“Заповедь отражённого света” – как по мне, именно так следует охарактеризовать сборник рассказов Захара Прилепина “Собаки и другие люди”. Он уже занял третье место премии “Большая книга” в 2024 году и в будущем займёт своё непременное в учебниках литературы. Почему я так уверен в этом? Есть что-то, что роднит этот сборник Прилепина с произведениями классиков – что-то вроде света, который переходит к читателю, в какой бы эпохе тот ни находился.
Первым делом
Пройдём путь от книжной полки, рекламного щита, отзыва подруги или друга до непосредственного осмысления произведения. Первым делом будущий читатель обращает внимание на название (если предположить, что стадию сортировки по авторам он счастливо миновал), и здесь оно беспроигрышно. Нотка напрашивающегося оксюморона, щепотка собачьей нежности, превозносимой над людской грубостью, – и вуаля, соприкосновение с сердцем современного читателя обеспечено. На деле название так характеризует пространство книги, где автор с равной любовью и пронзительностью рисует портреты как собак, так и людей, населяющих небольшую, почти вымирающую деревню на краю леса и заповедника. Однако, будем честны, редакторы знали, на что сделать акцент.
В то же время, Прилепина никак нельзя упрекнуть в шаблонности – даже по форме, забегая немного вперёд, сборник тяготеет то ли к роману (именно на этом слове я одёргиваю свои пальцы от клавиатуры), то ли к автобиографии, рождая совершенно особый эффект восприятия. Однако вернёмся к факту – к тому, что, так сказать, есть на руках.
Само издание
Кого-то роман встретил чарующим голосом Ивана Литвинова, меня же – прекрасным переплётом первого издания, тем, в котором сборник был представлен широкой общественности. Крайне приятный материал, в который хочется будто бы слегка погрузиться, которого определённо хочется касаться – опять же родился оттенок схожести с “классикой”. Приятный внешний вид, приятное на ощупь издание – тест на книгу как вещь успешно пройден, к этому во время прочтения мысленно можно возвращаться ещё не раз. Как минимум, я захотел её на свою полку, это уже большое дело.
Открывая книгу, я редко обращаю внимание на качество печати – мне читать либо удобно, либо неудобно – здесь мне было читать не только удобно, но и приятно – другие рецензенты опишут, почему. Внутренняя структура книги меня захватила так, что не хотелось её выпускать из рук вовсе – особенно хочу выделить акварельные иллюстрации Вадима Солодкого, это же буквально книга в книге! Давно я такого восторга от сочетаемости визуального оформления с текстом не испытывал.
О тексте
И всё же, о тексте. Центральный образ книги – деревня, где поселилась семья лирического героя (а как иначе назвать такого персонажа в таком тексте?). Здесь живут не более десятка постоянных обитателей, но каждый из них – ярчайший, колоритный персонаж, выписанный с удивительной теплотой и вниманием, несмотря на их сложные, а порой и трагические судьбы. Девяностопятилетний "пчельник", решивший умереть в лесу, но продолжающий жить; сосед Никанор – "хороший мужик, если с ним не связываться"; безмерно добрая Екатерина Елисеевна с двумя душевнобольными дочерьми; молодой пьяница Алёшка с лежачей матерью; неразлучные "Слепцы"; отставной прокурор, скрывающийся от своего прошлого – все они в глазах Прилепина по-своему прекрасны. Автор проливает свет своей безграничной любви и принятия, видя в них высшую суть. Эта же любовь распространяется и на собак – разных пород, объединенных общей бедой: все они больны и нуждаются в спасении, операциях, лечении. Истории о них грустны, вызывают сочувствие, но, пронизанные благодарностью, нежностью, дружбой и верностью животных, в итоге оставляют светлое, тёплое и по-хорошему щемящее ощущение. Собаки здесь не просто объекты заботы – они своего рода зеркала, катализаторы человечности, побуждающие хозяев и соседей к неожиданному благородству. Лес, строгий и темный, выступает как отдельный могущественный герой, место испытаний и своеобразной границы между мирами людей и зверей, каждый из которых считает другой "обитателями заповедника".
Гимн любви
По сути это гимн любви. Любви к конкретным существам (каждая собака, от сенбернара Шмеля с его трогательным добродушием до других питомцев, оставляет неизгладимый след) и ко всему мирозданию в целом: соснам, реке, облакам. Прилепин обладает редким даром: если он что-то любит, он заражает этой любовью читателя. Его проза лишена постмодернистских ухищрений; она искренняя, мощная, "толстовская" в своей ясности и глубине. Лирический герой здесь максимально близок самому автору, что создает эффект абсолютной доверительности. Описание простых моментов – прогулок, купаний, поездок к ветеринару – наполнено такой силой жизни и "животным восторгом", что затмевает любые выдуманные приключения. Именно эта любовь, по мысли автора, обессмерчивает:
любимое не умирает до конца.
Эта идея приобретает особую остроту в контексте возможной "прощальности" книги (намёк на события 2022 года), придающей повествованию минорность и высокий пафос.
Язык книги
В современной отечественной литературе не уникальная, но оттого не менее актуальная тема – хороший русский язык. Язык Прилепина льётся, он практически мелодичен.
“Словом можно убить, словом можно спасти, / Словом можно полки за собой повести” –
прилепинское слово течёт, лечит и калечит, однако совокупный эффект скорее терапевтический, ведь применяет он слово как хороший хирург – к месту, с чувством, с толком, с расстановкой. Текст не только лиричен, но и кинематографичен. В целом, это следующее, на что я после мелодичности обратил внимание, – перед глазами встаёт живая, не клиповая картинка, способная стать историей хорошего фильма, или сериала-антологии – а это ещё один плюс в контексте успеха современного автора. Однако это может сыграть и злую шутку. Где-то повествование кажется слегка хаотичным, но это полбеды. Прекрасный прилепинский язык рисует ярко не только сцены восторга и радости, но и на той же волне визуализации показывает без прикрас и достаточно жёсткие моменты. С одной стороны, это неизбежная часть правды жизни, с другой же, – большая боль, которую не так-то просто перенести. И неизвестно достоверно, как это будет сделать проще – в воображении или на экране.
Обобщая, скажу, что “Собаки и другие люди” не просто так попадут в школьные учебники – это не только удобный и подходящий формат для разговоров о действительно важном, но и произведение, прочтение которого носит в себе эффект терапевтический, воспитывающий доброту и ответственность. К сожалению, текст сборника вряд ли будет приведён полностью, а как это у нас водится, выборочно, однако и один такой рассказ способен увлечь на прочтение текста целиком.
В каком-то смысле, эта книга подобна фотографии – в свете упомянутой безусловной любви запечатляются черты, характеры персонажей, их истории и движения их душ. Можно сказать, этим сборником автор, обессмертив других, обессмертил себя – ведь как ни были хороши предыдущие его работы, эта попала не просто в нерв, а даже в душу, надолго породив устойчивую связь между собой, автором и вечностью. Вот такой вот принцип отражённого света в действии.