Острое желание написать статью началось с этой самой фотографии. Казалось бы, вполне безобидное проходное фото, которое я добавила к статье с ответами на вопросы. Но Боже мой, сколько же оно выхватило хейта!
Я много читала о том, что в Дзене весьма токсичная публика, но сама с этим не сталкивалась – у меня замечательные, очень вежливые, приятные, грамотные и интеллигентные читатели. И это не толстая лесть, это правда.
Потому, что в один миг я внезапно увидела то, чего не встречала все 6 лет обитания здесь.
Вероятно, та статья вышла на какие-то просторы и в комментарии пришли странные люди. Словами обидеть меня трудно, ментальная броня, выращенная за годы работы на Скорой, не позволяет воспринимать серьёзно этот лепет. Но комментарии случайных хейтеров дали импульс к появлению нынешней статьи.
Вообще я человек очень закрытый. Рассказать о себе для меня очень сложно. Но, в конце концов, почему бы и да? Приподнимем занавес за краешек?
Факт первый: в детстве я писала стихи.
И не просто в стол, а в школьную стенгазету. Я состояла в редколлегии, и на мне было художественное оформление. Но в какой-то момент появилось острое желание написать стишок по теме. Так и пошло.
Я ужасно стеснялась своих виршей и их не подписывала. А одна девочка не стеснялась и взяла мои стихи под свой патронаж (с моего согласия). В итоге учительница русского её очень полюбила и всячески превозносила на выпускном. А я испытала все муки непризнанного гения. Было обидно.
Из той истории я вынесла трудный, но важный опыт: имей мужество признаться в своём творчестве! Чем теперь и занимаюсь.
Факт второй: я люблю кильку.
Ту самую, о которой рассказывал невозможно идеальный Гоша. Помните? Балтийскую килечку на кусочек чёрного хлеба и зелёным лучком её…
У меня всё гораздо прозаичнее. И килька-то у меня не балтийская, а каспийская. И жру я её не по-людски. Мои кильку на дух не переваривают. И они правы. Запах от неё… Поэтому пороку я предаюсь, как и положено, ночью. Ага.
Банки хватает на три-четыре подхода. Всякий раз я обещаю себе, что это последний-распоследний раз, но увы. Килька в Каспии ещё не перевелась…
Факт третий: я дико боюсь кабанов.
Страх этот зародился и вырос в детстве. Случилось это в пионерском лагере. Лагерь был маленький, всего на несколько отрядов и находился в лесу. Наш отряд был на краю, от леса его отделял старый, полуразрушенный забор. Несмотря на предостережения вожатых мы бегали в лес за спелой земляникой. То лето было влажное и сочные, крупные, напоённые ароматом леса ягоды были сильнее запретов.
А потом в лагерь пришли дикие кабаны и мы сутки сидели в осаде.
Кабанов мы увидели утром в окно. Дикие угрюмые хрюшки табором расположились на полянке перед отрядом. Они рыли себе ямы, чесали бока о берёзы, а вокруг них суетились забавные пятнистые поросята.
При виде этой милоты вожатые пришли в ужас и заперли стеклянные двери веранды. Поначалу нам было весело: назревало большое и весёлое приключение.
Подумать только, официально можно не идти к уличному корыту умываться, можно валяться в кровати и кидать кабанам конфеты в форточку.
Весёлая часть закончилась быстро: за конфетой на крыльцо пришёл главарь банды. Он глянул на нас сквозь стекло маленькими, налитыми кровью глазками убийцы. И наша весёлость мгновенно пропала. Мы спинками ощутили зыбкость хрупкой преграды, отделяющей нас от дикой сокрушительной силы.
Началась паника. Мы притихли и сидели, как мышки. И только самые смелые изредка выглядывали в окно.
А в это время вожатые, вчерашние школьницы, решали сложный вопрос: как известить о ЧП начальство. Телефонов нет, воспитательницы тоже (она уехала на выходные в город, оставив отряд на двух девочек-вожатых), из здания не выйдешь.
В нашем отряде располагался радиоузел лагеря, но радист был «после вчерашнего».
О ЧП начальство узнало спонтанно, когда отряд в полном составе не пришёл на завтрак. Проблемы нашего отряда росли, как снежный ком. Сначала мы съели на завтрак все конфеты, потом самые предусмотрительные выпили весь запас воды в чайнике спящего радиста. А потом у сорока человек одновременно начался неудержимый зов природы и жажда.
В вожатской поставили ведро для делишек, и она на время превратилась в отхожее место.
Подозреваю, что в это время лагерное начальство судорожно решало с городом вопрос изгнания кабанов. Как бы там ни было, в осаде мы сидели до вечера: ни попить, ни пописать.
Кабанов убрали из лагеря только к ночи. А на следующий день приехали рабочие, которые восстановили забор вокруг лагеря.
Это был самый свободный, и одновременно самый заключённо-злоключённый день в жизни нашей смены. Нам тогда было по 9 лет.
Факт четвёртый: я люблю ловить рыбу.
Вообще рыбалка считается мужским занятием. И вторгаясь в эту святая святых, я чувствую себя несколько неуютно.
Но однажды, вываживая рыбёху и уловив где-то в стороне восхищённое «во даёт», я стесняться перестала. Езжу рыбачить с мужем. Во даю!
Факт пятый: однажды я спасла утопающего.
Было это довольно давно и по классике: утонуть можно даже в луже. В нашем случае это был небольшой и людный прудик-переплюйка.
Мы с друзьями компанией отдыхали на берегу. Без спиртного и всяких излишеств. Просто весёлая компания, смех, шутки, свежие овощи, бутерброды, фанта с колой и купание.
В какой-то момент подружка, кажется, на спор, решила переплыть пруд. Я пошла с ней. Началось всё бодро, но примерно на середине она устала и решила повернуть назад. И тут случилось то, что часто происходит с теми, кто плохо и мало плавает. Поворачивая назад, она сбилась и начала тонуть.
А теперь представьте: вполне людное место отдыха, на берегу куча народу. Она бьёт по воде руками, барахтается и пытается не уйти под воду. Я ору, машу руками и зову на помощь. А с берега нам… машут в ответ.
Подплыть к ней я боюсь, у неё безумные глаза человека, которому нечего терять. И я понимаю, что, если она в меня вцепится, то мы утонем вместе. Оставить её и сплавать за помощью я тоже не могу – она пойдёт ко дну.
Из правил ОСВОДа я вспомнила, что утопающему нужно для начала хорошенько врезать, а потом тащить за волосы, стараясь, чтобы он не черпал головой воду. Первый этап я пропустила. Но сумела схватить её за хвост. Потом, одной рукой таща за волосы, а другой подгребая, я кое-как доплыла до берега. Это был короткий, но самый трудный заплыв.
У берега силы меня оставили. Я перехватила её за руку, чтобы вытащить на берег и тут же дорого расплатилась за свою ошибку. Вцепившись в мою руку, она, ничего не соображая, полезла по мне наверх. Хорошо, что я уже чувствовала под ногами дно!
И только в этот момент с берега заметили неладное. Её кое-как отцепили от меня, и я смогла выйти на берег. От того приключения у меня осталось несколько царапин на спине.
Факт шестой: «я живу в бабушатнике и бухаю на лавке с алкашами».
Именно так писали горе-комментаторы. На фотографии комната, да и я сама выгляжу не лучшим образом. И не зная предыстории, подобный вывод можно вполне сделать. Ну что же, поясню.
Это последняя моя фотография в отчем доме перед его продажей. Здесь я навсегда прощаюсь с квартирой, в которой выросла. В этой квартире моя семья жила с 1937 года. Здесь родилась и выросла моя мама. Здесь родилась и выросла я. Каждая трещинка в стене, каждая выщерблинка в ступенях мне знакомы и снятся до сих пор. Где-то под паркетом остался мой детский тайничок.
Всё, буквально всё здесь будит воспоминания. Но времена меняются. И с квартирой, и с пианино, на котором я 7 лет училась в музыкальной школе, я прощаюсь. Играю на моём детском мучителе полонез Огинского в последний раз (кто ещё из нас мучитель?).
Фото случайное, муж просто подловил момент. Мы ждём потенциальных покупателей, которые в итоге и купят моё родовое гнездо… в ожидании я села за инструмент.
Почему квартира в таком состоянии? Здесь долгое время жили пожилые люди, мои родители. И, как бы не хотелось придать ей уюта на новый лад, я понимала, что для пожилых нет ничего хуже, чем вторжение в их устоявшуюся жизнь. Это их квартира, их жизнь и их право жить так, как они привыкли.
Я действительно на фото выгляжу ужасно,как старуха. Два месяца назад ушёл мой отец, а тремя годами раньше – мама. Она долго и тяжело болела. А после её ухода слёг отец. И это был очень, очень тяжёлый период в жизни нашей семьи. А в моменте я прощаюсь с последним оплотом той жизни. Всё. Точка невозврата.
Такие вот дела, господа хейтеры.
И, чтобы не заканчивать на минорной ноте:
Факт седьмой: я очень люблю шить, вязать, вышивать и вообще что-то делать своими руками.
Эти умения очень пригодились мне при обустройстве новой дачи. По возможности мы решили придать ей колорит старой русской дачи.
И вышитые подушечки, абажуры и самодельные вещи пришлись весьма кстати. Но это всё внутреннее дело. А недавно я замахнулась на Вильяма нашего Шекспира вышла в общественное пространство.
Неожиданно мы столкнулись с проблемой. Оказалось, что купить хорошее, качественное платье на выпускной трудно. Все они или безразмерные со шнуровкой сзади, или очень, очень дорогие.
То, что продаётся на маркетплейсах хорошо выглядит на картинке. Вживую – нет. Брать на прокат ни малейшего желания. Покупать за многие тысячи платье «на один выход» - тоже.
Решено было шить… Пришло на помощь старое уменье. Мама купила материалы, построила выкройку и села за машинку и оверлок. Шила где-то два месяца. Получилось то, что получилось. Платье сидит чётко по фигуре и… Главное, дочь довольна. На своём выпускном она – королева!
Забавный срез моей жизни получился из-за одной фотографии, правда?
Напоминаю, что у меня есть канал в Телеграм. Там мы тоже обсуждаем садовые проблемы и ищем пути их решения. Приходите!