- Я поведу тебя в музей, - сказала мне жена.
Она в Эрмитаже была в школьные годы, а я приобщусь впервые. Один день нашего пребывания в Питере отвели на этот музей. Очередь надо выстоять, залов много, и в каждый угол хочется попасть.
Можно было дойти до Дворцовой площади и пешком, но мы решили доехать на метро, чтобы попутно увидеть самое глубокое метро, а ноги поберечь для музея.
Да, глубина норы впечатляет. Но и только. Метро, как метро. Видел и похуже, и побогаче. А на площади уже стояла очередь. Жена пристроилась в хвост, а я пошёл бродить с фотоаппаратом по округе, периодически выходя на визуальную связь с очередью. Очередь двигалась медленно, но супруга не скучала — нашла компанию и оживлённо общалась. А на прилегающих к музею улицах всё прибывали туристические автобусы, из которых высыпал народ и торопился к очереди. Это меня стало напрягать, и я занял место рядом с женой — она уже приблизилась к воротам.
Не сказал бы, что долго пришлось стоять, но на входе, у кассы и в гардеробах толчея была... бестолковая. Четверг, будний день. А что же творится здесь по выходным? Взятие Зимнего.
Прорвались к залам и сначала пристроились к группе туристов из Беларуси. Они с экскурсоводом двигались, и мы кое-что слышали из рассказов. Можно было и техническими средствами воспользоваться, но не хотели себя связывать, шли куда хотелось, временами присоединяясь к попутной русскоязычной группе.
А потому пробыли в музее больше двух, положенных экскурсионным группам, часов. Присели один раз у часов «Павлин» - хотели увидеть их бой во всей красе, - ждали, ждали, но оказалось, что музейщики берегут ресурс механизмов и отключили павлина. Подумаешь, павлин, не очень и хотелось! Ограничились просмотром видео на мониторе, что стоял рядом с часами.
У меня к Зимнему дворцу отношение классовое: здесь жировали проклятые цари! Ходил по залам без пиетета, больше интересуясь видами из окон дворца, да разглядывая паркет. Затейливая штука! Были мастера!
У самодержцев на этажах даже сады были! Это же какой мощности должны быть перекрытия, чтобы выдержать столько грунта, в котором росли деревья. Конечно, всё роскошно, если сравнивать с немецкими дворцами. А могли бы и скромнее жить. Нет, надо Европе пыль в глаза пустить! Плевала она на нас тогда и сейчас тоже самое делает.
На одном из этажей с видом на Неву и ростральные колонны, увидел, что игла Лахта Центр затесалась в аккурат между колонн. Мне не понравился этот вид. А твоего мнения, Толя, никто и не спрашивает. Эстет нашёлся...
Завис в библиотеке, рассматривая корешки книг за стеклом шкафов. К полкам доступ закрыт, а я люблю ковыряться в книгах. Вот бы где денёк провёл! Облом!
Мальчик лёт десяти остановился рядом со мной, - а я стоял у шкафа с поваренными книгами, - и громко сказал:
- Мама, смотри какие красивые книги!
Я не удержался и вставил свои пять копеек:
- И вкусные!
- Книги вкусными не бывают, - назидательно сказал мальчик и одарил меня уничижительным взглядом, - они несъедобные!
- Как же - не бывают, - не сдавался я, хотя мальчик уже показал мне спину, удаляясь от неразумного старика к маме, - бывают, если они кулинар…
Супруга осуждающим взглядом пресекла моё общение со спиной ребёнка.
Тьфу, никак не привыкну, что с чужими детьми сейчас общаться предосудительно. Не имеешь права внушать свои понятия посторонним детям - не в общине живёшь с круговой порукой, и не в общности под именем - советский народ.
- Мама, представляешь, - успел услышать мальчика, - дедушка сказал, что книги бывают вкусные.
- Дедушка пошутил, - ответила мама и потянула мальчика в другой зал. Добрая душа!
Насытившись роскошью императорского дворца, перешли из Зимнего дворца в Главный штаб. Совсем другой характер у залов и экспозиция ближе к искусству. Просторно, стены без лепнины и позолоты, ничто не отвлекает от созерцания картин. И народу много меньше. Оглашенные китайцы тоже не попадались. Лепота!
Во времена службы в ГДР приобрёл роскошный альбом «Эрмитаж» в военторге, теперь знакомился с картинами очно. Особенно пришибла картина в натуре Рокуэлла Кента, на ней мужчины скирдовали солому. Или сено. А в наших местах этим занимались женщины. Только тракторист управлял скирдователем, подавая солому на скирду.
Наша мать была мастерицей скирдования. Не каждому дано уложить солому равномерно и завершить скирду или стог так, чтобы его не разметало бураном, не промочило ливнем, не продавило снегом. Надо плотно всё укладывать, ногами находить провалы и указывать трактористу куда положить очередную порцию соломы. Потом вручную распределить эту порцию по скирде. Стены должны быть вертикальными и ровными по всей длине в десятки метров скирды. И плавно вывести скаты, которые надо ещё расчесать граблями сверху вниз, направляя сток воды от дождя или тающего снега по вертикальным стенкам скирды. Если всё сделать добросовестно, то скирда получалось и красивой, и стойкой к погоде, должна выстоять сухой внутри до следующего лета. Если за зиму не разберут на корм или подстилку скоту.
Мать и меня научила, когда подрос, а ей уже нездоровилось. Мы с отцом дома укладывали сено в копну, он подавал снизу, а я, ещё слабосильный, чтобы подавать наверх, копнил вверху. Получалось.
Теперь в наших местах это искусство забыто: накрутили рулонов сена, уложили скирдователем в пирамиду, укрыли плёнкой. Механизация! Ушла красота.
Чёрт с ней, с такой красотой. Труд адский! И опасный — свалиться можно или напороться на чужие вилы. А жара, пыль, труха летит и набивается во все твои тайные места тела…
И что только не придёт в голову сельскому домоседу в мировой сокровищнице изобразительного искусства. Пустили Дуньку в Европу!