Самолёт от Москвы до Иваново летит минут сорок.
АН-24 прошёл над аэродромом, развернулся как-то необычно и стал выполнять почему-то круг над городом.
Пассажиры прилипли к иллюминаторам, находят по крышам свои дома. Видны трубы фабрик, Уводь блеснула, желтеет недостроенный драмтеатр.
Снова Уводь, снова драмтеатр. Народ встревоженно зашевелился. Уже четвёртый круг начался — мы кружим над городом уже дольше, чем летели от Москвы.
Какой-то «знаток» громко на весь салон:
— Шасси не выпускается, горючее сливают.
— Не может быть. Если бы и сливали, то не над городом же.
Самолёт дёрнулся. Выпустили шасси. И снова убрали. Похоже, стюардесса услышала разговоры в салоне и передала лётчикам, а они успокаивают: мол, с шасси всё в порядке.
А что не в порядке? Ничего не говорят.
Новый круг, и ещё круг. Уже небо темнеет, звёздочки замерцали. За это время можно было снова и не раз долететь до Москвы и вернуться обратно.
Уф! Сели наконец-то! Аэродром военный, так называемый «Северный». Но это и раньше бывало, когда посадочную полосу на гражданском размывало, рейсовые самолёты сажали на Северном.
Потом уже узнали, в чём было дело. На военном аэродроме приземлился какой-то сверхсекретный самолёт, и наш АН не сажали до тех пор, пока солдаты (не торопясь — им спешить некуда) не укутали эту супертайну брезентами «с головы до ног».
Бдительность понятна: из Москвы же может прилететь агент ЦРУ.
Через несколько лет, за много тысяч километров от Иваново, на берегу Тихого океана почему-то вдруг вспомнился этот затянувшийся полёт.
Продолжение: