👨🎓Добровольное заявление до выявления причастности и активная помощь следствию, освобождает от ответственности за взятку.
☝️При этом мотивы раскаявшегося взяткодателя правового значения для суда не имеют.
Ростовский предприниматель был осуждён за покушение на дачу взятки в 48 тысяч рублей заместителю начальника таможенного поста. По версии следствия, в 2019-2021 годах он систематически переводил деньги должностному лицу за ускоренное оформление документов на поставку продуктов для теплоходов. Все инстанции — от районного до кассационного суда — подтвердили его виновность, назначив штраф в 100 тысяч рублей.
☝️Ключевым аргументом защиты стало то, что бизнесмен первым добровольно сообщил о коррупционной схеме, не зная о проводимой проверке.
Его адвокаты настаивали, что это подпадает под исключение из ответственности по статье 291 УК РФ, если взяткодатель активно способствует раскрытию.
Однако нижестоящие суды сочли, что оперативники уже располагали информацией до его заявления и поэтому примечания к статье кодекса в его отношении применить нельзя.
Верховный суд РФ встал на сторону защиты, отменив все принятые решения. Коллегия указала, что доказательств осведомлённости бизнесмена о проведении проверки в его адрес нет, а его помощь следствию была значимой.
Высшая инстанция прекратила уголовное дело.
👨🎓Позиция Верховного Суда
👨🎓Коллегия Верховного Суда РФ особо подчеркнула, что суды не учли решающее обстоятельство: предприниматель первым добровольно заявил о преступлении, когда правоохранительные органы не располагали информацией о его причастности.
При этом Верховный Суд подтвердил, что бизнесмен активно способствовал раскрытию коррупционной схемы, что является вторым обязательным условием освобождения от ответственности по «антикоррупционной» норме.
«По смыслу закона добровольность сообщения о преступлении имеет место в случаях, когда правоохранительным органам неизвестно об имевшем место преступлении либо когда известно о совершенном преступлении, но неизвестно лицо, его совершившее, либо известно и о факте преступления, и о лице, его совершившем, но лицу, совершившему преступление, неизвестно о наличии у органов следствия информации о его причастности к преступлению, и оно об этом ставит в известность правоохранительные органы», — отмечается в определении.
Раскрывая термин «добровольность», Верховный суд установил достаточно широкие границы, не разрешив признавать «добровольным» только сообщение о преступлении, сделанное уже задержанным. «Сообщение (письменное или устное) о преступлении должно признаваться добровольным независимо от мотивов, которыми руководствовался заявитель.
При этом не может признаваться добровольным заявление о преступлении, сделанное лицом в связи с его задержанием по подозрению в совершении этого преступления», — указал Верховный Суд.
Верховный суд отметил, что в материалах дела отсутствуют данные о проведении в отношении предпринимателя каких-либо оперативно-розыскных или следственных мероприятий до времени его заявления о преступлении.
Также в деле нет сведений о том, что правоохранительные органы располагали достоверной информацией о совершении им преступления или что сам бизнесмен знал о наличии у оперативных сотрудников данных, свидетельствующих о его причастности к преступлению.
«Судебными инстанциями надлежащей оценки вышеуказанным обстоятельствам, свидетельствующим о том, что информация о событии преступления, предмете взятки, причинах и условиях передачи предпринимателю денежных средств стала известна сотрудникам правоохранительных органов непосредственно от осужденного, который активно способствовал раскрытию и расследованию данного преступления, в контексте наличия добровольности сообщения о преступлении, не дано», — отмечает Верховный суд РФ.
Верховный суд пояснил, что освобождение от уголовной ответственности, включая случаи, предусмотренные примечаниями к статьям Особенной части УК РФ, не свидетельствует об отсутствии состава преступления в совершенном деянии.
В связи с этим, подчеркнул суд, прекращение уголовного дела или уголовного преследования по указанным основаниям не влечет за собой реабилитацию лица, признанного совершившим преступление.
(№41-УД25-13-К4)