Автор картины «Девушка-башкирка в голубом» Касим Салиаскарович Девлеткильдеев - основоположник изобразительного искусства в Башкортостане, считается первым башкирским художником. Он воспитал целую плеяду учеников, которые долгие годы определяли высокий уровень изобразительного искусства республики. Сегодня республиканская художественная гимназия-интернат носит его имя, в Уфе есть бульвар Девлеткильдеева.
Своё детство я провела в нескольких деревнях нашего самого красивого и большого Белорецкого района республики. Училась в сельской школе, потом поступила в педучилище. Приезжая домой на выходные, я по дороге встречалась с разными людьми. Была среди них женщина, которая в своё время позировала известному ходожнику Девлеткильдееву.
Родители мои жили в Усмангалях, родной деревне отца. Я должна была родиться там, но отец, достаточно хорошо образованный для своего времени (как-никак 10 классов окончил), отвёл маму в участковую больницу, расположенную в трех километрах от нас, в посёлке Инзер. Молодой муж посчитал, что век повитух уже прошёл.
Кстати, у башкир есть поверье: ребёнок может принять характер своей повитухи. Акушерка, которая обрезала мою пуповину, была, наверное, ранимой и сентиментальной, но в то же время женщиной с характером. Росла я плаксивой девочкой, которая не давала по ночам спать родителям. Бывало, бабушка нет-нет да проворчит на непослушного сына, который не доверился местной, всеми уважаемой повивальной бабке: мол, дети, которых она приняла, спокойные, покладистые, клади хоть поперек, хоть вдоль.
Тогда, в послевоенные годы, учителей со специальным образованием не хватало, среднее образование было платным, большинству не по карману. Но мой отец был способным учеником и любил учиться. Несмотря ни на что, он решил получить хорошее образование. Нашего деда репрессировали в 1937-м, в семье осталось пятеро детей: мал мала меньше. Даже хлебные карточки не давали. Самый младший ребёнок умер с голоду. Чтоб заработать на учебу и окончить 10 классов школы, папа, будучи подростком, устроился на работу в леспромхоз. Всю жизнь с благодарностью он вспоминал учительницу немецкого языка Мокину (имя-отчество, к сожалению, не знаю), ведь потом большую часть своей трудовой биографии папа преподавал детям немецкий.
Отмечу, что в 50-е годы среднее школьное образование ценилось не меньше вузовского, поэтому отца направили в Арышпаровскую школу. Он поступил заочно в пединститут. Когда мне было три года, отца назначили директором Азналкинской школы. А из Азналкино мы переехали в Зуяково. Там я отучилась восемь классов, в 1967 году поступила в Белорецкое педучилище. С гордостью скажу, что тогда в училище преподавали, пожалуй, самые лучшие учителя, настоящие профессионалы своего дела, часть из них приехала в Белорецк из блокадного Ленинграда во время войны.
Учась в Белорецке и приезжая на каникулы домой в деревню, я познакомилась с одной интересной семьёй. Это сейчас мы за несколько часов добираемся из города до Зуяково: хоть на электричке, хоть на машине. Причем доехать до нашей лесной глуши можно и со стороны столицы республики. А раньше мы ехали 7-8 часов по узкоколейке до Инзера (иногда и дольше), а потом по горным тропам нужно было пройти более 30 км. За сколько часов доберешься – зависело от выносливости пешехода. Бывало, нас отец встречал у поезда, тогда мы ехали домой верхом на коне, а зимой – на санях. Дорога была дальняя, часто мы делали остановку в Бриштамаке.
Кстати, когда подростки, обучающиеся в городе, зимой ехали на выходные домой (конечно, добирались до Зуяково пешочком), мы гурьбой смело заходили в дом Сабирьян-агая, знакомого моего отца. Помню, тогда он и его жена были молодой семьей, в люльке качался малыш, а мы стояли, прислонившись к тёплой печке, утирая подтекающие от мороза носы, в ожидании, что нас напоят чаем, а может, покормят. Так было принято в башкирских деревнях: когда бы ни появлялись гости (даже незваные и в любое время суток), их обязательно угощали. Хотя бы чаем. Нам и в голову не приходило, что вместо угощения нас могли просто прогнать, ведь заявлялись мы к ним в дом как снег на голову. Но нет! Ни разу не видела я недовольного лица хозяина или грубого обращения.
А ещё с отцом мы всегда заезжали к Юмагуловым. Помню стоящие рядышком два совершенно одинаковых дома, «русские» ворота с крышей, крепкий забор. Между домами во вдворе – такой же забор, без единой щёлочки (мне так казалось). Это были дома двух жён Багаутдин-бабая. Мы останавливались в доме одной из них – Марьям-апай. Поскольку она была односельчанкой отца, значит, почти родня. Помню их большую, уютную комнату, где всегда всё сверкало чистотой, полы были некрашенные, но сияли, как полированные. Наверняка мыли их мочалкой, доводя до блеска.
Спустя много лет я узнала, что именно Марьям-апай была той самой девочкой в голубом платье с картины известного башкирского художника Касима Девлеткильдеева.
Её семья жила в деревне Усмангали зажиточно, имела много скота. Сами понимаете, каково было в горном и лесистом районе заготавливать сено. Родители уходили с утра пораньше и возвращались домой поздно. А хозяйничала в доме 12-летняя Марьям.
Рассказываю по её воспоминаниям, опубликованным в разных изданиях. Однажды, а это было в 1928 году, пришли к ним в дом два незнакомых человека и заговорили по-башкирски. Девлеткильдеев был высоким и хромым. Видя, что девочка, сидевшая дома одна, напугана, он сказал ей какую-то шутку и успокоил. Художник решил нарисовать портрет обаятельной и застенчивой девочки. Вынужденная сидеть неподвижно весь день, она боялась, что родители вернутся и рассердятся за то, что она бездельничала.
А на картине девочка-подросток изображена на фоне подушек, приданого невесты и предметов домашнего обихода. Это образ башкирских девушек катайского рода того периода. Художник также написал на картине дату: «2.9.28 г.»
В юном возрасте Марьям вышла замуж за Мирсаита Мустафина из деревни Береш (Бриш). По просьбе молодой жены муж пошёл искать место для строительства дома на другом берегу Инзера, не понравилась ей прилепившаяся в тесном ущелье деревушка. Место, выбранное Мустафиными, пришлось по душе и другим, так образовалось село Бриштамак. Вскоре началась война. Мирсаит и его односельчанин Багаутдин вместе ушли на фронт. Тогда у башкир было принято жениться на вдове умершего брата, только у этих мужчин не было братьев, и они поклялись не бросить семью друга, если кто-то из них погибнет. Погиб Мирсаит. Когда Багаутдин благополучно вернулся, он взял в жены Марьям. Хоть это было советское время, власти оставили их в покое.
Мать пятерых детей Марьям-апай работала в леспромхозе. «Она была красива, трудолюбива, хорошо готовила и прекрасно пела. Даже в возрасте при необходимости могла поехать верхом на коне», — так вспоминали о ней односельчане.
Картина «Девушка-башкирка в голубом» в начале 1929 года экспонировалась в Третьяковской галерее, была на выставке лучших достижений советского искусства. Потом вместе с работами Юлия Блюменталя, Василия Сыромятникова, Александра Тюлькина полотно Касима Девлеткильдеева приняло участие во Всемирной выставке «Художники национальных регионов» в американском Сан-Диего.
Гузаль СИТДЫКОВА, народный поэт Республики Башкортостан. Фото из семейного архива.
Ещё больше новостей – на нашем канале. Читайте нас в Телеграм https://t.me/belrab