Бурные младые годы Лиама и Ноэла Галлахеров в Манчестере и Ирландии подпитывали их мечты о побеге, пишет биограф, знающий их с 1994 года
Паоло Хьюитт, The Times
Он говорит о своём отце: «Он вбил в меня талант», — и говорит это таким жёстким, холодным и отстранённым тоном, что трудно не почувствовать тревожность от его слов. Эта фраза принадлежит Ноэлу Галлахеру и звучит в известном документальном фильме 2016 года об Oasis «Supersonic».
За этой фразой стоят две силы: Ирландия и Манчестер.
В Манчестере Oasis завершают свои пять концертов в Хитон-парке. Интересно, когда они выходили на сцену под бурные аплодисменты 80 000 человек, бросали ли они взгляд на юг, в сторону близлежащего Бёрниджа — места, которое их воспитало, сформировало и которое они сделали знаменитым?
В середине августа они отправятся в Ирландию, чтобы сыграть два концерта в Кроук-парке, Дублин, где их снова ждёт прошлое. На этот раз — в 160 милях оттуда, в графстве Мейо, где хранятся летние воспоминания и лежат корни их семьи.
Ирландия и Манчестер сформировали братьев Галлахеров, помогая создать изначальное видение Oasis — полное погружение в удовольствия и, следовательно, свободу. Походка, юмор, насилие, музыка, отношение — всё было построено на этом острове и в этом городе.
Я узнал это, когда исследовал их путь и писал свою книгу «Getting High: The Adventures of Oasis». Мне повезло: я познакомился с группой в 1994 году и вскоре получил место в первом ряду, наблюдая, как они достигали высот, которые никто из нас не мог себе представить.
Отец братьев, Томас Галлахер, родом из Дулика в графстве Мит, а их мать, Пегги, из Чарльзтауна в графстве Мейо.
Томас и Пегги встретились в ирландском социальном клубе в Манчестере в 1964 году. Пегги, побуждаемая матерью переехать ради лучшей жизни, недавно приехала из Мейо, оставив семью из 11 братьев и сестёр.
Томасу Галлахеру было 20 лет, он оставил в Ирландии семью из пяти братьев и одной сестры. Пегги он понравился. Он соответствовал её сдержанной и робкой натуре.
Они поженились через девять месяцев. Через три недели после свадьбы Пегги поняла, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Томас превратился в пьяницу, злого и жестокого бабника.
Несмотря на эту бурю, рождались дети. Пол в 1966 году, Ноэл в 1967-м и Лиам в 1972-м.
Каждое лето семья ездила на каникулы в Чарльзтаун. Ноэлу нравились эти времена. Он кидал камни в коров, прыгал в стога сена и ходил на мессу с матерью. Всё село присутствовало, и Ноэл клянётся, что священник давал сигнал хозяину местного паба за две минуты до конца мессы, чтобы тот успел открыть вовремя.
Тогда вождение в нетрезвом виде было нормой, как и поощрение детей к глотку Гиннесса. Молодой Ноэль находил это беззаконие захватывающим. Никаких правил, никаких ограничений, неудивительно, что ранние песни Oasis несут в себе такие явные темы свободы и удовольствия от побега.
Как пел Боб Дилан (поклонник Oasis), когда у тебя ничего нет, тебе нечего терять. Именно поэтому ранние песни Oasis полны безудержного оптимизма, призывающего слушателей брать жизнь и гнуть ее по своему усмотрению.
Долгими вечерами в Чарльзтауне Ноэлу нравилось наблюдать, как члены его семьи перебрасывались насмешками, всегда подыскивая идеальную колкость. «Я помню, как сидел и плакал от смеха», — сказал он.
Затем была музыка. Кто-то из семьи брал инструмент и играл вместе с радио, и все подпевали, создавая семейное тепло и чувство общности, которые вдохновляли Ноэла. Песня Томми Макема «Four Green Fields» была невероятно популярной.
Футбол был ещё одним источником музыкального вдохновения. С четырёх лет Ноэла водили смотреть на «Манчестер Сити». Зрелище тысяч болельщиков, поющих простые песни с громкими припевами, захватило воображение Ноэла.
Подумайте о «Live Forever», «Champagne Supernova», «Don’t Look Back In Anger», «Stand By Me», «Stop Crying Your Heart Out» — все они созданы, чтобы объединять людей, с запоминающимися припевами, которые эхом звучат через годы. Это культура рабочего класса, вторгшаяся в национальное сознание и нашедшая огромное признание — и некоторое противодействие.
В разгар мании Oasis 1990-х я помню, как Ноэл читал «Revolution in the Head» Иэна Макдональда о Beatles и был озадачен пренебрежительным отношением автора к песне Леннона и Маккартни «All Together Now», которую тот назвал просто «футбольным гимном».
«Что плохого в футбольных гимнах?» — искренне недоумевал Ноэл.
Их воспитание также привило жесткость и Ноэлю, и Лиаму. Ноэль редко рассказывает о том, как отец жестоко обращался с ним в детстве. Это манчестерский путь. Вы скрываете это. Это нельзя обсуждать. Мужчины так не поступают. Они принимают удары и живут дальше. Нарушить этот кодекс — значит навлечь на себя позор.
Поэтому ни одна из его песен не описывает эту мрачную главу его жизни. Ближе всего к ней — «Live Forever», где, упоминая садовый участок отца, Ноэл поёт о скуке, которую он вызывает, и о желании улететь. (Снова стремление к свободе).
Лиам был избавлен от насилия отца. У меня есть теория, что Томми не трогал Лиама, чтобы ещё больше раздражать Ноэла. В любом случае, среда муниципального поместья, в которой они жили, не располагала к самоанализу или публичным признаниям.
«В Манчестере, — говорит Майкл Ноулз из манчестерской группы The Catchmen, — трагедию встречают тёмным саркастичным юмором». Поэтому в 1995 году, когда Ноэл выразил пожелание, чтобы Дэймон Албарн из Blur «заболел СПИДом и умер», он отражал беспощадную культуру, в которой вырос.
Выпады Ноэла против принца Гарри и Гластонбери за то, что они «чересчур пробужденные», также проистекают из его глубокого недоверия к культуре, где поощряется выражение чувств.
Тем не менее, воспитание в такой среде принесло Oasis и полезные плоды, в частности, научило искусству фрондерства, умению надевать маску уверенности в себе, когда внутри ты — ничто иное.
Я помню, как стоял с Лиамом и фотографом Oasis Джилл Фурмановски на первых концертах группы в Эрлс-Корте. Джилл указала на огромный размер площадки и спросила, нервничает ли Лиам. Лиам пожал плечами и сказал, что это просто концерт, как любой другой.
«Правда?» — недоверчиво спросила Джилл. Лиам улыбнулся. — «Нет, это всё показуха. Это то, что помогает мне справляться».
Если Манчестер затаил обиду, то это глубокая неприязнь к Лондону, соперничество, уходящее корнями в промышленную революцию.
К огорчению некоторых, с приходом успеха Лиам и Ноэл покинули родной город и обосновались в Лондоне. «Иногда я выхожу и думаю: "Чёрт возьми, мне нравится этот Лондон, это круто“, — сказал Лиам. — А иногда он полон кокни-идиотов».
Это противоречие было особенно заметно во время их тура 1996–97 годов «Be Here Now». На пике своей рок-н-ролльной славы группа вернулась в своё манчестерское прошлое, рассказывая одну историю за другой из своих ранних дней в городе.
Помнишь это, помнишь то? Огромная звёздность, которую они приобрели, лишила Oasis их магии. Чувствуя это, группа вспоминала манчестерские дни и ночи, когда мир был новым и волшебным.
Их амбиции были блестяще реализованы, но это завело группу в тупик. Что дальше?
Именно тогда вы должны вернуться в постель, увидеть новые сны и проснуться с новыми амбициями. Но им не удалось закрыть глаза и увидеть свой мир заново. Что очень жаль. Ведь выступления в Ирландии и Манчестере были бы лучшим местом для этого.