65 лет назад летом 1960 года в подмосковном писательском поселке Переделкино похоронили Бориса Пастернака. Вокруг этих похорон до сих пор существуют много легенд, например, действительно ли, за прощанием с тогда запрещенным писателем пристально следили советские спецслужбы? И кто же все-таки не испугался прийти на похороны?
Если вы хотите поддержать канал "Пераново перо" финансово, это можно сделать нажав соответствующую кнопку в конце материала.
Мы хоронили старика;
А было все не просто.
Была дорога далека
От дома до погоста.
Наехал из Москвы народ,
В поселке стало тесно,
А впереди сосновый гроб
Желтел на полотенцах...
Так начинаются стихи поэта и писателя Владимира Корнилова, которые были опубликованы в журнале «Новый мир» в 1964 году. Причем, без какого-либо посвящения и указания имени, однако люди понимали, что это о похоронах Пастернака. Но упоминать его фамилию даже после смерти долгие годы запрещалось.
Советская власть особенно невзлюбила писателя за роман «Доктор Живаго», за который автор получил Нобелевскую премию. Поэтому его произведения официально в СССР не издавались, а тех, кто читал в «самиздате», привлекали к уголовной ответственности за «антисоветчину».
- Он был создан для триумфов, он расцветал среди восторженных приветствий аудиторий, на эстраде он был счастливейшим человеком, видеть обращенные к нему благодарные горячие глаза молодежи, подхватывающей каждое его слово, было его потребностью - тогда он был добр, находчив, радостен, немного кокетлив - в своей стихии! - вспоминал в дневниках писатель Корней Чуковский. - Когда же его сделали пугалом, изгоем, мрачным преступником - он переродился, стал чуждаться людей... Я помню, как уязвило его, что он - первый поэт СССР - неизвестен никому в той больничной палате, куда положили его.
О своем диагнозе - рак легких Пастернак узнал в конце 1958 года.
- Борис Леонидович встретил меня и повел в комнату наверху. Раньше мы с ним беседовали или в его малюсенькой рабочей комнате, или на террасе. Он усадил меня на диван и сказал, что был у врача. Оказалось все чрезвычайно серьезным. Врач гарантирует ему всего полтора-два года жизни. В заключении врача сомневаться не приходится. Борис Леонидович лечится у него давно. Я знала раньше, что Борис Леонидович помимо всех остальных своих болезней еще показывался врачу по поводу легких. Неблагополучие было, но никаких угрожающих диагнозов не последовало. И вдруг - рак. Лицо у Бориса Леонидовича было строгое и спокойное. Он уже все пережил и принял. У меня же было какое-то шоковое состояние. Он просил сохранить это в строжайшей тайне от всех, за исключением моей сестры. Я не могла открыть диагноз его родным, когда он уже был на смертном одре, так как он сам скрывал это, чтобы излишне не волновать, - делилась в своих мемуарах подруга Пастернака историк Екатерина Крашенинникова.
Как вспоминал сын писателя Евгений Борисович, ее же он попросил «…вместе с ним пройти через таинство исповеди и стал читать наизусть все причастные молитвы с закрытыми глазами и преобразившимся, светлым лицом. Сила таинства и живое ощущение присутствия Христа были настолько поразительны, что даже неожиданность его слов о близости смерти отошла на задний план. Эту исповедь она потом сообщила священнику, своему духовнику, и он дал разрешительную молитву».
Духовником Екатерины Крашенинниковой был московский священник, протоиерей Николай Голубцов.
Умирая, Борис Пастернак позвал сыновей Евгения и Леонида и сказал:
«У меня тяжелейшее чувство того, что мировая слава оборачивается ссорами и непониманием на родине. Во всем мире творится что-то, что не соответствует радужным надеждам на историческое просветление. Я умираю с тяжелым чувством неудачи, кажется что весь мир в грязи, всюду какая-то ложь и не обо что опереться».
Борис Пастернак умирал на кушетке в маленькой комнатке переделкинской дачи. Хлопоты медперсонала уже не давали никакого облегчения.
- Вы - мои законные дети и вам принадлежит законное право моих наследников, - сказал тогда своим детям измученный болезнью писатель. - Это касается законной части моей жизни. Есть другая - незаконная часть, которую я вам не поручаю... Вы не должны вмешиваться в мои дела с заграницей и это не ограничение, а желание вас защитить и свидетельство моей заботы о вас.
После этого он прошептал, что уже больше разговаривать не может, и спросил: «Что там у вас в программе - кислород - ну, давайте кислород». Через несколько минут его не стало.
....Там, в подмосковной тишине,
Над скопищем народа,
Покачиваясь, как в челне,
Открыт для небосвода,
В простом гробу, в цветах по грудь,
Без знамени, без меди
Плыл человек в последний путь,
В соседнее бессмертье.
- Умер Пастернак... Хоронят его в четверг 2-го (июня). Стоит прелестная невероятная погода - жаркая, ровная... яблони и вишни в цвету. Кажется, никогда еще не было столько бабочек, птиц, пчел, цветов, песен... И он лежит сейчас - на дрянной раскладушке, глухой и слепой, обокраденный... и мы никогда не услышим его порывистого, взрывчатого баса, - писал Чуковский.
Официально о смерти писателя было сообщено уже в день похорон и только в одном издании.
- Поскольку Пастернак хотя и был изгнан из Союза писателей, но оставался членом Литфонда, то в «Литературной газете» на последней странице напечатали маленькое объявление: «Правление Литературного фонда СССР извещает о смерти писателя, члена Литфонда Пастернака Бориса Леонидовича, последовавшей 30 мая с.г. на 71-м году жизни после тяжелой, продолжительной болезни, и выражает соболезнование семье покойного». Правда, этот некролог никто из писателей не подписал, - рассказывает экскурсовод поселка Переделкино Нелли Чуланова. - Но на следующий день после его смерти на Киевском вокзале, откуда следовали электрички до Переделкино, появилось рукописное объявление: «Граждане! Вчера скончался великий русский поэт Борис Пастернак. Похороны в Переделкине, 2 июня, в 2 часа дня». Объявление срывали, но оно появлялось снова. В результате, по разным оценкам, на похоронах собралось от трех до пяти тысяч человек. Хотя официально потом объявили, что было не более 500 человек. Среди прочих присутствовали корреспонденты французской газеты «Paris Match», и 18 июня там вышел материал с похорон и впервые были опубликованы репортажные фотографии... Фактов о том, что сотрудники КГБ или еще кто-то лично запрещали кому-то приезжать на похороны я не знаю. Но вот, например, Евгений Евтушенко вспоминал, как они с писателем Александром Межировым приехали туда, и Межиров остался в машине. Побоялся. Не пришел на похороны и Корней Чуковский. А сосед Пастернака писатель Константин Федин находился дома и занавесил окна. Правда, потом он говорил, что не знал о похоронах, а его родные рассказывали будто бы у него случился сердечный приступ. Но, конечно, люди боялись. А вот профессор МГУ Валентин Асмус не испугался и даже сказал речь на могиле. За что потом ему досталось от руководства университета.
Ночью перед похоронами чин отпевания в переделкинской даче поэта совершил архимандрит Иосиф тогдашний настоятель Спасо-Преображенской церкви, дважды отсидевший в сталинские годы.
…И я, тот погребальный холст
Перехватив, как перевязь,
Щекою мокрою прирос
К неструганному дереву.
И падал полуденный зной,
И день склонялся низко
Перед высокой простотой
Тех похорон российских. -
так заканчивается то знаменитое стихотворение Корнилова. А в 1953 году самому Пастернаку приснились собственные похороны, после чего он написал:
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами…
- Мы вошли в просторное помещение столовой. Гроб стоял на небольшом возвышении. Он был весь в цветах. Над гробом на стене - офорты, много офортов. Один особенно заметный. Полуобнаженная женщина, в розовых тонах, пытается закрыть прозрачным покрывалом обнаженные груди, - вспоминал о прощании писатель, а тогда студент Литературного института Эдуард Пашнев. - Высокий лысый человек, распорядитель похорон, торопил нас: «Граждане, прошу вас, не задерживайтесь. Побыстрее!»
Один из наших студентов-старшекурсников попытался сфотографировать Пастернака в гробу. Ему не дали. Какая-то женщина впереди нас бухнулась на колени. Иностранные корреспонденты тотчас же начали щелкать затворами. Мы проходили мимо гроба, стараясь замедлить шаги, чтобы все получше рассмотреть. А в это время в соседней комнате звучала музыка. Пианист, не видимый нами, играл что-то очень медленное, трагическое. Интервалы между звуками были огромные.
Как выяснилось потом, сменяя друг друга, в тот день играли Станислав Нейгауз, Мария Юдина и Святослав Рихтер.
Гроб и крышку по ступенькам крыльца снесли во двор два знаменитых диссидента Андрей Синявский и Юлий Даниэль.
Из воспоминаний профессора Михаила Качана: «Во многих интеллигентских московских квартирах висели их фотографии. Чаще всего фотография с похорон Пастернака, на которой они тащат крышку гроба; потом появилась хохма: «Синявский и Даниэль несут свою скамью подсудимых».
Им помогали 18-летний сын любовницы Пастернака Митя Виноградов и друг семьи, писатель Вячеслав Иванов.
Присутствующие пожелали до кладбища нести гроб на руках, а таких желающих оказалось много. Автобус подъехал к крыльцу, но гроб пронесли мимо автобуса. В салон похоронной машины положили только крышку гроба и венки.
- Горе, усталость, жара; изобилие шпиков; милиционер-регулировщик, заставляющий всех выходить из машин на шоссе и загоняющий машины на нашу улицу; Воронков (Константин Воронков - секретарь Союза писателей, директор Литфонда - прим. О,П.) с утра лично обозревающий вверенный его попечениям поселок; иностранцы, лопающиеся от любопытства, карабкающиеся со своими аппаратами на заборы и деревья – и сквозь все это какое-то странное чувство торжества, победы. Чьей-то победы. Не знаю чьей. Быть может, его стихов? Русской поэзии? - вспоминала Лидия Чуковская. - Гроб от дома до могилы, сменяя друг друга, люди пронесли на руках – по шоссе и на гору, к трем соснам. Вдоль заборов во весь путь молча, мужчины без шапок, женщины в платках, стояли люди. Встречные машины вынуждены были пятиться, отступать перед гробом, утыкаться в кюветы, и не смели торопить нас гудками. Толпа двигалась молча, торжественно, сознавая свою правоту. Одни от пастернаковских ворот пошли через поле прямо на кладбище, другие – кругом, по шоссе, вслед за гробом.
Из разных источников можно составить примерный список тех деятелей культуры, кто не испугался и все-таки присутствовал на похоронах. Например, писатели Константин Паустовский, Рита Райт и Вениамин Каверин, литературовед Владимир Глоцер, артисты Борис Ливанов, Серафима Бирман и Фаина Раневская, режиссер Юрий Любимов. По словам очевидцев, было много молодежи, студентов.
- Открыл митинг и произнес речь Асмус, - вспоминала Лидия Корнеевна. - Слова были какие-то никакие, несущественные, но они и не оскорбляли пустотою, потому что Валентин Фердинандович говорил горестно. Я слышала голос, горе, а не фразы. Паустовский нашел бы слово, но, как мне объяснили потом, он, из-за больной гортани, в этот день мог только шептать. Артист Николай Голубенцев прочел: «О знал бы я, что так бывает». Асмус закрыл митинг, сказав, что Борис Леонидович не любил длинных речей об искусстве. И вдруг кто-то – я не видела кто, но голос неинтеллигентный, – заявил, что будет говорить «от имени рабочих».
– Ты написал книгу, но ее задержали. А ты был за правду…
Обрыв. Кто-то что-то прошипел. И в ответ на шип – девичий голос:
– Не затыкайте ртов!
Молчание. Жду нового голоса. Тот же? другой?
Нет. Слава Богу, юноша читает «Гамлета»:
– И неотвратим конец пути…
Потом другой юноша-невидимка говорит от имени богословов: Пастернак был христианин.
Начинают опускать гроб. Французский писатель Труайя со слов писательницы Ольги Ивинской рассказывает в своей книге о Пастернаке:
«В момент, когда закрытый гроб стали опускать в могилу, зазвонили колокола церкви Преображения Господня. Наверное, это было не более, чем совпадение. Но перепуганный распорядитель закричал:
- Скорее! Похороны кончились, это начинается нежелательная демонстрация».
- Фактически с похорон Пастернака началась литературная история переделкинского кладбища, - считает Нелли Чуланова. - Потому что до этого писателей там не хоронили. Пастернак не завещал там его хоронить, но он понимал, что ему престижное, например, Новодевичье кладбище, не грозит. И вот после Бориса Леонидовича уже многие писатели стали завещать, чтобы они покоились на кладбище в Переделкино. Этакий негласный статус приобрело это место. Многие мировые знаменитости считали своим долгом посетить могилу Пастернака, например, режиссер Квентин Тарантино или первая леди Америки Нэнси Рейган. И до сих пор это одно из самых посещаемых мест в Переделкино.
Этот и другие интересные материалы читайте в новом номере №8 журнала "Мифа и факты"
Если вы хотите поддержать канал "Пераново перо" финансово, это можно сделать нажав соответствующую кнопку "поддержать". Подписывайтесь на канал "Пераново перо", ставьте лайки и оставляйте комментарии, потому что любое мнение интересно для нас.
Олег Перанов