Ээро Сааринен (1910–1961) – один из крупнейших архитекторов и дизайнеров мебели XX века. Финно-американский мастер, он прославился смелыми футуристическими формами и техническими инновациями, которые определили облик послевоенной модернистской архитектуры. За свою короткую жизнь (он умер в 51 год) Сааринен успел реализовать ряд культовых проектов – от изящной стальной арки Gateway Arch в Сент-Луисе до авангардного терминала TWA в аэропорту JFK и легендарных мебельных дизайнов вроде кресла Womb («утроба») и стула Tulip («тюльпан»). Его работы сочетали художественное видение с инженерным новаторством и продолжают вдохновлять архитекторов и дизайнеров по сей день.
Ранние годы и образование
Ээро Сааринен родился 20 августа 1910 года в городе Киркконумми (Финляндия) в творческой семье. Его отец, Элиель Сааринен, был известным архитектором, одним из основоположников финского романтизма и модерна, автором знаменитого вокзала Хельсинки. Мать, Лойя Сааринен, занималась художественным текстилем и скульптурой; она серьёзно относилась к творческому воспитанию сына, поощряя его занятия рисованием и дизайном с ранних лет. В таком окружении Ээро с детства впитал любовь к искусству и принцип комплексного подхода к проектированию: в семье его учили, что каждый объект следует рассматривать в «масштабном контексте – стул в комнате, комната в доме, дом в окружении, окружение в плане города» .
Когда Ээро было 13 лет, семья эмигрировала в США (1923 год), и Элиель возглавил архитектурную школу в Академии искусств Кранбрука (штат Мичиган) . Кранбрук оказался для юного Сааринена настоящей творческой лабораторией. Здесь он обучался в школе, на кампусе которой повсюду ощущалось влияние дизайна (сам кампус был спроектирован его отцом). В Кранбруке Ээро познакомился и подружился с другими будущими легендами: Чарльзом и Рэй Имзами – супругами-дизайнерами, а несколько позже там училась и Флоренс Нолл, ставшая его неизменным соратником . Эти связи предопределили многое в его карьере: с Имзами Сааринен будет сотрудничать в конкурсах дизайна, а с Флоренс Нолл – в создании культовой мебели для её компании Knoll.
Первоначально Сааринен мечтал стать скульптором. В 1929–1930 годах он изучал скульптуру в парижской Académie de la Grande Chaumière , что развило у него чувство формы. Однако затем Ээро решил посвятить себя архитектуре и поступил в Йельский университет, который окончил в 1934 году, получив фундаментальное архитектурное образование . После выпуска он два года путешествовал по Европе, знакомясь с новейшими течениями. Европейский модернизм произвёл на него сильное впечатление – он находил его более целостным по сравнению с эклектикой американской архитектуры тех лет . Вернувшись в США, Сааринен стал убеждённым сторонником функционализма, доминировавшего в конце 1930-х , и начал работать в архитектурном бюро своего отца.
Уже в юности Ээро проявил соревновательный дух и стремление к самовыражению. Ещё в 12 лет он выиграл дизайнерский конкурс, придумав оригинальный макет спичечной коробки . В дальнейшей карьере участие в конкурсах сыграло ключевую роль – именно победа в одном из них принесла ему первый громкий успех в архитектуре.
Ключевые проекты: от памятников до аэропортов
«Ворота на Запад» (Gateway Arch). Первым беспрецедентным проектом молодого Сааринена стал мемориал «Gateway Arch» – гигантская арка в Сент-Луисе (штат Миссури). В 1948 году эскиз Ээро выиграл конкурс на проект памятника, обойдя 171 заявку, включая работу его отца . Высота изящной арки из нержавеющей стали составляет 192 метра, основание равно её высоте – эти впечатляющие размеры были заложены самим замыслом памятника, символизировавшего устремление Америки к освоению Запада . Интересно, что сначала жюри по ошибке объявило победителем Элиеля Сааринена, получив телеграмму на имя “E. Saarinen” – и лишь позже обнаружилось, что автором триумфальной арки является сын, а не отец . Проектирование Gateway Arch стало для Ээро первым шагом к самостоятельной славе. Он тщательно проработал форму арки в виде идеальной цепной линии (катенарии) и вместе с инженером Ханскарлом Банделом решил сложнейшие конструктивные задачи ее возведения . Строительство мемориала было завершено к 1965 году, уже после смерти архитектора, и изящная дуга высотой 630 футов сразу стала архитектурным символом Сент-Луиса и одним из самых узнаваемых монументов США .
Авиатерминалы эпохи Джет-эйдж: TWA и Dulles. Ещё одной знаковой работой Сааринена стал терминал Trans World Airlines (TWA) в нью-йоркском аэропорту Айдлуайлд (ныне международный аэропорт имени Джона Кеннеди). Построенный в 1962 году, терминал TWA предвосхитил эстетические мотивы “космической эры” середины века. Его дерзкая архитектурная форма – тонкостенный бетонный свод, напоминающий крылья взлетающей птицы – сразу привлекла всеобщее внимание . Сааринен стремился придать зданию динамику и движение: изогнутые линии крыши и интерьеров как бы воспаряли, олицетворяя дух полёта и оптимизм послевоенного технологичного общества . Современники отмечали, что его авиавокзалы похожи на парящих птиц по своей экспрессии . Терминал TWA стал не только практичным аэровокзалом, но и выразительным арт-объектом. Спустя десятилетия, когда здание устарело функционально, его историческую ценность признали – терминал был сохранён и в 2019 году переоборудован в стильный отель, благодаря чему эта “крылатая” архитектура продолжает восхищать новых посетителей .
Параллельно архитектор работал над проектом Вашингтонского аэропорта Даллеса, открытого в 1962 году в пригороде столицы. Терминал Dulles воплотил иной, но не менее смелый подход: здание накрыто широким изогнутым потолком-навесом, который поддерживается стройными наклонными колоннами по краям – создаётся впечатление, что крыша парит в воздухе . Эта лаконичная, устремлённая ввысь конструкция передавала «дух реактивного полёта» и одновременно решала утилитарные задачи. Внутри Сааринен спланировал единое открытое пространство без лишних перегородок, с огромными стеклянными стенами, наполняющими зал естественным светом . Такой дизайн обеспечивал пассажирам ощущение простора и спокойствия перед путешествием – в духе модернистского оптимизма 1960-х. Терминал аэропорта Даллеса сразу признали образцом функциональной и элегантной аэропортовой архитектуры, влияния которого заметны в многих последующих проектах воздушных гаваней.
Корпоративная архитектура и офисы. Сааринен был любимцем американского бизнеса – в 1950-е годы он спроектировал ряд штаб-квартир и кампусов для крупнейших корпораций США. Среди них выделяется технический центр General Motors в городе Уоррен (штат Мичиган) – масштабный комплекс лабораторных и офисных зданий, построенный в 1948–1956 годах . Этот проект, задуманный Ээро совместно с отцом, журналисты окрестили “промышленным Версалем” за размах и продуманность планировки . На территории GM Tech Center разместились модернистские павильоны из стекла и стали, живописно сгруппированные вокруг прудов и садов. В этом комплексе Сааринен продемонстрировал гибкость своего стиля: отошёл от строгой прямолинейности международного стиля Мис ван дер Роэ , применив более человечный масштаб и разнообразие отделки. Проект имел огромный успех и подтвердил репутацию Сааринена как ведущего архитектора послевоенной Америки. Не случайно портрет Ээро Сааринена появился на обложке журнала Time в 1956 году – это была беспрецедентная честь для архитектора, свидетельствующая о его колоссальной популярности.
Примечательно, что автором той статьи в Time была Алайн Лаучхайм, арт-критик, которая вскоре стала женой Сааринена.
Помимо перечисленных работ, портфолио Сааринена включает множество разножанровых проектов. Он спроектировал здание Юридического факультета Чикагского университета, несколько зданий для Массачусетского технологического института (в том числе куполообразный аудиторий Кресге в 1955 году) и футуристический хоккейный стадион Йельского университета (1958) – изогнутое оболочковое сооружение, известное как «Йельский кит» . Ему удалось внести свой почерк даже в официальные правительственные заказы: Сааринен спроектировал элегантные здания посольств США в Лондоне и Осло (оба 1950-е), выдержанные в неоклассическом духе . Широта стилевого диапазона поразительна – архитектор одинаково успешно создавал и экспрессивные бетонные своды, и сдержанные монументальные формы. Каждое новое задание он стремился решить по-новому, исходя из его специфики. Недаром современники сравнивали разные творения Сааринена: мол, его аэропорты напоминают птиц, а его шатры-стадионы – восточные храмы . Такая уникальная разноплановость стала визитной карточкой мастера.
Дизайн мебели: органические формы и сотрудничество с Knoll
Сааринен совершил революцию и в промышленном дизайне, особенно в области мебели, навсегда изменив отношение к предметам домашнего обихода . Ещё в конце 1930-х Ээро увлёкся созданием мебели и достиг в этом значительных успехов раньше, чем в “большой” архитектуре. Первые опыты он проходил, работая в нью-йоркской студии знаменитого Нормана Бел Геддеса – пионера американского промышленного дизайна и пропагандиста обтекаемых streamline-форм . У Бел Геддеса молодой Сааринен перенял принципы пластического формообразования, которые впоследствии довёл до совершенства в своих работах.
Ключевую роль в мебельной карьере Сааринена сыграла его давняя подруга Флоренс Нолл – к началу 1940-х она стала главой дизайн-студии Knoll. В 1940 году Флоренс пригласила Ээро сотрудничать с Knoll, и это партнерство оказалось невероятно плодотворным . За последующие 15 лет Сааринен создал для Knoll большинство своих знаменитых предметов, которые стали иконами модернизма – среди них кресло Womb (по-русски известное как «Кресло-утроба», 1948), стул Tulip («Тюльпан», 1957), а также более ранние экспериментальные модели, как кресло Grasshopper («Кузнечик», 1946) .
Стиль Сааринена в дизайне мебели отличала органичность форм и скульптурный подход. Он одержимо оттачивал силуэт каждого объекта, создавая десятки и сотни эскизов и прототипов в натуральную величину, стремясь найти идеальную кривизну и пропорции . Один из показательных ранних опытов – концепт Organic Chair (1940), разработанный Ээро совместно с Чарльзом Имзом для конкурса Музея современного искусства (MoMA) «Органический дизайн в мебели» . Это обтекаемое кресло из гнутой фанеры и обивки опередило своё время: хотя проект победил в конкурсе, начать серийное производство помешала война, и модель была реализована лишь спустя десятилетия (выпущена фирмой Vitra в 2006 году) . Тем не менее опыт Organic Chair заложил основы стиля Сааринена. Уже в этой работе проявилось стремление к цельной форме, обволакивающей тело сидящего, – качество, прославившее его последующие дизайны.
В 1946 году Сааринен представил своё первое изделие для фирмы Knoll – лёгкое кресло на изогнутых полозьях Grasshopper («Кузнечик»), сразу привлёкшее внимание публики.
Настоящий же прорыв произошёл в 1948 году, когда по просьбе Флоренс Нолл Ээро создал знаменитое кресло Womb. Флоренс хотела «кресло, в которое можно забраться с ногами, как в корзину с подушками» – уютное и защищающее. Сааринен блестяще воплотил эту идею: просторное округлое кресло Womb, изготовленное из гнутого стеклопластика и мягкой обивки, действительно «обнимает» сидящего, даря чувство комфорта и безопасности, что и отражено в названии («утроба»). Эта модель стала вехой в дизайне мебели – одним из первых примеров органической формы, обеспечивающей одновременно эстетичность и эргономичность. «Womb» сразу поступило в производство и остаётся в каталогах Knoll по сей день , пережив множество переизданий благодаря своей непреходящей популярности.
Главным шедевром Сааринена в мебели считается серия Pedestal (стулья и столы Tulip), созданная в середине 1950-х. Архитектор поставил перед собой задачу радикально упростить форму столов и стульев, устранив «лес ножек», загромождающий интерьер.
Нижняя часть типичных столов и стульев создает уродливый, беспокойный мир, – говорил Сааринен. – Я хотел избавиться от трущоб ножек
Результатом стали знаменитые стулья Tulip на единственной тонкой ножке-пьедестале и соответствующие им круглые столы. В Tulip Chair (1957) Сааринен стремился сделать предмет «единым целым» – идеальным тюльпанообразным силуэтом от основы до спинки.
Полностью выполнить замысел монолитной формы тогда не позволяли технологии (сиденье пришлось делать отдельно из изогнутого стеклопластика на алюминиевой ножке ), но визуально цельный облик был достигнут. Серию Pedestal презентовали в 1958 году, и она имела феноменальный успех . Белоснежные «тюльпановые» стулья мгновенно стали символом стиля mid-century modern и предвосхитили эстетику наступающей космической эры. Эти предметы до сих пор выпускаются и широко копируются по всему миру – недаром Tulip Chair называют одним из самых популярных стульев в истории дизайна . Сааринен таким образом вписал своё имя не только в историю архитектуры, но и в историю промышленного дизайна, показав пример гармоничного слияния формы и функции.
Новаторский подход: эстетика и технологии
Ээро Сааринен стремился раздвинуть границы модернизма как в художественном, так и в техническом плане. В поисках нового архитектурного языка он нередко отходил от догм функционализма и привносил в проекты долю экспрессионизма и символизма – черты, унаследованные от творчества его отца . Сааринен подчёркивал, что «за всякой логической целью кроется эмоциональная первопричина» , то есть в основе хорошего проекта лежит идея, затрагивающая чувства человека. Архитектура, по его убеждению, должна не только решать утилитарные задачи, но и производить художественный образ, эмоционально воздействовать на зрителя.
«Я пришёл к убеждению, – писал Сааринен, – что если берёшься за концепцию здания, эту концепцию нужно преувеличить, подчеркнуть и повторить в каждой детали, чтобы где бы ни находился человек – внутри или снаружи – здание звучало одной и той же мелодией» .
Этого принципа единства формы и содержания он придерживался во всех своих работах. Каждый проект рассматривался им как уникальная художественная задача, требующая собственного оригинального решения, своей «семьи форм» . Поэтому ни одно здание Сааринена не похоже на другое – редкий для того времени размах индивидуальности, который сегодня признаётся его отличительной чертой . Современный исследователь отмечает, что практически ни у одного архитектора той эпохи не было такого разнообразия: «у Сааринена каждое здание – это своё отдельное решение отдельной проблемы».
В техническом отношении Сааринен также был новатором. Он широко экспериментировал с формами сооружений, одними из первых начиная применять изогнутые оболочковые конструкции из тонкого железобетона . К примеру, его концертный зал-аудиторий Кресге в MIT представляет собой сферический купол-оболочку (восьмую часть сферы), опирающийся всего на три точки – смелое инженерное решение для 1955 года . Подобный подход виден и в кровле терминала TWA, и в сводах других построек мастера. Сааринен не боялся использовать и непривычные материалы – продвигал в архитектуре алюминий, керамические панели и другие новинки промышленности , если этого требовал замысел. Принцип «формы следуют идее» зачастую приводил его к сотрудничеству с инженерами для воплощения дерзких конструкций. Так, для возведения стальной Gateway Arch потребовались нестандартные инженерные решения, найденные совместно с командой Х. Бандела . А в проекте аэропорта Даллес архитектор изобрёл систему подвесной кровли на тросах, обеспечив впечатляющий визуальный эффект при минимуме опор.
Свой фокус на человеке Сааринен тоже выразил через технические новшества. Он тщательно продумывал внутренние пространства и пути движения, чтобы пользователи зданий ощущали комфорт и даже некое вдохновение от нахождения внутри.
«Архитектура должна вызывать у человека сильный эмоциональный отклик», – считал он, поэтому при проектировании уделял внимание не только внешнему облику, но и тому, как среда «работает» на психологическом уровне – будь то мягкий рассеянный свет в здании аэропорта или пропорции мебели, придающие уют обстановке . В этом стремлении сочетать функциональное и духовное начала его творчество перекликается с идеями органической архитектуры Фрэнка Ллойда Райта .
Новаторский дух Сааринена не всегда встречал понимание у консервативных критиков. В середине XX века ортодоксальные модернисты порой упрекали его в излишней эклектике и потакании вкусам публики – особенно после постройки экспрессивного терминала TWA, вызвавшего споры своей необычной формой. Однако заказчики и широкая публика высоко ценили работы Сааринена, видя в них идеальное сочетание передовой техники и красоты. В итоге профессиональное сообщество тоже отдало должное мастеру: в 1962 году, вскоре после его преждевременной смерти, Американский институт архитекторов удостоил Ээро Сааринена Золотой медали – высшей награды AIA. Так архитектурный истеблишмент подтвердил, что смелые эксперименты Сааринена не разрушали, а обогащали язык современной архитектуры.
Влияние и наследие Сааринена
Ээро Сааринен занял доминирующее положение в американской архитектуре послевоенной эпохи, и его влияние ощущается далеко за пределами собственного творчества. В 1950-е годы журнал Time провозгласил США лидером мирового дизайна и отметил, что именно Сааринен ведёт авангард, сочетая техническую изобретательность с художественным воображением и уважением к истории. Он помог сформировать новый стиль американской архитектуры, впитавший строгость «интернационального» модернизма и добавивший к нему эмоциональность и зрелищность форм. Слова самого Сааринена о том, что нужно вернуть в современное зодчество «утраченное великое из прошлого, выраженное на новом языке технологий» , оказались пророческими – во многом благодаря его проектам в архитектуре второй половины XX века вновь зазвучали мотивы экспрессии и символизма.
Ученики и последователи Сааринена напрямую продолжили многие его начинания. После смерти Ээро его дело в бюро Eero Saarinen and Associates возглавили партнеры Кевин Рош и Джон Динкелоо, ранее участвовавшие в его проектах – они достроили начатые им здания (включая терминал Даллеса и здание CBS в Нью-Йорке) и впоследствии стали признанными архитекторами. Идеи Сааринена косвенно повлияли и на мировую архитектуру: так, в 1957 году он возглавлял жюри конкурса на проект Оперы в Сиднее и отдал победу тогда малоизвестному датчанину Йорну Утзону с его дерзким экспрессионистским замыслом парящих бетонных «ракушек» . Этот выбор Сааринена подарил миру одно из величайших зданий XX века и наглядно продемонстрировал его веру в силу новой архитектурной формы.
Многие характерные черты стиля Сааринена получили развитие в работах следующих поколений архитекторов. Его умение создавать «образ места» – когда здание становится символом города или компании – впоследствии переняли такие мастера, как Оскар Нимейер и Сантьяго Калатрава, также сочетавшие в своих сооружениях скульптурность и инженерную дерзость. Особый интерес представляет влияние Сааринена на дизайн аэропортов: после TWA и Даллеса терминалы аэропортов уже не воспринимались просто утилитарными ангарами – во всём мире начали стремиться придать им запоминающийся облик, ассоциирующийся с полётом. В городском планировании идеи Сааринена о гармоничном соединении здания с окружающим ландшафтом и потребностями человека тоже не потеряли актуальности .
Спустя более полувека наследие Сааринена не утратило своего блеска – напротив, сегодня наблюдается новый виток интереса к его работе. В США и Европе возросла мода на эстетику mid-century modern, и вместе с ней – внимание к фигуре Сааринена как одному из главных её творцов . По всему миру проходят выставки и выпускаются исследования, переосмысляющие его вклад. Многие здания Сааринена ныне являются охраняемыми памятниками и продолжают жить новой жизнью. Так, Gateway Arch включена в реестр национальных парков США и ежегодно притягивает миллионы туристов; дом Миллеров в Индиане превращён в музей современного дизайна ; терминал TWA, как уже упоминалось, стал ретро-отелем и объектом паломничества любителей архитектуры. Знаменитые мебельные серии – Tulip, Womb и другие – до сих пор выпускаются компанией Knoll и пользуются спросом, а их винтажные экземпляры экспонируются в музеях дизайна. Образцы мебели Сааринена можно увидеть даже в поп-культуре – например, белые стулья Tulip не раз появлялись в культовых фантастических фильмах как символ футуристического комфорта .
Почему Сааринен актуален сегодня
Опыт и идеи Ээро Сааринена остаются актуальными, потому что во многом предвосхитили современный подход к архитектуре и дизайну. Он показал, как можно сочетать функциональность с выразительностью, новаторство с уважением к контексту. В эпоху, когда архитекторы снова стремятся придавать зданиям уникальный облик и учитывают эмоциональное восприятие среды, примеры Сааринена звучат как никогда свежо. Его принцип «каждой идее – своя форма» сегодня находит отклик в практике параметрического и биоморфного дизайна, где для каждой задачи разрабатывается индивидуальная концепция. Кроме того, возрождение интереса к середине XX века – в том числе в обучении архитекторов – возвращает на повестку имя Сааринена как мастера междисциплинарного мышления. Он работал на стыке архитектуры, инженерии, промышленного дизайна и городского планирования, а именно такой целостный взгляд востребован в XXI веке.
Наследие Сааринена продолжает прямо служить людям, доказывая свою устойчивость ко времени. Его здания, многие из которых перешагнули 60-70-летний рубеж, по-прежнему поражают современников эстетикой и удобством. Например, аэропорт Даллеса до сих пор функционирует как главные воздушные ворота столицы и считается одним из самых удобных терминалов, а Арка Gateway не утратила символического значения, оставаясь техническим чудом даже по нынешним меркам. Мебель Сааринена – будь то кресло Womb или стулья Tulip – десятилетиями не выходит из моды, украшая как винтажные, так и ультрасовременные интерьеры. Каждый раз, когда мы видим эти плавные линии и чистые поверхности, мы убеждаемся, что истинно хороший дизайн вне времени.
Ээро Сааринен остается примером для новых поколений творцов. Его смелость в экспериментах, готовность идти против течения ради реализации творческой идеи вдохновляют архитекторов искать собственные нестандартные решения. При этом его работы учат ответственности перед человеком – будь то пассажир аэропорта или обыватель, сидящий в удобном кресле.
«Великая архитектура делает жизнь человека богаче и значимее», – верил Сааринен, и его наследие подтверждает эти слова.
Именно поэтому даже в XXI веке мы продолжаем обращаться к его проектам за вдохновением и считаем Ээро Сааринена по-прежнему современным архитектором – архитектором, который «видел будущее» и помог приблизить его.