— Саша, почему ты снял кольцо? — голос Лены дрожал, словно тонкая ветка на холодном ветру. Она стояла у плиты, помешивая суп, но её взгляд был прикован к его левой руке, где на безымянном пальце белела полоска незагорелой кожи.
Саша замер, опустив взгляд на свою руку, будто только сейчас заметил отсутствие кольца. Он провёл пальцами по бледной отметине, нахмурился.
— Лена, я… оно стало свободно сидеть. Я боялся, что потеряю, — его голос был тихим, усталым. — Положил в карман, чтобы не упало где-нибудь.
— Потеряешь? — она резко повернулась, её глаза сверкнули болью и подозрением. — Десять лет оно тебе не мешало, а теперь вдруг стало велико? Что ты скрываешь, Саша?
Он поднял взгляд, и в его глазах мелькнула тень — не вины, а чего-то другого, чего Лена не могла разобрать.
— Ничего я не скрываю, Лен. Просто… не начинай, пожалуйста.
Она отвернулась, сжимая ложку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Суп кипел, но она уже не видела его — перед глазами вставали другие картины, из прошлого, которые она так старалась забыть.
Лена сидела на диване, уставившись в тёмное окно. Отражение её лица в стекле казалось чужим — осунувшееся, с тёмными кругами под глазами. Она чувствовала, как в груди растёт холодная пустота, как будто кто-то вычерпал из неё всё тепло. Кольцо. Это было не просто кольцо. Это был их брак, их клятва, их жизнь. А теперь его нет.
Она вспоминала отца. Ей было тринадцать, когда он ушёл. Она заметила это первой — как он стал реже бывать дома, как его обручальное кольцо исчезло с пальца, оставив бледный след. Мама молчала, но её молчание было громче крика. А потом отец просто исчез. Без объяснений, без прощаний. Только пустая вешалка в прихожей и мамины слёзы, которые она прятала, думая, что Лена не видит. Лена до сих пор помнила, как мама сидела за кухонным столом, сжимая пустую чашку, и шептала: «Я должна была знать».
Теперь этот страх вернулся, как старый призрак. Лена смотрела на Сашу, когда он спал, искала в его лице признаки лжи. Его телефон на тумбочке казался ей угрозой, но она не смела его взять — боялась найти подтверждение своим страхам. Её воображение рисовало сцены: Саша с другой женщиной, смеющийся, держащий её за руку, снимающий кольцо, чтобы скрыть, что он женат. Каждый его поздний приход с работы, каждый усталый взгляд, каждая пауза в разговоре казались ей доказательствами. Она представляла, как он уходит, как отец, оставляя её одну в этой маленькой квартире, полной их общих воспоминаний — их смеха над перегоревшими тостами, их споров о том, какой фильм смотреть, их мечт о доме с садом, где они будут растить детей.
— Я не переживу, если ты уйдёшь, — прошептала она однажды ночью, думая, что он спит. Но Саша не ответил, только тяжело вздохнул во сне.
Лена не могла больше терпеть эту неизвестность. Её мысли, как ядовитые змеи, кусали её изнутри. Она решила, что должна понять — не Сашу, а себя, свой страх. Она вспомнила отца. Почему он ушёл? Почему так и не женился снова? Может, ответы на эти вопросы помогут ей справиться с болью, которая разрывала её сердце. Она купила билет на автобус и поехала в маленький городок, где теперь жил отец.
Он встретил её на пороге старого дома, сгорбленный, с седыми висками. Они сидели за чаем, и Лена, набравшись смелости, спросила:
— Папа, почему ты ушёл? Почему снял кольцо? И почему… почему ты так и не женился снова?
Отец долго молчал, глядя в чашку. Потом поднял глаза, и в них была такая тоска, что Лена почувствовала, как её собственная боль отступает.
— Я не ушёл из-за другой женщины, Леночка. Я ушёл, потому что чувствовал, что не могу дать маме того, что она заслуживала. Я был слабым. Кольцо… оно стало для меня символом моего провала. Я снял его, потому что не мог носить его с гордостью. А потом… — он вздохнул, — я не женился, потому что понял, что никого не смогу любить так, как любил твою маму. Но я был слишком глуп, чтобы остаться.
Лена слушала, и её сердце сжималось. Она хотела ненавидеть его, но вместо этого почувствовала жалость. И страх — что она повторяет мамину судьбу, видя предательство там, где его нет.
Когда Лена вернулась домой, она застала Сашу на кухне. Он сидел, сгорбившись, с чашкой остывшего чая. Она посмотрела на него — и впервые заметила, как сильно он изменился. Его лицо осунулось, скулы выпирали, глаза потускнели. Как она могла не видеть этого раньше? Она была так поглощена своими страхами, что не замечала, как он угасает.
— Саша, что с тобой? — её голос дрожал, но теперь не от подозрений, а от ужаса.
Он поднял на неё глаза, и в них была такая боль, что Лена задохнулась.
— Лена, я не хотел говорить, пока не буду уверен. Но… я болен. Врачи сказали, что это… неизлечимо. Кольцо… я снял его, потому что пальцы стали тоньше, оно спадало. Я боялся его потерять. Хотел сохранить его для тебя.
Лена упала на колени перед ним, обнимая его, и слёзы хлынули из её глаз. Она плакала о слепоте, о своих страхах, о том, как мало времени у них осталось. Она вспоминала, как ворчала на него за их скромную жизнь, за отсутствие дорогих вещей, за его усталость после работы. А он всё это время боролся, скрывая свою боль, чтобы не ранить её.
Прошло пять лет. Лена сидела в ресторане, за столиком у окна. На ней была дорогая норковая шуба, за окном задорно сиял солнечными бликами новый автомобиль. Перед ней стояла чашка дорогого кофе, который она теперь могла себе позволить. Но вкус был не тем, как и всё в её жизни без него.
Она смотрела на людей за окном, на их смех и спешку, и думала о том, как всё изменилось. Когда-то она мечтала о такой жизни — путешествия, дорогие машины, красивые дома. Она злилась на Сашу за их бедность, за его простые подарки, за его усталые улыбки. А теперь у неё было всё, о чём она мечтала, ведь чтобы забыться Лена долгие годы трудилась над их общим делом, растворяясь в работе. Но без него все эти богатства не имело смысла.
Она думала о своём отце, о том, как он потерял любовь из-за страха быть недостаточно хорошим. Она думала и о себе — как чуть не потеряла Сашу ещё до его болезни, из-за своих страхов. И о том, как часто мы не ценим то, что имеем, пока оно не исчезнет. Лена смотрела на своё обручальное кольцо, которое она так и не сняла, и думала: «Если бы я могла вернуть время, я бы никогда не злилась. Я бы просто держала его за руку и говорила, что люблю».
Она допила кофе, оставив чашку пустой, как её сердце. И поехала домой, где в тишине квартиры её ждали только воспоминания — и урок, который она выучила слишком поздно: любовь не измеряется шубами и кофе, а тем, что делает жизнь полной, даже когда она пуста.