Почему российские локализаторы так любят слово «братва»? Как «Что мы делаем в тени» превратился в «Реальных упырей» и почему это сработало? Разбираемся, как неправильные переводы стали трендом не только в России, но и по всему миру.
Нулевой пациент. Как появилась братва и феномен неправильных переводов
В рунете есть старый мем: уверенный локализатор без знания языка берет в руки очередной западный мультфильм и, не моргнув глазом, лепит в название «братва». Как у любой шутки, тут есть доля правды: с 2004-го по 2025-й в российский прокат вышло аж восемь мультфильмов с этим словом. Они не связаны ни персонажами, ни общей вселенной; единственное, что их объединяет, — странная любовь российских локализаторов к «братве».
Вот список участников этого стихийного кинокартеля: «Подводная братва» (Shark Tale), «Лесная братва» (Over the Hedge), «Первобытная братва» (Lascars), «Альфа и Омега: Клыкастая братва» (Alpha and Omega), «Братва из джунглей» (Delhi Safari), «Космическая братва» (Bugigangue no Espaço), «Прыгучая братва» (Joey and Ella), «Пушистая братва» (Darkdog Lockdown). Откуда взялась эта странная ОПГ? Чтобы понять этот феномен, нужно отмотать время на четверть века назад, когда российский кинопрокат быстро рос, а принципы локализации еще только формировались.
Начало 2000-х — эра становления коммерческого кинопроката в РФ. На рынок выходят крупные западные дистрибьюторы вроде UIP (Universal International Pictures), которые работают с Universal, Paramount и DreamWorks. Именно UIP в 2004-м привозит в Россию мультфильм Shark Tale — анимационной комедию о жизни подводного мира, где главный герой — болтливая рыбка по имени Оскар, а второстепенные герои — акулы-мафиози. Оригинальное название напоминает «Бронкскую историю» (Bronx Tale) — культовый гангстерский фильм Роберта Де Ниро про взросление мальчика, который пытается выбрать между честной жизнью и криминалом. В Shark Tale в похожей ситуации оказывался Ленни, сын главного акулы-мафиозо — Дона Лино. Дона, к слову, озвучил сам Де Ниро.
В России такой культурный код считывался не очень хорошо. Хотя «Бронкскую историю» и смотрели на VHS, но по своей популярности фильм сильно уступал другой гангстерской классике вроде «Крестного отца». Зато в медиа уже активно существовал свой контекст — на пике популярности были «Бригада» (2002) и «Бумер» (2003). Даже «гоблинская» пародия на «Властелина колец», вышедшая в 2002-м, называлась «Братва и кольцо». Слово «братва» в этом контексте звучало актуально. UIP сделала ставку на узнаваемый образ и не прогадала.
Антон Сиренко
коммерческий директор филиала UIP в России в 2002 году, сейчас генеральный директор Коммерческого Фонда развития кино и анимации
Важно учитывать контекст того времени. Начало нулевых — это эпоха, когда анимация начала ломать стереотип о том, что «мультики — только для детей». Первым этот тренд подхватила DreamWorks со своим «Шрэком». С Shark Tale было то же самое: мультфильм поднимал вполне взрослые темы. Все отсылки в оригинале ясно давали понять западному зрителю, что фильм рассчитан не только на детей. Поэтому при локализации в СНГ мы старались адаптировать название так, чтобы этот взрослый подтекст считывался и у нас. Разумеется, такие творческие решения мы согласовывали с правообладателем, объясняя, почему в этом случае мы хотим отойти от literal (буквального) перевода.
«Подводная братва» собрала 5,5 млн долларов в прокате РФ и СНГ — результат, который считался большим успехом (неизвестный мультфильм без предыстории лишь слегка уступил второй части «Шрэка», которая вышла в России в том же 2004-м и заработала 5,75 млн долларов). Прецедент оказался удачным, и спустя два года компания решила его повторить.
В 2006 году UIP выпускает в России другой анимационный фильм — Over the Hedge. В оригинале — комедия о животных, живущих в месте, огороженном изгородью. Видимо, прокатчики посчитали название не очень привлекательным для российского зрителя, поэтому и приняли решение использовать узнаваемую отсылку. Так появилась «Лесная братва». И результат снова превзошел ожидания: мультфильм собрал в РФ более 7 млн долларов.
Успех сделал феномен «братвы» на кинопостерах узнаваемым, и его подхватили другие дистрибьюторы. В 2010-м «Централ Партнершип» выпускает «Клыкастую братву», далее последовали «Прыгучая братва», «Братва из джунглей» и еще несколько совсем малозаметных релизов. Слово стало маркером, намекающим на неформальный союз героев, юмор, динамику, а главное, обещало развлечение.
Пример с «братвой» был далеко не единственным. В 2000-е годы прокатчики начали активно использовать уличный сленг и узнаваемые фразы как способ оживить названия фильмов. Так, в 2006 году мультик про пингвинов Happy Feet стал «Делай ноги» — отсылка сразу и к танцам, и к блатному выражению. Сериал Lost Первый канал превратился в «Остаться в живых» — не только чтобы передать суть, но и ради перекрестного промо с шоу «Последний герой», где в финале звучала песня «Би-2» с тем же названием.
В это же время в сети закрепляется мем-термин «надмозг», которым стали обзывать любой абсурдно-неправильный перевод (термин пришел из локализации игры Starcraft, в которой машинным образом перевели слово Overmind). Откровенно промтовские переводы вроде культового «Потрачено» из Grand Theft Auto: San Andreas способствовали росту популярности феномена. В интернет-срачах вокруг локализаций коллекция пополнилась примерами фильмов вроде «Доказательства смерти» (Death Proof скорее переводится как «смертеупорный» по аналогии с «огнеупорный») или «Мальчишника в Вегасе» (вместо оригинального Hangover, означавшего банальное «похмелье»). Они закрепили репутацию российских переводов как особенной формы — со своими законами, приемами и эстетикой.
«Голодный кролик атакует». Как и почему изменяются оригинальные названия
На самом деле, ошибочные, неточные или просто творчески вольные переводы фильмов существовали давно. Например, еще в начале 1920-х Сергей Эйзенштейн и Эсфирь Шуб перемонтировали для советского проката фильм Фрица Ланга — «Доктор Мабузе, игрок» превратился в «Позолоченную гниль» (вместе с названием в ленте появилась и критика буржуазного строя). Необязательно даже возвращаться на сотню лет назад. Уже в 1980-х «Терминатор» ходил по видеосалонам как «Киборг-убийца», а The Deer Hunter, согласно форумным байкам, превратился в «Дорогого Гюнтера». Иногда решения принимались из соображений этики. Польская «Сексмиссия» 1983 года превратилась в «Новых амазонок», а романтическая комедия Some Like It Hot лишилась сексуальных коннотаций и вышла под безопасным вариантом «В джазе только девушки».
Читайте также
Легенды VHS: рождение, смерть и новая жизнь авторского перевода в СССР и России
С развитием российского кинопроката в нулевые ставки резко выросли. Название стало чем-то большим, чем просто точный перевод — оно превратилось в маркетинговый инструмент. И отвечали за него локальные дистрибьюторы. Их главная задача не художественная точность, а привлечение широкого зрителя. И вряд ли большинство интернет-критиков знают, что российские прокатчики меняют названия, получив одобрение от создателей фильма.
Елена Верниковская
операционный директор компании «Экспонента фильм»
Все локализованные названия мы всегда утверждаем с правообладателем. Они могут не сразу согласовать предложенный вариант, и тогда мы либо ищем другие варианты, либо убеждаем правообладателя в верности нашего выбора. Поскольку у нас большой опыт работы на российском рынке, в большинстве случаев это удается. Часто это происходит в сотворчестве. Так было, например, с фильмом Рюсукэ Хамагути «Зло не существует». Мы хотели оставить название, устоявшееся в СМИ после премьеры на Венецианском кинофестивале — «Зла не существует». Правообладатели попросили нас сохранить игру слов, которая есть в английском варианте — Evil does not exist. При выделении другим цветом слова «not» зритель читает «Evil does exist». Так появилось финальное «Зло не существует», в котором двойственность сохранилась и в русском языке.
Большинство нестандартных локализаций можно разделить на два типа. Первый — искусственное создание франшизы из фильмов, которые никак не связаны между собой. Второй — добавление эмоционально заряженных слов, чтобы привлечь к фильму внимание.
Каноничный пример липовой франшизы — это кейс с «братвой». Идея, к слову, не новаторская. В 1990-х видеопираты применяли аналогичную логику к боевикам со Стивеном Сигалом. После того как Above the Law перевели как «Нико» (по имени главного героя Нико Тоскани), все последующие фильмы с участием актера стали ходить по видеосалонам с «сиквельными» названиями: «Нико 2» («Смерти вопреки»), «Нико 3» («Отмеченный смертью»), «Нико 4» («Во имя справедливости»). Сюжетно эти фильмы никак не связаны, их снимали разные режиссеры, а героя каждый раз зовут по-разному.
Этот прием работает до сих пор. Драма «Лучшее впереди» с Тилем Швайгером получила в российском прокате название «Достучаться до небес 2», сыграв на популярности культового фильма конца 1990-х. А «Кунг-фу-йога» с Джеки Чаном стала фиктивным продолжением «Доспехов бога», хотя не имела с этой франшизой ничего общего.
Есть и совсем абсурдные примеры. Французская комедия Tais-toi! (2003) с Жераром Депардье и Жаном Рено получила в России название «Невезучие» — такое же, как у фильма 1981-го с Пьером Ришаром и тем же Депардье. Самое смешное, что у них даже один и тот же режиссер Франсис Вебер. В итоге у российского зрителя оказалось два фильма с одинаковым названием, режиссером, схожим кастом, но с абсолютно разными историями.
Другой путь локализатора — превратить заурядное оригинальное название в нечто яркое и запоминающееся. Особенно активно этот подход используется в романтических комедиях с упоминанием секса. Friends with Benefits («Секс по дружбе»), Swinging with the Finkels («Секс по обмену»), The Rules of Attraction («Правила секса»), No Strings Attached («Больше чем секс», видимо, рифмующийся с ромкомом «Больше чем любовь») и Happy Endings («Правила секса 2: Хеппи-энд») — несложно заметить, на что делается акцент в русских названиях. Кстати, в последнем примере использовали сразу оба приема — и провокацию, и липовую франшизацию.
Еще один занятный пример — комедия Identity Thief, которая в России стала «Поймай толстуху, если сможешь». Название объединяет сразу два подхода: провокационную интонацию («толстуха») и отсылку к более известному фильму Catch Me If You Can («Поймай меня, если сможешь»). Отсылки к известным названиям — это хорошо освоенный прием. Здесь не создается иллюзия франшизы, но используется узнаваемый шаблон. Названия вроде «Однажды в Ирландии» (оригинальное — The Guard), «День курка» (Boss Level) или «Во все тяжкое» (The Professor) передают привет другим фильмам и сериалам, которые хорошо известны российскому зрителю.
Впрочем, иногда случаются совсем дикие казусы, когда кажется, что название не имеет ничего общего с оригиналом, но российские прокатчики оказываются ни при чем. Так, триллер с Николасом Кейджем Seeking Justice в России вышел как «Голодный кролик атакует». Звучит как абсурдная шутка, но на самом деле The Hungry Rabbit Jumps — первоначальное рабочее название фильма, которое сохранилось в российской версии.
Елена Бродская
вице-президент по маркетингу фильмов Disney в России и СНГ в 2006–2022 годах, руководитель глобального контента и франшиз Фантеха
Иногда предложение в сторону «творческого» перевода идет напрямую от создателей, из-за юридических причин (а не маркетинговых). Крупные компании сильно заботятся о всех рисках, особенно связанных с торговыми марками. Поэтому, например, Zootopia во многих странах Европы локализовалась как Zootropolis — из-за того, что датский зоопарк раньше уже зарегистрировал Zootopia как свое название. А в Германии пришлось переименовать уже Zootropolis в Zoomania, потому что была детская книжка с названием Zootropilis.
В России был похожий случай, когда Disney давила на локализацию мультика «Ральф», видя риски пересечения с торговой маркой Ralf Ringer. Тогда с помощью наших юристов мы показали, что рисков нет и отстояли изначальное название.
Судя по всему, изменение оригинального названия действительно работает. В 2014 году в российский прокат выходит малобюджетное новозеландское мокьюментари What We Do in the Shadows («Что мы делаем в тени»). Оригинальное название не обладало маркетинговым крючком, поэтому фильм получил новое — «Реальные упыри». Отсылка к популярному тогда сериалу «Реальные пацаны» работала на узнаваемость и юмор. Именно в России фильм показал один из лучших результатов в мировом прокате — 247 тыс. долларов (пятое место по сборам во всем мире). Кстати, похожий эффект получился и в немецком прокате: фильм вышел под названием «Пять комнат, кухня, гроб» (5 Zimmer, Küche, Sarg) — это аллюзия на типовые объявления о сдаче квартир. Итог — 319 тыс. долларов (четвертое место). В большинстве других стран, где сохранилось оригинальное название, фильм прошел с куда более скромными результатами.
Почему хорроры стали визитной карточкой «неправильных» переводов
Из всех жанров именно ужасы чаще всего страдают от странных, неточных или откровенно вводящих в заблуждение локализаций. Если вы когда-то пытались найти продолжение полюбившегося хоррора, но наткнулись на десятки фильмов с похожим названием и совсем другим сюжетом и героями, поздравляем, вы попали в ловушку этого забавного феномена.
Читайте также
Все «Астралы» из российского проката — от худшего к лучшему
Пожалуй, хоррор в XXI веке стал одним из самых интересных жанров. В мейнстримном сегменте появилось сразу несколько знаковых и очень прибыльных франшиз — например, «Паранормальное явление», «Астрал» и «Заклятие»; последняя серия входит в рейтинг самых прибыльных кинофраншиз в истории, а по суммарным мировым сборам (более 2 млрд долларов) обходит «Рокки» и «Матрицу».
Важно отметить, что чаще всего у мистических фильмов ужасов довольно сложные для перевода названия вроде Oculus, Conjuring или Insidious. Иногда в русском языке банально нет точных переводов для этих слов. Например, Conjuring означает как «колдовство», так и «ритуал по изгнанию духов». У нас это адаптировали как «Заклятие», но в любом из переводов часть контекста неминуемо бы потерялась.
Параллельно с этим хорроры завоевали фестивальный и арт-мейнстримный сегмент — тут особенно отличился прокатчик А24 («Реинкарнация», «История призрака», «Ведьма»). Бум стриминговых сервисов, которым требовался недорогой контент, совпал с огромным зрительским потенциалом, поэтому хорроров становится все больше и больше с каждым годом. Причем появляются не только американские, но и азиатские и европейские независимые ленты, которые обрастают небольшой армией преданных поклонников. Российский зритель часто презрительно называет малобюджетные хорроры трешем, но этот обидный ярлык банально не соответствует действительности.
Изобилие контента вынуждает прокатчиков прибегать к небольшим хитростям. Как продать широкому зрителю необычный и даже авангардный ужастик, который показывали на жанровых фестивалях? Название хоррора должно не столько передавать сюжет, сколько обещать эмоцию — страх, тревогу, жуть, мистику. Поэтому маркетологи, отвечающие за российский прокат, действуют по логике: лучше сделать название говорящим, а не точным. Так, например, канадский независимый Skinamarink превращается в «Паранормальные явления. Скинамаринк» — к непонятному слову добавляется уточнение, которое дает понять, что речь идет о чем-то пугающем. И по этой же логике в российском прокате появилась фейковая франшиза «Астрал»: в зарубежной серии Insidious всего пять фильмов, а у нас — больше тридцати. Причем чаще всего под этими ложными названиями скрываются крутые индонезийские, австрийские и американские независимые хорроры, которые настоящие фанаты жанра любят и ценят.
Елена Верниковская
операционный директор компании «Экспонента фильм»
У нас нет задачи кого-то обмануть. Мы хотим показать проект, в который верим, большему количеству людей. Так что, когда вместо традиционного «тупых прокатчиков» или «„Экспонента“ — такая „Экспонента“» мы получаем благодарности от зрителей за то, что дали шанс маленьким независимым картинам (например, хоррорам «Паранормальные явления. Медиум» или «Первая ведьма: Реинкарнация», у которых теперь есть своя фан-база в России), мы всегда очень радуемся и понимаем, что все не зря.
А что у других? Краткий путеводитель по новым названиям — от Рима до Лос-Анджелеса
На самом деле, такие практики существуют по всему миру. Никто из зарубежных дистрибьюторов не ставит себе цели сохранить оригинальное название в ущерб популярности или понятности. Например, итальянцы почти всегда придумывают собственные названия («Один дома» — «Мама, я пропустил самолет»; вторая часть «Пятницы, 13-го» — «Убийца сидит рядом»; «Побег из Шоушенка» — «Крылья свободы»). В Германии зрителю хочется заранее знать, что его ждет, поэтому при локализации непонятных названий иногда добавляют фразы, объясняющие смысл фильма. Так, «Чужой» превратился в «Пришелец — жуткое существо из чужого мира» (Alien — Das unheimliche Wesen aus einer fremden Welt). А «Плохие парни» — в Bad Boys: Harte Jungs (то есть буквально «Плохие парни: Жесткие парни»).
В Испании, как и в России, тоже любят создавать фейковые франшизы. Например, все фильмы с Лесли Нильсеном переводились одинаково в формате «если сможешь»: «Голый пистолет» стал «Хватай, если сможешь», «Аэроплан» превратился в «Приземляйся, если сможешь», а «Семейный план» — в «Разбивай лагерь, если сможешь». Интересно, что, несмотря на один язык, локализация может отличаться в Испании и странах Латинской Америки, где тоже говорят на испанском. Например, тот же «Голый пистолет» в Венесуэле переименовали в «А где же полицейский?», а в Аргентине он сохранил оригинальное название.
У бразильских локализаторов есть набор любимых слов, которые они часто используют в названиях фильмов и сериалов. Самые распространенные — «do Barulho» («шумный»), «da Pesada» («суровый» / «сложный») и «muito louco» («сумасшедший»). Поэтому вместо «Полицейского из Беверли-Хиллз» и «Гриффинов» мы получаем Um Tira da Pesada («Суровый коп») и Uma Família da Pesada («Сложная семейка»).
В большом кластере стран (Англия, Ирландия, Австралия, Индия, Нидерланды, Южная Африка), где английский основной язык или на нем говорит значительная часть населения, названия обычно не переводят и никак не меняют. При этом забавные казусы все равно случаются. Например, четвертый «Крепкий орешек» в США назывался как Live Free or Die Hard, а в других странах — Die Hard 4.0. Дело в том, что что Live Free or Die — это часть девиза штата Нью-Гэмпшир, который не сильно известен вне США (а еще это тост времен Гражданской войны). Кстати, в самих США боевик Die Hard вдохновил авторов названий фильма Die Hart («Крепкий Харт. Фильм») или Bride Hard («Шпионская свадьба»). Бывают и обратные ситуации — например, английский фильм The Boat That Rocked («Рок-волна» в РФ) для США назвали Pirate Radio.
Вообще, в Америке подход к локализации зарубежных релизов не менее творческий, а иногда еще более радикальный, чем где бы то ни было. Несмотря на глобальное влияние, Голливуд традиционно ориентирован в первую очередь на внутренний рынок, а он, в свою очередь, заинтересован преимущественно в американских лентах. Поэтому в США фильмы на иностранных языках редко получают широкий прокат — это считается нишевым продуктом, рассчитанным на узкую аудиторию. Долгое время их показывали в небольших специализированных кинотеатрах, тех самых артхаусах.
Нелюбовь американского зрителя выражается в огромном количестве ремейков зарубежных хитов: «1+1» с Брайаном Крэнстоном, «Олдбой» с Джошем Бролином, «На последнем дыхании» с Ричардом Гиром — список можно продолжать довольно долго. Оскароносные «Отступники» Мартина Скорсезе — ремейк «Двойной рокировки», а «Правдивая ложь» Джеймса Кэмерона — адаптация французской «Тотальной слежки». Иногда ремейки фильмов делают режиссеры оригиналов — вспомним, две версии «Человека, который слишком много знал» Альфреда Хичкока или «Забавные игры» Михаэля Ханеке.
Когда иностранные фильмы все-таки доходят до проката, американские локализаторы подключают силу маркетинга, используя прием отсылок к более известным американским лентам. Советская комедия «Иван Васильевич меняет профессию» получила название Ivan Vasilievich: Back to the Future. Культовый нуар Жан-Пьера Мельвиля «Самурай» выходил как The Godson, чтобы ассоциироваться с оглушительной популярностью «Крестного отца (Godfather). А под громкий успех «Москва слезам не верит (Moscow doesn’t believe in tears) на «Оскаре» в США решили перевыпустить в прокат другую советскую картину — «Веселых ребят» под названием Moscow Laughs.
Локализация в США всегда подчинялась одной главной задаче — сделать фильм максимально понятным для массовой аудитории. Если оригинальное название или сюжет кажутся слишком сложными, «иностранными» или просто незнакомыми, их адаптируют или даже полностью перерабатывают.
Учитывая мощности американской киноиндустрии, иногда проще и выгоднее снять ремейк, чем пытаться объяснить культурные нюансы, заложенные в оригинале.
Автор: Женя Раев
