Я помню, как бабушка рассказывала мне о них перед сном. Ее голос дрожал, а в глазах стояли слезы, когда она описывала этих странных существ с
длинными ушами, похожих на кроликов, но не кроликов вовсе. "Яллара", —
шептала она, словно боялась спугнуть даже память о них. Тогда я не
понимал, почему она так грустит, говоря о зверьках, которых никто не
видел уже почти сто лет. Сегодня, сидя у костра в пустыне Симпсона, я наконец понял бабушку. Песок подо мной еще хранил дневное тепло, а над головой раскинулось такое бесконечное звездное небо, что дух захватывало. Я приехал сюда с экспедицией отца — он биолог, последние десять лет ищет следы
исчезнувших видов. И вот теперь мы здесь, в самом сердце Австралии, где
когда-то жили яллара.
Я закрыл глаза и представил, как здесь было раньше. Эти существа с их шелковистой шерсткой, длинными ушами и странными трехпалыми лапками, которые так ловко рыли спиральные туннели в песке. Они спали сидя, забавно засунув мордочку между лап, прикрывая глаза собственными ушами. Бабушка
говорила, что они были упрямыми и дикими — если кто-то пытался взять их в
руки, они шипели и царапались, как маленькие разъяренные демоны
пустыни. Ветер принес запах сухой полыни, и мне вдруг стало невыносимо грустно. Я представил последнего яллара — возможно, того самого, которого нашли в 1931 году. Каким он был? Может, серым, с белым брюшком и полосатым хвостом? Или темным, почти черным? Как он умер — от лап лисы, от голода или просто от одиночества, будучи последним в своем роде?
Я машинально провел пальцем по теплому песку, рисуя странные спирали — такие же, какие рыли эти существа для своих нор. Отец говорит, что они были удивительными инженерами — маскировали входы в свои жилища так искусно, что ни одна лиса не могла найти. Но этого оказалось
недостаточно.
"Эй, смотри!" — вдруг крикнул кто-то из нашей группы. Я вскочил, сердце бешено заколотилось. Неужели...? Но нет, это был просто кролик — обычный, европейский, тот самый, что когда-то отбирал пищу у яллара и помог им исчезнуть.
Ночью мне приснился странный сон. Я видел маленького яллара — он сидел передо мной в характерной позе, уши прикрывали его блестящие глазки. "Почему вы ушли?" — спросил я во сне. И тогда зверек вдруг заговорил бабушкиным голосом: "Мы не ушли. Мы просто спрятались получше". Утром,
когда солнце только поднималось над дюнами, я нашел нечто удивительное.
Возле старого иссохшего куста виднелся аккуратный круглый вход в нору —
слишком маленький для кролика, слишком аккуратный для ящерицы. Отец,
осмотрев находку, только покачал головой: "Просто игра природы". Но я
знал — нет, не просто.
Год спустя, когда наша экспедиция вернулась в эти места с новым оборудованием, мы установили камеры-ловушки. И в одну из лунных ночей случилось чудо — камера зафиксировала движение. Маленькое существо с невероятно длинными ушами выскользнуло из норы, огляделось и начало рыть новый туннель. Его трехпалые лапки ловко разгребали песок, а полосатый хвост нервно подергивался. Яллара...
Они не вымерли. Они просто научились прятаться лучше, чем мы умеем искать.
Теперь я понимаю, почему бабушка плакала, рассказывая о них — это были
слезы не только потери, но и надежды. Сегодня в самом сердце Австралии создается новый заповедник. И я знаю, что когда-нибудь, когда люди станут мудрее, яллара снова выйдут из своих спиральных нор не боясь, не прячась. А пока... пока они доверили нам свою тайну. И это самое дорогое, что у меня есть.