Когда слышишь о жестокостях, не просто приходишь в ужас, а на генетическом уровне начинаешь всеми фибрами недолюбливать нелюдей, которые способны на подобное. Зло, лишенное логики, почему-то очень часто прячется в самых безобидных обличьях, под маской доброты, улыбчивости и обычности. Это-то и пугает сильнее всего: не клыки в темноте, а сладкий голосок, приглашающий на чай с печеньками.
Нэнни Досс, известная под ласковым, почти сказочным прозвищем "Весёлая Нэнни" (Nannie Doss), была именно такой. Типичная американская бабушка середины XX века. Так и представляешь таких бабушек в очках, с аккуратной причёской, добродушной улыбкой, сидящая в кресле за вязанием жилета или шарфика. Самое настоящее воплощение заботы, домашнего тепла и свежевыпеченных пирогов.
Но на самом деле Веселая Нэнни была хладнокровной, расчетливой ликвидаторшей, унесшей жизни десятков человек, включая собственных детей, мужей, внуков, сестру и мать. Как началась история бабушки, от которой стынет кровь? Почему Нэнни Досс сотворила подобное? Сошла с ума? Вряд ли.
Уважаемые читатели. Некоторые подробности этой истории я вынужден опубликовать в телеграмме. Если хотите, переходите туда и подписывайтесь. 🚀🚀 🚀Буду рад.
***
Нэнси Хейзел (настоящее имя) или Нэнни Досс родилась в 1905 году в штате Алабама, в то время, когда Америка еще не оправилась от последствий промышленной революции, а Великая депрессия медленно надвигалась на горизонте, словно грозовая туча. Жизнь в американской глубинке была тогда тяжёлой, особенно для женщин. Семьи почти все многодетные, работы мало, школ тоже почти не было, а государству до страданий простого люда было так же далеко, как Сатурну до Миссисипи. У Хейзелов в семье было четверо детей.
Отец Нэнни, Джеймс Хейзел, был деспотом, что в те времена - почти норма, патриархат еще царил даже в демократической Америке. Он запрещал дочерям учиться, краситься, встречаться с парнями и даже смеяться в голос. Нэнси отправили в поле работать задолго до того, как она узнала, что такое книга. Читать она научилась только в 14 лет, и то украдкой.
Отец запрещал ей буквально все: никаких танцев, никаких задержек по вечерам, только работа и работа. За одеждой девочек тоже тщательно следил, считая, что "откровенные" наряды спровоцируют излишнее внимание к ним от мужчин.
Когда Нэнси было 7 лет, она вместе с родителями ехала поездом к родственникам. Во время поездки произошло резкое торможение, и девочка сильно ударилась головой. Последствия были серьёзными: у неё начались мучительные головные боли, она стала замкнутой и подавленной. Несмотря на явные признаки недомогания, её родители решили, что ничего страшного не произошло, и за медицинской помощью обращаться не стали.
Позднее некоторые исследователи предположат, что именно эта черепно-мозговая травма сыграла ключевую роль в формировании будущей личности Нэнси, а равнодушие родителей лишь усугубило её психологическое состояние.
Тем не менее, эта история вскоре отошла на второй план. Став постарше и научившись читать, Нэнси увлеклась местными газетами, особенно разделом объявлений «Одинокие сердца». Её манила идея любви, новых чувств и побега из серой повседневности. Читая душещипательные письма от незнакомцев, она мечтала найти своего избранника и покинуть дом.
Так что неудивительно, что однажды Нэнси просто сбежала из дома и вышла замуж. Казалось бы, наконец-то шанс на нормальную жизнь. Но с Нэнси это слово "нормальный" никогда не уживалось.
Она устроилась работать на льняную фабрику в 16 лет. Труд здесь был тяжёлый, но работа для молодой девушки означала хоть какую-то свободу. Именно там она познакомилась с Чарли Брэггсом, обычным рабочим и сыном одинокой матери, которая буквально жила жизнью своего сына. Девушка часто оставалась у него ночевать, по факту сбежала из дома.
Между ними не было ни страстной любви, ни особой симпатии, но это, как тогда считалось, и не было важно. Узнав, у кого пропадает дочь, Джордж настоял на том, чтобы парень и девушка заключили брак. Всего через пять месяцев после знакомства Нэнси и Чарли поженились.
Позже оглядываясь назад, Нэнси вспоминала этот период жизни:
«В 1921 году я вышла замуж за мужчину, которого знала всего четыре или пять месяцев, по настоянию отца. Его мать полностью управляла моей жизнью. Она жила с нами, следила за каждым нашим шагом, и даже моей собственной матери не позволяла находиться в доме дольше нескольких часов».
В общем, попала Нэнси "из огня в полымя". И действительно, мать Чарли была той ещё командиршей: женщина властная, ревнивая и вмешивающаяся в каждый аспект жизни сына и его молодой жены. Её навязчивое присутствие быстро сделало семейную жизнь дя Нэнси невыносимой. Атмосфера в доме была настолько напряжённой, что вскоре брак стал разрушаться.
Нэнси начала искать выход в алкоголе и мимолётных романах. Во многом, возможно, в попытке вернуть себе хоть какое-то чувство контроля. Однако и Чарли вёл себя неидеально, также нередко изменял жене, считая их союз лишь формальностью, навязанной родителями.
Несмотря на хаос в отношениях, в семье появилось четверо детей - все девочки. Однако в 1927 году случилось страшное: двое из них умерли практически одновременно. Врачи тогда диагностировали сильное пищевое отравление. Случай трагический, но не такой уж редкий по меркам той эпохи, ведь санитарные условия оставляли желать лучшего. Подозрений в криминале не возникло, и семье позволили похоронить детей, не вдаваясь в подробности. Как позже выяснится, это было первым зловещим звонком в череде странностей, которые долго будут окружать Нэнси.
После трагедии Чарли, заподозрив неладное (или просто устав от «печальной» Нэнни), сбежал, прихватив одну из оставшихся дочерей. Официального развода не было, но это Нэнси не смутило. Вдали от родительского гнёта, она с удвоенной решимостью принялась искать нового мужа.
После череды семейных скандалов и подозрительных трагедий Чарли Брэггс, как ни странно, решил, что пора спасаться бегством. Он забрал с собой их старшую дочь Мелвину и ушёл из семьи, оставив Нэнси с младшей дочерью и... своей матерью, которая постоянно вмешивалась в их жизнь, как генеральша с амбициями Наполеона. Официального развода не было.
Однако долго соседствовать с Нэнси ей не пришлось: вскоре свекровь скончалась при невыясненных обстоятельствах. Случайность или нечто более зловещее: на тот момент никто не задавал лишних вопросов. Ну, бывает.
В 1928 году Чарли всё-таки вернулся, но не ради примирения. Он подал на развод, обвинив супругу в изменах и оставив с ней дочь. Правда, как признавал сам Брэггс, проблема была не столько в изменах, сколько в том, что он боялся Нэнси. По его словам, атмосфера в доме напоминала гнетущий кошмар, улыбка жены казалась зловещей, а её присутствие было угрожающим.
Оставшись одна с двумя детьми, Нэнси устроилась на фабрику. В то время это был единственный способ женщины выживать без мужской поддержки. Там же, она познакомилась с новым избранником, мужчиной по имени Роберт Франклин Харрельсон. Роберт был галантен, обходителен и писал романтичные письма. Нэнси, питавшая страсть к дешевым любовным романам, увидела в нём «героя со страниц», взрослого, опытного, заботливого. Их брак стал самым продолжительным из всех, что она заключала - целых 16 лет.
Выяснилось, что Роберт - хронический алкоголик с тяжёлым характером и внушительным «послужным списком» в виде тюремных сроков за нападения и грабежи. Он пил часто и много, и, когда был пьян, превращался в агрессивного, непредсказуемого человека.
Ссоры, скандалы, угрозы стали обычной частью жизни пары. Однако для окружающих Нэнси выглядела как жертва: бедная женщина, оказавшаяся в ловушке брака с неуправляемым мужем. Её жалели, сочувствовали, приносили ей пироги, не зная, с кем на самом деле имеют дело. Фрэнк пил, ругался, гулял, и однажды даже попал под подозрение в насилии. Но в итоге умер тихо и, как позже выяснится, вовсе не своей смертью.
Впрочем, на этом череда смертей не закончилась. Казалось бы, судьба уже вычерпала лимит трагедий на одного человека. Но не для Нэнси, точнее, Нэнни, как она теперь предпочитала называться. Новое имя, по её словам, звучало «мягче» и «благозвучнее». Возможно, она считала, что смена имени поможет стереть следы прошлого. Или просто хотела начать новую главу, как в любимом дамском романе.
В 1943 году жизнь Нэнси вновь пошла по кругу. Её старшая дочь, Мелвина, уже взрослая, родила ребёнка, то есть внука Нэнси. Роды были тяжёлыми, осложнения истощили молодую женщину. Но она справилась. Спустя год на свет появился и второй ребёнок, очень слабенький, и умер сразу после рождения. Врачи сочли это трагическим, но «естественным» исходом.
Но Мелвина, находясь в бреду от усталости, боли и медикаментов, увидела нечто пугающее: ей показалось, что она наблюдала, как её мать тихо склонилась над колыбелью и воткнула булавку в голову младенца. От ужаса у неё перехватило дыхание, но, очнувшись позже, она решила, что это было лишь бредовое видение, порождённое лихорадкой и страхом. Ведь даже в самых мрачных кошмарах трудно представить, что твоя собственная мать способна на такое. А зря.
Позже Мелвина ещё не раз будет вспоминать эту сцену, прокручивая её в голове и всё больше убеждаясь: это было не видение. Это была реальность, которую тогда она предпочла не замечать.
В 1945 году её дочь Мелвина снова доверилась матери и на этот раз оставила своего старшего сына у бабушки, чтобы съездить навестить отца. Приехала обратно, а ее мальчика нет. Официальная причина - асфиксия. Вроде бы несчастный случай. Никто и не подумал копнуть глубже. Ни врачи, ни полиция, ни сама мать не заподозрили криминала. А ведь тревожные звоночки звенели во всю силу: незадолго до этого Нэнни оформила на внука страховку, и после его смерти получила весьма солидную выплату. Трудно назвать это случайностью, особенно в контексте последующих событий.
Сама же Нэнни рыдала, заламывала руки, винила себя, что не доглядела... Театральность была на уровне Оскара. Родственники сочувствовали, обнимали и даже не подозревали, что именно эта «горюющая бабушка» лишила их будущего.
В том же году погиб еще один близкий человек Нэнни. Её супруг Роберт Франклин Харрельсон, по воспоминаниям соседей, часто напивался до беспамятства, ругался с женой и, как однажды выяснилось, был способен на насилие. В один из вечеров он вернулся домой пьяный, устроил скандал, ударил Нэнни, а затем...
Реакция жены была незамедлительной: Нэнни взяла банку крысиного яда, который держала «на всякий случай», и насыпала его в бутылку с виски. Харрельсон умер на следующее утро. Врачи, устав видеть таких алкоголиков, лишь пожали плечами: сердце не выдержало, сказали они. Удивительно, что в послевоенной Америке никто не обращал внимания на такое повторение «внезапных» смертей, особенно среди тех, кто был близок к Нэнни. Каким-то образом ей снова поверили. Вновь сочувствовали. И опять никто не задал лишних вопросов.
Скоро Нэнни вновь нашла утешение в газете, то есть в колонке «Одиноких сердец». До появления интернета тысячи американцев искали любовь через газетные объявления, особенно в 40-х годах, когда после Второй мировой количество вдов и одиноких мужчин зашкаливало. Именно там она познакомилась с Арли Лэннингом, своим третьим мужем. Очередной мужчина, обольщённый её кокетливым письмом и обещаниями домашнего уюта, сделал предложение.
Лэннинг оказался вполне подходящим кандидатом: алкоголик, дамский угодник, не особенно разборчивый в связях. По сути, тот же Харрельсон, только с другим лицом. Но Нэнни это не остановило, скорее даже наоборот, казалось, такие мужчины нравились ей больше всего. Потому что легко прогнозируемы, уязвимы и часто умирают "естественно".
Они поженились, пожили немного, и Лэннинг внезапно скончался. Сердечная недостаточность. Уже знакомый диагноз. И уже привычный сценарий: похороны, сочувствие, страховка. Словно бы в жизни Нэнни раз за разом проигрывался один и тот же акт, только с новой жертвой. Затем полностью, дотла сгорел дом. И как вы уже догадались, дом был застрахован. Параллельно умерла и мать Арли. И тут тоже никто не усомнился, что пожилая женщина могла просто «не выдержать стресса».
После гибели очередного мужа, Нэнни не стала долго задерживаться в одиночестве. Переезжать к родственникам было обычной практикой в американской глубинке тех лет среди женщин. У кого нет мужа, жили у сестры, племянницы, матери. Благо родственников у Нэнни было немало. И все они по странному совпадению начали умирать один за другим.
Следующей остановкой стал дом одной из её сестёр, женщины-инвалида, прикованной к кровати. Нэнни поселилась у неё, по словам соседей, чтобы «помочь по хозяйству». Но помощь от Нэнни была сродни приглашению лисы сторожить курятник. Через несколько недель сестра «внезапно» умерла во сне. Причины смерти врачи не уточнили, да и зачем, если человек и так болен?
На похоронах присутствовала Мелвина и тогда впервые она вслух сказала: «Смерть буквально ходит за матерью по пятам». Её опасения были восприняты как эмоциональная реакция на горе, не более.
***
Следующей жертвой Нэнни стал четвертый муж, Ричард Л. Мортон, из Северной Каролины. На первый взгляд, у него были шансы выжить: не пил, не бил, был трудолюбив и даже внимателен к жене. Однако у Мотрона был один "пунктик": тяга к женщинам. Флирт, ухаживания, переписка, в общем, он не мог удержаться. Нэнни сначала терпела.
Отравление произошло по той же схеме: еда, кофе, доброжелательная улыбка, несколько дней слабости и все. Никто не был удивлён. Всё казалось естественным. А Нэнни стала вновь вдовой с деньгами от страховки.
Интересно, что в отличие от своих предшественниц, вроде Белль Ганнесс, Нэнни действовала не только ради наживы. Деньги, безусловно, были важны, но каждый случай сопровождался личной обидой, ревностью, неудовлетворённостью.
Путь к «настоящей любви» (которой, как вы уже догадываетесь, она так и не встретила) Нэнни продолжал быть усеян телами. На этот раз помешала… мать. В 1953 году Луиза Хейзел приехала навестить дочь. Казалось бы, обычный визит. Но всё пошло не по плану: мать упала и сломала бедро. В те времена такая травма практически означала конец - операции были рискованны, а восстановление долгим. Луиза оказалась прикованной к кровати.
Для любой заботливой дочери это был шанс проявить любовь, терпение и преданность. Для Нэнни же мать стала помехой в «романтической охоте». Она не могла себе позволить тратить месяцы на уход за больной. Ведь в газетной колонке "Одиноких сердец" продолжали появляться новые кандидатуры.
Решение было простым: мать ушла в мир иной спустя несколько дней после того, как сломала бедро. Врачи назвали это "осложнением от перелома". А на похоронах Нэнни снова хихикала... то ли от нервов, то ли от облегчения.
Теперь "случайностей" вокруг Хейзел было уже столько, что можно было задуматься. Но поразительно, как долго ей удавалось избегать правосудия. В течение 30 лет Нэнни получала страховые выплаты, улыбалась, читала любовные романы, создавала образ заботливой, даже наивной женщины, которая просто несчастлива в любви.
И общество - врачи, соседи, полиция, родственники - охотно принимало эту версию. Женщина, тем более пожилая и улыбающаяся, просто не могла быть такой жестокой.
В 1953 году Нэнни в последний раз решилась связать себя узами брака. Новый избранник, Самуэль Досс, уважаемый священник из Талсы, штат Оклахома. На первый взгляд, он казался тем, о ком Нэнни грезила всю жизнь: трезвый, уравновешенный, работящий и верующий. Никаких измен. Казалось, наконец-то ей выпал шанс построить «настоящую» семью.
Всё испортило... его отношение к литературе. Самуэль не одобрял страсть Нэнни к бульварным романам, считая их «вредной фантазией» и пустой тратой времени. Он регулярно прятал её газеты с колонкой «Одиноких сердец» и отчитывал. В сентябре 1953 года Досс оказался в больнице с тяжелейшим отравлением. Врачи с трудом вытащили его с того света. Он пролежал в госпитале несколько дней, после чего, с благодарностью к Богу и к своей «заботливой» жене, вернулся домой. И на следующий день его тоже не стало.
На этот раз все раскрылось.. Врачи изначально подозревали отравление у самуэля, и потому настояли на вскрытии. В организме пастора обнаружили огромную дозу мышьяка. Нэнни арестовали. Полиция не подозревала - они уже знали, кто перед ними. Но были не готовы, к тому, как она себя поведёт. На допросах Нэнни вела себя так, будто пришла на чаепитие.
Она хихикала, кокетничала, рассказывала о преступлениях с беззаботностью домохозяйки, обсуждающей рецепт пирога. Улыбка не сходила с её лица даже тогда, когда она начала спокойно перечислять: четверо мужей, внук, мать, сестра, свекровь. Она убила, по ее признанию, 8 человек, хотя следствие подозревало, что число может быть больше: до 11, а возможно, и до 20.
Во время следствия и на суде Нэнни утверждала, что причиной её поведения стало «травматическое повреждение мозга», которое она получила в детстве. Честно говоря, на фоне всех остальных оправданий, это хотя бы выглядело креативно. Когда следователь спросил: «Не мучает ли вас совесть?», она лишь рассмеялась: «Ни капельки».
Психиатры позднее определяли её как личность с нарциссическим и антисоциальным расстройством. Она не испытывала сочувствия, была очень манипулятивна и демонстрировала «парадоксально жизнерадостную» реакцию. В современной терминологии это типичная "гибридная социопатия с элементами истерии".
Суд над Нэнни проходил в 1955 году. Её поведение потрясло общественность не меньше, чем сами преступления. Её называли «весёлой Нэнни», «улыбающейся вдовой» и даже «маньячкой в халате». Пресса смаковала детали, а публика с любопытством наблюдала за женщиной, которая выглядела как соседская бабушка, но от нее стыла кровь.
Она была приговорена к пожизненному. Высшей меры избежала якобы по медицинским основаниям. В тюрьме она продолжала хихикать, читать любовные романы и с удовольствием давала интервью. Умерла Нэнни Досс в 1965 году от лейкемии в тюремной больнице. До последнего она оставалась такой же: весёлой, слегка флиртующей, с шутками на губах... и от поведения этой бабушки еще больше стыла кровь у всех, кто ее видел.