Вечерний автобус № 107 скрипел старыми пружинами, подбрасывая на выбоинах последних пассажиров. Я прижался лбом к холодному стеклу, наблюдая, как город постепенно сменяется пригородными пейзажами. За окном проплывали серые пятиэтажки, потом частные дома с покосившимися заборами, и наконец — бесконечная череда голых осенних деревьев, чьи ветви скреблись по крыше автобуса, словно пытались задержать его движение.
В салоне пахло дезинфекцией и влажной одеждой. Кондукторша, женщина лет пятидесяти с вечно недовольным выражением лица, перебирала в руках комок билетов. Две школьницы на передних сиденьях хихикали, разглядывая что-то в телефоне. Пожилой мужчина в дальнем углу дремал, прижав к груди потрёпанный портфель.
Я взглянул на часы — без пяти семь. Ещё двадцать минут до моей остановки. Достал телефон, проверил уведомления. Ничего важного. Снова уставился в окно. Автобус замедлился, подъезжая к последней городской остановке — "Полевая". Здесь всегда выходили дачники с огромными сумками, но сегодня платформа была пуста.
Двигатель заглох. Водитель, широкоплечий мужчина в синей куртке, вышел покурить. Кондукторша зевнула и потянулась. Я машинально осмотрел остановку — бетонная плита, ржавый навес, расписание под потрескавшимся стеклом. И вдруг...
В метре от остановки, под старым клёном с облупившейся корой, стоял человек. Стоял в странной позе, прислонившись плечом к стволу, будто ждал кого-то. На нём была точно такая же тёмно-синяя куртка, как у меня. Такие же поношенные джинсы. Даже шарф, подаренный матерью в прошлом году, с этим узнаваемым узором...
Ледяная волна прокатилась по моей спине, когда я осознал — это был я сам. Точная моя копия. Та же стрижка, те же черты лица. Только выражение глаз... Они смотрели на меня с холодным любопытством, а в уголках губ играла лёгкая улыбка — такая, какой у меня никогда не бывало.
"Эй!" — сорвалось у меня с губ. Я ударил кулаком в стекло, но фигура под деревом не шелохнулась. Только улыбка стала чуть шире.
Школьницы обернулись на мой возглас. Кондукторша нахмурилась:
— Вам чего, молодой человек?
— Там... — я ткнул пальцем в окно, — вы видите? Человека под деревом?
Женщина недоверчиво прищурилась:
— Какого человека? Там никого нет.
Я резко обернулся к окну. Двойник стоял на месте, не сводя с меня глаз. Его поза, наклон головы — всё это было до жуткого знакомым и одновременно чужим. Как будто я смотрел на своё отражение в кривом зеркале.
Водитель вернулся на место, автобус дёрнулся и заурчал мотором. Я впился пальцами в подлокотник, не в силах оторвать взгляд от этого... себя. Последнее, что я увидел — как моя копия медленно подняла руку и помахала мне на прощание, словно провожая в дальнюю дорогу.
Когда автобус тронулся, я зажмурился на секунду. Открыв глаза, посмотрел в окно снова — под деревом никого не было. Только осенние листья кружились на том месте, где секунду назад стоял... я.
— Всё в порядке? — кондукторша смотрела на меня с подозрением. — Вы белый как мел.
Я провёл рукой по лицу — ладонь была влажной от пота.
— Да... просто... показалось.
Остаток пути я провёл, сжимая сиденье до побеления костяшек. В голове крутилась одна мысль: "Что это было? Галлюцинация? Усталость? Или..."
На следующее утро я специально приехал на эту остановку. Осмотрел дерево — никаких следов, никаких намёков на то, что здесь кто-то стоял. Спросил у местных продавцов из ларька — никто ничего не видел. Но когда я подошёл к тому самому клёну и положил ладонь на его шершавую кору, меня вдруг пронзила странная мысль: "А что, если это был не я? Что если это я — тот, кто уехал в автобусе?"
С тех пор прошло три месяца. Я сменил маршрут, теперь езжу другой дорогой. Но иногда, когда я останавливаюсь перед зеркалом, мне кажется, что отражение моргает на долю секунды позже, чем я. И в эти моменты я вспоминаю ту улыбку под осенним клёном — спокойную, всепонимающую, почти... жалеющую.