В указанной квартире ей открыла пожилая женщина. Рядом — внучка лет восьми. Девочка держала Найду за ошейник. Та сидела, поджав лапу, но глаза её светились.
— Боялась. Мы через окно увидели, как она по двору бежала и к нам в подъезд спряталась. А бабушка сказала, что ты хорошая. Что не могла бросить.
******************************************************************************************
После шести вечера улицы пустели. Даже собаки во дворе ложились поудобнее, будто знали — шумный день закончился. Ольга возвращалась с работы, придерживая сумку с продуктами. Она работала няней в частном садике два раза в неделю. Не ради денег, а чтобы не сидеть целыми днями в тишине. Тишина хороша, когда по желанию. А когда она постоянно, то съедает изнутри.
Сын звонил редко. Говорил на ходу. Интонацией, будто выполнял долг.
— Как ты? Всё нормально? Ладно, потом перезвоню. Потом не наступало.
Иногда она забывала, какой сегодня день. Будильник не заводила, просыпалась рано сама, по привычке. Завтракала, мыла посуду, шла на почту, в аптеку, в садик. Всё по расписанию. Только внутри, как будто чего-то не хватало. Или кого-то.
В тот день она открыла старый шкаф, в котором лежали вещи мужа. Некоторым больше десяти лет. Куртка, шапка, перчатки. Всё чистое, аккуратно сложенное. Всё уже не нужно. Но выбросить рука не поднималась.
Она собрала в пакет: одеяло, плед, старую толстовку. И поехала в приют.
Без плана, без цели. Просто отвезти. Хотелось почувствовать себя нужной.
В приюте пахло хлоркой, кормом и собаками. Волонтёр, молодой парень в вязаной шапке, встретил её у ворот, поблагодарил, предложил чай. Ольга отказалась и уже собиралась уходить, когда увидела её.
Собака сидела под навесом, спрятавшись от дождя. Большая, тёмная, шерсть сбилась в колтуны. И — три лапы. Передняя левая обрезана. Чисто. Без крови, но и без надежды.
Собака не скулила. Не тянулась. Молча смотрела в пустоту.
Ольга остановилась.
— Это Найда, — сказал парень. — Поисковая. Потеряла лапу на задании. Человека спасла. Потом её списали.
Он сказал это спокойно. Без трагедии. Как будто она — вещь, не вписавшаяся в ведомость.
Ольга кивнула.
— Можно сесть рядом?
Парень только кивнул в ответ и отошёл.
Ольга села на скамейку, не глядя прямо. Найда даже ухом не повела. Только слегка повернула морду.
Минуты текли.
— Привет, — прошептала Ольга. — Я не за тобой. Проходила мимо.
Найда не ответила. Не повернулась. Но и не ушла. Это уже было чем-то.
Вечером Ольга вернулась домой с пустым пакетом и тяжёлой головой. На кухне включила чайник, поставила кружку и не наливала. Долго сидела.
Слова сына всплыли сами собой:
— Тебе бы о себе подумать. А не собак подбирать.
Она тогда ничего не ответила. А сейчас вдруг подумала: а может, в этом и есть способ подумать о себе?
Через три дня она снова пришла — с документами и поводком.
Первые дни были странными. Найда не лаяла, не подходила, не заглядывала в глаза. Она выбирала место в углу, за креслом, и почти не двигалась. Только наблюдала. Когда Ольга пыталась её погладить — собака напрягалась, слегка отодвигалась. Без злобы. Не боязливо, сдержанно.
Ольга говорила с ней. Готовила еду, переставляла миску ближе, рассказывала, куда идёт и когда вернётся. Никаких приказов, только спокойные слова.
Соседка однажды заметила в подъезде:
— Ты бы лучше внуков понянчила. А то приютила инвалида и мучаешься.
Ольга только кивнула. Объяснять не хотелось.
Сын, узнав, позвонил:
— Мам, ты с ума сошла? Тебе самой тяжело по лестнице подниматься. А тут ещё собака без лапы. Зачем?
Она не нашла, что ответить. Только посмотрела на Найду, которая в этот момент тихо лежала у порога.
Иногда ей становилось тяжело. Как в ту ночь, когда, не выдержав, Ольга разрыдалась на кухне. Сидела на табуретке, уткнувшись в руки, и чувствовала себя глупой и одинокой. Позвонила сыну. Он не взял трубку. Перезвонил позже:
— Мам, я занят был. Что опять случилось?
Она ответила:
— Ничего.
Но однажды всё изменилось. Ольга пошла с Найдой на школьный двор. Дети играли, бегали, смеялись.
И вдруг собака подняла уши, прислушалась, села. Не вжалась в землю, как раньше, а наблюдала. Спокойно, с тем самым взглядом, в котором жило что-то давно ушедшее, но родное. Как будто вспомнила — и не испугалась.
Они стали приходить туда почти каждый день. И с каждым разом Найда всё меньше пряталась и всё дольше стояла рядом. Одна девочка подошла и протянула ладонь. Найда сначала вздрогнула, но не отпрянула. А потом позволила себя погладить.
Ольга сдержала слёзы. Это был первый жест доверия.
Через неделю приехал сын. Без предупреждения. Посидел на диване, покачал головой:
— У тебя весь ковёр в шерсти. Запах… Мам, ну ты правда считаешь, что это нормально?
Ольга молчала. Подливала чай в керамическую кружку, его когда-то самую любимую.
— Ты опять вместо того, чтобы заботиться о себе, лезешь в спасательницу. Это смешно, — сказал он на прощание.
И уехал на день раньше, чем планировал.
После этого не звонил.
Ольга не ждала. Только стала по утрам раньше выходить с Найдой. И всегда брала с собой корм — для бездомного кота, который поджидал их у магазина.
Найда шла рядом. Она больше не пряталась и не держалась в стороне. Теперь шагала уверенно, как будто наконец приняла этот дом — и эту женщину — как своих.
Вечером, когда на улице стемнело и подул сильный ветер, Ольга надела пальто и взяла поводок. Найда, как всегда, поднялась не сразу, понаблюдала за хозяйкой и лишь потом подошла. Они вышли на прогулку, как обычно. Во дворе было сыро, деревья гнулись, фонари мигали. Ольга подумала, что, пожалуй, долго гулять не стоит.
Но едва они свернули на дорожку у парка, как вдалеке раздался громкий металлический грохот. Что-то упало — может, балка, может, часть строительных лесов. Звук был резким, режущим. Найда вздрогнула, рванула в сторону, поводок выскользнул из руки.
— Найда! — крикнула Ольга. — Стой!
Но собака уже скрылась за углом. Она бежала быстро, несмотря на то, что у неё три лапы. Точно знала, куда — подальше от шума, в безопасное место. Инстинкт взял верх.
Ольга бросилась следом. Сердце стучало громче ветра. Она свернула в переулок, потом к гаражам, потом обратно к парку. Пусто. Ни одной собаки. Только мусор, только ветер.
Она звала:
— Найда! Девочка моя… где ты?
Шла, спотыкалась, снова шла. Мокрые кроссовки, сбитые ноги, пальцы не слушаются. Телефон разрядился. Никто не мог ей помочь.
На одной из лавочек она села. И больше не смогла встать. Руки дрожали, лицо мокрое — от дождя или слёз.
Она думала: «Я никого не удержала. Ни мужа. Ни сына. Даже собаку».
Прошло не меньше часа. Может, два.
Когда Ольга вернулась домой, в подъезде на лестнице она увидела листок. Приклеенный к двери.
«Женщина, ваша собака была у нас во дворе. Боится выходить. Зайдите. Подъезд 3, квартира 12».
Она застыла. А потом засмеялась. Слабым, хриплым смехом, от которого сжалось в груди.
В указанной квартире ей открыла пожилая женщина. Рядом — внучка лет восьми. Девочка держала Найду за ошейник. Та сидела, поджав лапу, но глаза её светились.
— Боялась. Мы через окно увидели, как она по двору бежала и к нам в подъезд спряталась. А бабушка сказала, что ты хорошая. Что не могла бросить.
Ольга опустилась рядом. Погладила Найду по холке. Та подалась вперёд и положила морду на колени.
В этот момент на лестнице послышались шаги.
— Мам!
Это был Игорь. Запыхавшийся, злой, растерянный.
— Мне соседка позвонила. Сказала, ты в слезах бегала по району. Что с тобой? Ты зачем одна пошла в такую погоду?
Он смотрел на мать. Потом — на Найду. Потом снова на мать.
И увидел: дрожащая собака спряталась за мать. Но при этом — вильнула хвостом. Один раз. Едва заметно.
Это был её первый жест радости.
После того вечера многое изменилось. Игорь задержался у матери на несколько дней. Впервые за долгое время они по-настоящему разговаривали — не о том, как дела, а о том, что болит. Он признался, что разводится. Что чувствовал себя ненужным и злым. И что не понимал, как она всё это выдерживает.
Ольга слушала молча. Потом только сказала:
— Я тоже не всё понимаю. Но если кого-то можно спасти — даже если он лает, рычит или молчит неделями — я спасаю. Потому что если не мы, то кто?
Они вместе выгуливали Найду, шутили про её «танец на трёх лапах» и спорили, кто купит следующий мешок корма.
Соседи смотрели иначе. Теперь с улыбкой, с любопытством. Дети подходили, просили потрогать Найду.
А однажды кто-то оставил у двери коробку с надписью: «На вторую собаку. Вдруг решитесь».
Ольга долго смеялась. А потом серьёзно подумала — а ведь правда. Почему нет?
Когда они с Игорем пришли в приют снова, Найда вела себя уверенно. Как будто возвращалась не в прошлое, а за новым — чтобы взять кого-то с собой в настоящее.
И в глазах Ольги больше не было пустоты. Там было отражение — собаки, сына и самой себя. Такой, какой она не чувствовала себя много лет: живой, нужной, сильной.
Сила духа — это идти рядом когда нужно. Даже если сам идёшь неуверенно.
Если история понравилась — оставайтесь
Здесь будут ещё
Про тех, кто не сдаётся с первой попытки ✨
Продолжение истории Найды и Ольги:
Читайте также: