьинке шли с 2014 года, но наземная операция началась с первых дней СВО и шла полтора года. У первых домов города мы встречаем саперов МЧС. С их слов, пока поселок никто не разминировал, только прошлись по дорогам танковыми тралами, обочины - не трогали. А еще, здесь в каждом доме и подвале – склады боеприпасов, уже тронутые первой ржавчиной.
С точки, где мы разговариваем, я вижу край лесного массива и поле с истерзанной лесопосадкой. В августе 2022 года, наши выбили вэсэушников из передовых траншей на подступах к Марьинке. Я был в этих траншеях с амбразурами в другую сторону, вместе со снайперской группой «Москвы». Мы несколько незабываемых часов просидели в наполовину заваленном блиндаже, и каждые 32 минуты прилетал укропский дрон и сбрасывал на нас бесшумную мину польского производства. Потом дрон улетал за новой миной и новым аккумулятором. А мы просто ждали, чем это закончится. Я, например, думал, что обретаю экзистенцию в пограничном состоянии. Это примиряло с действительностью. Сил, чтобы взять Марьинку летом 2022 у нас объективно не было.
НАША ЗЕМЛЯ ПОД ЧУЖИМ НЕБОМ
Мы стоим у гаража с надписью на стене «Добро пожаловать в Ад!». В нем упокоился сожженный дотла рыжий от ржавчины «москвич». Стас рассказывает, как убегал в этом месте от дрона, выбравшись в щель под крышей, а автомат слетел с плеча, упал под машину и сгорел вместе с гаражом. Стас его потом вытащил, чтобы сдать и получить новый. Рассказывает, что небо здесь стало «грязным» в один момент:
- К концу 2023 года произошло нечто странное: вдруг, буквально в течении суток, небо заполнилось вражескими дронами. Марьинка еще долго была нашей на земле, а небо – нет. Мы проложили дорогу к своим позициям через наше же минное поле, через кушери и очкуры.
Дрон нашел Стаса в сотне метров от этого гаража.
- Я понял, что он меня нагоняет, бросился с дороги, даже не думая, есть ли тут мины.
Я цитирую шутку, которую услышал в Марьинке, примерно в то же время, когда Стаса ранило:
- Тех, кто спасается от дронов, мины не трогают!
Стас не смеется, он вообще смотрит в сторону, у меня нет душевных сил, попросить его говорить в камеру. Стас говорит все тише, но, я разбираю его слова:
- Я бросился под куст, свернулся в позу эмбриона, и он сбросил на меня гранату. Ранило в плечо и предплечье, хорошо, что у них сбросы тогда были маломощные. Со мной был товарищ Женя, позывной «Тихий» (он затем уже осенью наступил на мину-лепесток, сейчас лечится)… Дождались, пока дроны улетят, добрались до блок поста у въезда на Марьинку, дальше меня вывезли. Я был первым раненым дроном в нашем батальоне, потом, практически все получили такие ранения. Первым пролил кровь за Марьинку - именно от «птичек» (невесело смеется).
Дальше у Стаса был госпиталь, выздоровление и штурм Красногоровки, но это уже другая история.
Мы заходим на позицию «Храм». Это «Всехсвятская церковь». И от нее ничего не осталось. Подбираем, на память, позолоченные чешуйки с куполов, каждый пробит осколком. Стас рассказывает, как его сослуживец, немолодой и маловерующий мужик с позывным «Жигули», увидев как-то над собой тяжелый дрон «Баба Яга», изготовившийся к бомбежке, вдруг вспомнил бабушкины молитвы.
- А некоторые даже придумал на ходу. Помогли! – резюмирует Стас.
И Я ЗДЕСЬ ЖИЛ
От мертвого города как-то не по душе и даже холодно в эту испепеляющую жару. Делать в Марьинке нечего. От нее не просто ничего не осталось - нет ни одного дома, который можно было бы восстановить! Не случайно, я смотрел в интернете: последние заявления о восстановлении Марьинки были в 2023 году. Потом все стихло. Нет ни денег на это, ни людей, ни смысла…
Говорю Стасу, что хотел бы заехать в белые пятиэтажки на окраине - в марте 2024 года, я сутки проработал в этих домиках на позиции авиаштурмовиков «Сокольничьего». Помню, как ссыпался в подвал во время обстрела одновременно дронами и артиллерией, и ждал там решения своей судьбы - фундаментные плиты дома уже прогнулись вовнутрь, нас бы просто не откопали. Не дали бы откопать. А ночью я спал под бетонной стенкой квартиры, за которой штабелями было уложено несколько сот килограммов взрывчатки - сбросы разных типов. И глубокой ночью, эта стена толкнула меня в плечо: «Вставай! Пора выбираться!» Так этот разваливающийся дом отреагировал на близкий прилет - разбудил меня.
Стасу самому интересно спокойно пройтись по Марьинке, не кося по-волчьи глазами по сторонам и не слушая небо.
Я бойко взбегаю по лестнице знакомого дома и на втором этаже упираюсь в кирпичный завал – после него только небо. Записываю для «Сокольничьего» видеоролик – он проработал на этой позиции не один месяц, возможно, захочет вспомнить.
ЖИТЕЛЬ ГОРОДА-ПРИЗРАКА
Вижу через развороченные окна, как к нам шагает какой-то гражданский мужчина. Высокий, худой. Лицо изображает дружелюбие, но в глазах страх и тревога. Мы представляемся и Роман (имя изменено) сразу же успокаивается. Роман ведет нас к могиле своей соседки и подруги детства. Спрашиваю:
- От чего умерла?
- Холодно было, еды не было. Морозы были до 10 градусов. Не выдержала…
Говорит, что хлопочет сейчас в Донецке, чтобы женщину эксгумировали и перезахоронили по-человечески. Сам он по профессии учитель Марьинской школы, смог выбраться в апреле 2022 года и сразу уехал в Петербург. Он называет его по-советски, Ленинградом. Ученики бывшие позвали и помогли. Спрашиваю, как приняла его «Большая Россия»? Хорошо?
Роман машет рукой:
- Документы быстро сделали, пенсию оформили. У меня еще дом на окраине Марьинки, можно восстановить. Только разминировать нужно…
Роман показывает могилу Анны Евгеньевны. Место захоронения обложено кирпичом, на кресте, в полиэтиленовом пакетике записка с данными. Говорит, Марьинка была набита наемниками и показывает на развалины интерната:
- Там ваххабиты стояли, «Знамя Пророка» у них висело. На улице Ленина, в доме директора мясокомбината грузины стояли. В церкви Казанской Божьей матери, возле администрации, западенцы сидели, бандеры. Поляки были… Хватало всякого сброда. И в гражданском иностранцев хватало, чирикали между собой на непонятном языке. Мы с ними не общались, конечно. Два разных мира. А в пять часов вечера – дверь на все замки.
Роман прощается и уходит. Воздух струится вверх от раскаленных развалин, и его длинная фигура кажется призрачной уже на удалении трех десятков метров. Последний житель Марьинки. Или первый?
Я заглядываю в белый бак для воды, стоящий чуть ли не по середине улицы. В баке утоплен британско-шведский гранатомет NLAW, а сверху его облепили сотни ос. Пьют воду.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Когда-то, в центре Марьинки, возле администрации и ДК стоял «уставной» памятник Ленину. К нему вела «уставная» еловая аллея. От елей остались стволы похожие на обглоданные кости. А памятник после 14 года «декоммунизировали»: перебили надпись на постаменте и приделали голову поэта Шевченко. Это не принесло никому счастья: голова поэта похожа на оплывший свечной огарок – так ее обтесали осколки.
Спрашиваю Стаса:
- Тебя тряхануло возвращение в Марьинку?
Он задумывается на несколько секунд:
- Удивительно и странно ходить по этим руинам, а раньше по ним мог только пробежать. Я не верю в будущее Марьинки, но для меня это символ трагедии всего Донбасса. Мы православные, должны смотреть на жизнь и смерть, как на явления, диалектически взаимосвязанные. На этом месте будет либо мемориал, либо новый город. Любая смерть и разрушение - начало новой жизни.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Чем так важно освобождение Марьинки: взять, закрепиться, наступать дальше
Автор: Дмитрий СТЕШИН