Когда производство напольных часов достигло совершенства, проблема точного измерения времени была уже пройденным этапом. Появилась навязчивая идея измерять нечто большее, чем время. Такая возможность представилась около 1720 г., когда в часах стали использовать арочный циферблат, в котором над циферблатом квадратной формы крепилась полукруглая медная табличка. Тем самым как бы предусматривалось место для другого вспомогательного циферблата, но специалисты сразу сообразили, что, используя движущую силу часового хода, можно внедрить интересную новинку, отобразив на полукруглой поверхности циферблата движение солнца, звезд и луны. Десятью годами позже, за первыми арочными циферблатами 1720 г. последовали лунные арочные циферблаты. Несмотря на то, что торжественный ход луны не представлял впечатляющего зрелища, все же пустующее пространство над циферблатом было большим соблазном для творческой фантазии художника. Таким образом, за луной последовали корабли, фигуры и т. п., словом, все, что захватывало воображение. Снабженные примитивным механизмом движения, объекты могли двигаться вверх-вниз, из стороны в сторону и выполнять другие маневры. Это направление стало модным даже не столько на Британских островах, сколько среди часовых мастеров континентальной Европы. Утверждают, что художник Цоффани, ставший впоследствии известным портретистом, начинал с того, что расписывал часовые циферблаты. Свободное пространство внутри часового футляра представляло достаточно места для дополнительных приспособлений: всякого рода автоматов, музыкальных устройств, звучащих механизмов и механизмов боя, отличавшихся богатой выдумкой. Часы, изготовленные в 1810 г. бристольским мастером Андрюсом, имели 32 колокольчика и 64 молоточка. Каждый день они играли новую мелодию в сопровождении миниатюрных музыкантов и танцовщиц, появлявшихся в арке. По воскресеньям опускалась заслонка со строгой надписью, напоминавшей: "Помните день Господен и пребывайте в чистоте!"
Напыщенность декоративных приемов достигла зенита в конце XIX в., когда стали появляться часы невероятного размера - более 10 футов в высоту, с дисковым музыкальным ходом и, как правило, со щелью для однопенсовой монеты, приводящей механизм в движение. Такие часы устанавливались в общественных домах и других местах развлечений. Часовым мастерам приходилось работать в жестких рамках спроса и предложений, и если им удавалось подняться по социальной лестнице и рекламировать свою продукцию, не просто проставляя на ней личное клеймо, они были счастливы. Любое королевское назначение, дворянский титул или ученое звание принималось с величайшей готовностью и использовалось с максимальной выгодой.
Вряд ли можно сегодня определить, в каком свете часовые мастера видели развитие их дела в будущем и отдавали ли они себе отчет, что золотой век напольных часов уже был на исходе, просуществовав лишь немногим более полувека. В некотором смысле эти мастера, преданные своему делу, были застигнуты врасплох быстрой поступью истории и уже замечали первые признаки надвигающейся промышленной революции и возрастающие требования перемен. Им уже приходилось конкурировать с создателями новых моделей часов, таких, как астрономические музыкальные часы с автоматом высотой 10 футов, изготовленные в стиле Барокко часовым мастером Генри Бриджем (1697-1754 гг.), который предпочел дизайн механических ухищрений устаревшему, почти средневековому стилю. Несмотря на то, что ни эти часы, ни подобное творение Джейкоба Лавлейса из Эксетера (1656-1716 гг.) не сохранились, все же остались фрагменты, подтверждающие, что это не предмет пустых фантазий, а вполне реальные механизмы измерения времени с беспорядочным нагромождением излишеств.