В небольшом Топкинском округе Кемеровской области разгорелась история, которая потрясла не только местных жителей, но и может стать громким сигналом для всей страны. В центре событий — человек, некогда мигрант, а ныне обладатель российского паспорта, чей телефон оказался настоящей бомбой замедленного действия: в нём — компромат на полицейских, намёки на коррупционные схемы и уверенность, граничащая с безумием.
Всё началось с обычного конфликта и переросло в разоблачение, которое подрывает доверие к правоохранительной системе.
С чего всё началось: Противостояние с местными
2024 год. Жительница округа, Анна, столкнулась с агрессией со стороны мужчины по имени Абдурахмон, который совсем недавно получил российское гражданство. Его поведение было вызывающим: он позволял себе публичные оскорбления, угрозы, и, что особенно настораживало, — подчёркивал свою безнаказанность.
Когда ситуация стала выходить из-под контроля, Анна решилась обратиться в полицию. Её заявление сопровождалось аудиодоказательствами, где Абдурахмон обещал «разобраться» с теми, кто ему неугоден. В ответ на жалобу было возбуждено уголовное дело, сразу по нескольким статьям. Одновременно началась проверка в отношении ещё одной местной жительницы — дело обещало быть масштабным.
Однако вскоре в деле появилось тревожное обстоятельство: следствие застопорилось. Семья Анны начала подозревать, что торможение расследования — не случайность, а звено в цепи куда более глубокой проблемы. Особенно после того, как выяснилось, что главный улика — мобильный телефон Абдурахмона — целый год оставался без внимания следователей.
— Мы месяцами просили их заняться телефоном, а нам отвечали: «Пароль не можем подобрать», — вспоминала Анна. — А мы с сыном его открыли за семь минут. Четыре цифры. Всё.
Телефон, который сказал всё
В июле 2025 года, получив доступ к материалам дела, Анна и её адвокат решились на самостоятельные действия. Телефон, изъятый после одного из скандалов с участием Абдурахмона, пылился в кабинете следователя, не изученный. Когда они разблокировали устройство, начали появляться доказательства, которые следствие будто бы не хотело видеть.
На телефоне оказались видео, переписки и аудиозаписи, которые моментально меняли картину происходящего:
- В одном ролике Абдурахмон с ухмылкой рассказывает своей супруге, как полиция якобы «договорилась» с судом о его скором освобождении. Он уверенно заявляет: «Главное, чтобы никто не знал. Всё схвачено».
- В переписке с участковым тот обращается к нему на «ты», без тени формальности. «Сам зайдёшь или привезти тебя?» — писал полицейский, словно речь шла о друге, а не о фигуранте дела.
- Ещё более тревожным стало аудиосообщение, в котором обсуждался перевод 100 тысяч рублей следователю Следственного комитета. Смысл разговора был однозначен: замять дело.
- Помимо этого, обнаружились документы, указывающие на незаконную деятельность Абдурахмона в сфере торговли лесом и топливом — направления, давно находящиеся в зоне интересов криминальных структур.
— Он не просто чувствовал себя безнаказанным, — комментировал адвокат, — он вёл себя как человек, который уверен: его прикрывают сверху.
Кто такой Абдурахмон и откуда у него такая уверенность?
28-летний Абдурахмон, прибывший в Россию несколько лет назад, после получения гражданства быстро вошёл в «обойму». Он хвастался, что гражданство обошлось ему «всего» в сто тысяч рублей. В переписках с друзьями писал о людях «в погонах», которые помогли оформить все документы без бюрократических проволочек.
После инцидента в местном кафе, когда он устроил дебош и был задержан за мелкое хулиганство, Абдурахмон провёл ночь в отделении и вышел на свободу с минимальным штрафом. Для местных это стало тревожным сигналом: слишком уж легко всё прошло.
Многие уверены — не без вмешательства «друзей в полиции».
Следствие буксует: случайность или система?
Самым поразительным оказался факт, что целый год телефон с ключевыми доказательствами оставался нетронутым. Многочисленные просьбы проверить устройство встречались с отказами. Следователи ссылались на отсутствие технической возможности, сложности с разблокировкой, не получая при этом элементарного судебного разрешения на экспертизу.
Когда Анна и её семья всё сделали сами, надеясь, что расследование сдвинется с мёртвой точки, реакция правоохранительных органов оказалась нулевой. Более того, дело по хулиганству закрыли — несмотря на новые, весьма серьёзные улики.
— Нам казалось, что это саботаж, — говорит сын Анны. — Мы принесли скриншоты, записи, видео, но всё ушло в пустоту.
Юрист, представляющий интересы пострадавших, направил официальную жалобу в прокуратуру и вышестоящие инстанции. Его позиция однозначна: речь идёт не о халатности, а о возможной системе — схеме «крышевания», при которой приезжий чувствует себя в округе полным хозяином.
Последняя надежда — огласка
Семья Анны не отступает. Все материалы переданы в Следственный комитет. Впереди — новые судебные процессы, попытка возобновить закрытое дело и инициировать расследование в отношении сотрудников, возможно покрывавших фигуранта. Главная улика — всё тот же телефон, полный сообщений, видео и аудио, которые теперь стали частью новой реальности, где граждане сами вынуждены искать справедливость, когда государство бездействует.
И вот теперь уместно задать вам, уважаемые читатели, один простой вопрос: