Поздний осенний вечер в большом городе, сыро, холодно, суета вокзала. У первого вагона состава кроме толпы обычных гражданских пассажиров, вдруг большая толпа молодых, но не юных, коротко стриженных мужиков в защитного цвета разномастной одежде, с большими рюкзаками, полиуретановыми ковриками, словно на рыбалку собрались, но удочек – не видно. Балагурят, смеются порой, но как-то не слишком громко, словно что-то случилось… «Мобилизованные?» – подумалось вдруг.
В мягком новеньком купе двухэтажного состава кроме меня ещё модная девица с ноутбуком с «яблоком» на крышке. - Мобилизованные, вроде, - неопределённо говорю я и вдруг вижу, что её личико недовольно сморщилось, словно барышню посадили в одни дроги с крепостными…
Их привёл командир – мужчина чуть постарше их, но в такой же гражданско-туристической одежде. В соседнем купе меняются местами с «гражданскими», словно сторонясь тех, кто ещё в прежней, «довоенной» жизни и вряд ли поймёт их. К нам в купе заходят двое мобилизованных, занимают верхние полки, но один из них тут же уходит в соседнее купе, где вскоре раздаются громкие голоса, порой – взрывы нервического смеха… «Распивают, видимо», - понимаю я. Но ведь люди в стрессе, едут туда, где их могут убить, искалечить – кто же может быть при этом спокоен?
Оставшийся в купе мобилизованный, молодой тихий парень лет тридцати, сидит у входа, уткнувшись в смартфон. Девица не выдерживает и учительским, менторским тоном спрашивает его:
- Разрешите спросить, вот вы и вправду верите, что прибалты, финны, немцы хотят на нас напасть? Мы с моим молодым человеком жили в Финляндии, в Эстонии, и видели, что отношение к нам там хорошее. А вот цены в магазинах – ниже, чем у нас! – чуть ли не с претензией за это выговаривает она парню.
Тот смущается. Он ни разу не был за границей, хотя и живёт в Приозёрске, недалеко от Финляндии. И, как бы оправдываясь, отвечает ей, что с финнами он общался у них в Приозёрске, и общались они нормально, у простого народа нет ни к кому вражды, это всё политики, правительство…
- Я читала, - назидательно продолжает девица, - что даже получив повестку, можно не идти. Заплатить три тысячи штрафа, и всё! – поучает она.
Я не сомневаюсь, что её «молодой человек» так бы и сделал, если бы не сбежал тут же за кордон, как те позорные толпы трусливых велосипедистов…
- От судьбы не уйти, - вклиниваюсь я, чтобы смягчить разговор в и так тягостный для парня момент. - И уж лучше идти судьбе навстречу, чем бегать от неё, скорее целым останешься!
Парень со вздохом спрашивает:
- А вы, наверное, часто ездите в поезде? Я вот только второй раз, и то – не сам, как и в первый раз, когда в армию ехал. Я и на самолёте ещё ни разу не летал… - как бы с сожалением грустно констатирует он.
«Ну да, армия у нас, как и прежде, рабоче-крестьянская, - с грустью думаю я. - Вот такие бесхитростные русские мужики, если призвали, может, и без радости, но идут. А другие, с айфонами, бегут, как зайцы…
А гулянка за стенкой купе разрасталась, туда «на огонёк» подтягивались другие мобилизованные из тихих спящих купе, которым волнение не давало уснуть и хотелось уйти от тревожных мыслей, скрыться в напускном веселье, в нарочито грубоватой браваде мужицкой компании…
Девица не выдерживает, идёт куда-то «разбираться», приводит проводницу и старшего из мобилизованных. Гомон становится потише. Девица успокоилась, никто больше не мешает ей сидеть в своём ноутбуке в наушниках и наслаждаться комфортной жизнью…
Было три ночи, когда я подъезжал к своей станции, даже успел вздремнуть в пути. В коридоре вагона встретил того, буйного, чей голос и смех я уже успел выучить за несколько часов поездки. Проходя мимо, сказал ему тихо, но от всей души: «Удачи вам, мужики!» И на миг увидел его грустные глаза… «Да, она нам сейчас не помешает!» - просто ответил он.
И поезд ушёл. В ночную холодную даль. В темень войны…
6.10.22 – 31.03.25