Барон Роман фон Унгерн-Штернберг – враг большевиков, советник последнего монгольского хана, который возглавил борьбу с «красной чумой» в Сибири во главе Азиатской конной дивизии. С ним связана одна из главных тайн Гражданской войны – судьба «унгерновского клада», полевой кассы конной дивизии. Польский историк Витольд Михаловский в книге «Тайна черной тетради» рассказывает увлекательная историю жизни барона, которого подчиненные и враги называли «богом войны». Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги.
АЗИАТСКАЯ КОННАЯ ДИВИЗИЯ
В каталоге Reference Departament Slavonic Collection Нью-Йоркской публичной библиотеки фигурирует около 10 позиций, касающихся особы барона Романа фон Унгерн-Штернберга. В их числе воспоминания есаула Макеева: под титулом «Бог войны — барон Унгерн. Воспоминания бывшего адъютанта начальника Азиатской Конной Дивизии», опубликованные на русском языке в Шанхае в 1934 году. Их автор, достаточно никчемная тварь, известная в рядах бывших унгерновцев под прозвищем «Макарка Душегуб Малый».
Вероятно, заслужил его особенным пристрастием в убийстве ближних. Подобных индивидов, по удивительному стечению обстоятельств, барон собрал вокруг себя много. Для нас эти воспоминания являются более или менее подлинным документом, позволяющим узнать ближе отношения, царящие в дивизии, мораль офицерских кадров, истории боёв унгерновцев с большевиками и с красной монгольской партизанщиной. Сомнительно, чтобы адъютант знал все тайные замыслы шефа, его интриги с японцами, Семёновым, представителями американской разведки. Если даже Макеев, зная о них, несколькими годами позже счёл, что следует обходить их молчанием. Так ему было удобней.
«Бог войны» — так пишет о своём вожде его бывший адъютант. В критический момент он сам, по правде говоря, пытался застрелить этого «бога», но может этим именно способом спасая свою собственную жалкую жизнь и доказывая, что становится на сторону заговорщиков, которым наполовину помешанный барон уже изрядно досадил. Но не забегаем излишне далеко в будущее.
Осень 1920 года. Прежде чем атаман Г. Семёнов ретировался, а скорее попросту сбежал в Маньчжурию под опеку маршала Чжана Цзолиня, он якобы увольняет приятеля в отставку. Оба джентльмена в это время были вынуждены разойтись во мнениях несмотря на то, что именно Семёнов присвоил барону генеральское звание. На процессе в Новониколаевске Унгерн скажет, что «Семёнов формировал отряды для борьбы за монархию, а он — за учредительное собрание, и поэтому на направляемые ему, когда был уже в Монголии, письма атамана ответил только один раз, считая его планы «мыльным пузырём».
А может попросту барон фон Унгерн-Штернберг имел уже достаточно негатива от слепого повиновения приказам высокопоставленных белых генералов, направленных «какому-то выскочке из Прибалтики и разбойничьему атаману», поэтому решился на действия совершенно самостоятельные. Из семёновских недобитков он формирует восемь сотен казаков, названных громко Азиатской Конной Дивизией, и затаивается в расположенной на Ононе станице Акша. До Читы оттуда около 400 вёрст.
Акша, расположенная поблизости от монгольской границы на торговом тракте в Китай, обладала исключительно выгодными стратегическими условиями и абсолютно была пригодна как исходный плацдарм для войск, намеревающихся вторгнуться в Монголию. Ещё в апреле 1920 года есаул Кайгородов во главе образованного в Урянхайском крае отряда, насчитывающего триста особ, осаждает Кобдо. В последующие недели на территорию Монголии проникают маленькие группки колчаковских недобитков (остатки белой армии после стычек с красными) и разной масти противники советской власти. Совершают они это без особых трудностей. Границы, насчитывающей несколько тысяч километров и проходящей на полубезлюдных горных цепях, никто в это время не стерёг.
Унгерн, одетый в жёлтый терлык, носящий на погонах знак Чингисхана — свастику, говорящий по-монгольски и почитающий лам, нашёл с разу общий язык с плеядой тажджих, нойонов, бейлов и бейсов из многих монгольских улусов. Охотно настораживают они уши, когда обещает он прогнать китайцев и освободить Живого Бога. Может быть, часть сановников верит заверениям генерала, что сумеет он объединить все племена от Чахара до Джунгарии, покорить охваченное поголовным хаосом Срединное Государство и при помощи, объединённых в федерацию, народов Азии покорить Европу, освобождая их от «кошмара коммунизма».
В течение уже нескольких лет строит он планы заложения Ордена буддийских рыцарей (крестоносцев). Кровавые власти китайского наместника Урги генерала Чжэнь И, который принудил жителей города оплатить огромную контрибуцию и настойчиво приводит в исполнение взыскивание долгов китайским ростовщикам (вместе с наросшими в течение последних десяти лет процентами), вызывают глухую ненависть и волнения. Население оказывает сопротивление, подвергаясь опасности новых репрессий и конфискаций. Стоит здесь представить, за монгольским историком Ч. Ичинчорло, что китайские милитаристы присвоили около тридцати тысяч коней, 14 тысяч верблюдов, 7 тысяч штук скота, 65 тысяч овец и коз, кроме того, ценные предметы стоимостью 1 143 000 тугриков.
Тем самым на благоприятную почву попадают слова обращения барона, направленные к населению восточных аймаков. Поддерживает его ламаистское духовенство. Летом 1920 года барон Унгерн и полковник Александрович выезжают в Мукден с целью обсуждения с японцами военных и политических проблем, связанных с готовящимся захватом Внешней Монголии. Одновременно множество тайных агентов ведёт прояпонскую пропаганду в государстве Богдо-гегена.
После возвращения в Акшу, «кровавый барон», всё более обозлённый красной партизанщиной, даёт приказ выступления на юг. Второго октября Азиатская Конная Дивизия пересекает монгольскую границу. В её составе два полка, Анненковский и Татарский, шесть пушек и пулемётный отряд. Дивизия направляется к столице аймака Цецен-чана.
В этом периоде имело место происшествие, которое дало начало разным более достоверным рассказам об унгерновских сокровищах. Барон, покидая Даурию, где пребывал почти два года, оставил после себя тяжёлые обозы, а также две сотни стерегущих их союзников — японскую и китайскую. Эвакуацией интендантства военного снаряжения и запасов амуниции руководил один из наиболее доверенных офицеров барона, подполковник Сипайлов.
Колонна из нескольких сотен конных подвод и запряжённых яками или верблюдами двухколёсных арб, растянулась на несколько вёрст. В её середине обращала внимание очень нагруженная чёрная телега. Поговаривали, что везёт она кассу дивизии. В конвое упомянутых сотен, состоящих из азиатов, находился также взвод российских солдат и нескольких офицеров. Эти последние особенно окружали опекой телегу, возницами были баргийцы, то есть монголы, обитающие в Барге.
После недели медленного марша, прежде чем успели разбить очередной бивак, командир китайской сотни отрапортовал Сипайлову, что его подчинённые замышляют поднять бунт, вырезать русских, и завладев дивизионной кассой поделиться её содержимым. К сожалению, предупреждение осталось без внимания.
Под утро со стороны китайского лагеря долетели отголоски пальбы из карабинов. Непосредственно ответственные за ценный груз чёрной телеги офицеры молниеносно приказывают запрячь её тройкой коней и быстро трогают в степь. Они якобы имели такую инструкцию на случай угрозы безопасности кассы. Маленькая группка наездников почти тотчас же растаяла во мраке тёмной безлунной ночи. Никто их не увидел более.
Внимание остальной части конвоя поглотили нападающие, штурмующие табор. Атакованные с правого фланга японцами, а с тылу казаками-поселенцами, прибывшими на помощь из ближайшего хутора, бросились они в бегство. На территории лагеря беглецов наткнулись на тела зверски убитых россиян и умирающего бурята-ординарца одного из офицеров. Он скончался, когда попытались поднять его с земли. Поутру выкопали в каменистом грунте братскую могилу, поставили над ней крест и принесли жертву Чойджалу.
Теперь начали хорошо искать тех. Безрезультатно. Испарились как камфора. Ночью в степи слышали взрывы гранат... Барон, осведомлённый о потере, приказал покарать смертью оставшихся в живых конвойных. В дороге помилованные были повешены без пыток, как только транспорт добрался до Киру. В кассе находилось много драгоценных подарков для монгольских князей: шёлковых одежд, оружия, ваз, трубок с яшмовыми мундштуками, золотых статуэток богов и триста тысяч золотых монет, наиболее вероятно десяти- и двадцатирублёвок. Что с ними стало — не известно.
Читайте книгу целиком, чтобы узнать главные тайны Гражданской войны в России