"В небольшом прямоугольнике окна поезда, на три четверти прикрытом занавеской, передо мною представала природа во всех своих возвышенных проявлениях. Поезд непреодолимо вёз меня в новый мир, и казалось, что первые лучи дня материализовались в великолепный рассвет моей жизни. Белый, белый, белый снег... С первым бледным лучом солнца на туманном жемчужно-сером фоне появляются розовые отблески. Вокруг тишина, запустение, бесконечность. Локомотив хрипло шипит. Снег, снег, снег. Ни одного следа... В купе холодно, и становилось еще холоднее, глядя на морозную стужу за окном, за которым промелькнула одинокая и заблудшая лохматая собака... Неподвижно застыв в своей холодной постели, устремив взор в бесконечность, я без слов поклонялась богу вечной гармонии в этом ледяном царстве. Это мой первый рассвет в Святой Руси Великой. На коротких остановках с почти кинематографической скоростью мы замечали фигуры живых людей, закутанных в мех, – скульптуры, разбросанные на бесконечной железной дороге на пути в город русского царя. Я приехала в Петербург..."
Так писала в своей книге "Правда обо мне" знаменитая итальянская оперная певица, красавица, фотомодель и кинозвезда Лина Кавальери, получившая в своё время признание общества, как «самая красивая женщина мира». В 1897 году очаровательная 22-летня актриса парижского театра-варьете «Фоли-Бержер» Лина Кавальери получила свой первый контракт в Россию. Эта поездка оказала огромное влияние на всю её дальнейшую жизнь; её самая большая любовь случилась именно здесь, сюда она приехала популярной кафешантанной певицей и танцовщицей, и от сюда начался её быстрый взлёт на олимп оперной сцены, её давней мечты. А начинала Лина с самых низов и социальной, и творческой жизни. В 1874 году в небольшом городке Витерба, недалеко от Рима, в небогатой семье Кавальери в рождественскую ночь 25 декабря родилась девочка, которую назвали Наталина в честь красивого праздника Рождества (от итальянского слова НатАли Natale)
«О самых первых моих годах можно написать очень мало. Жизнь шла безмятежно и счастливо в нашем скромном маленьком домике, - писала в своей книге Лина, - Я отличалась неукротимой живостью, была настоящим маленьким дьяволенком. Мать пыталась всеми способами укротить мою чрезмерную независимость. Считая обычные формы убеждения бесполезными, она частенько прибегала к телесным наказаниям, которые имели не лучший эффект, чем любовные увещевания... Не обращая внимания на тяжелые материнские упреки, я приходила домой разгоряченная, поцарапанная, в рваной одежде и сломанной обуви. Я хорошо знала, что вечером уставший отец вернется с работы и его ласка компенсирует все жалобы матери. Он обычно произносил одну фразу, сопровождая ее поцелуем: «Это такой возраст, бедняжка…»
Вскоре Наталина вместе с родителями переехала жить в Рим. В семье родилось ещё трое детей, два брата и сестра. Заболела мать и Наталина, как старшая, во многом заменяла её: ухаживала за младшими детьми, убиралась в доме, ходила за покупками а в 13 лет уже начала работать. Продовала цветы и фрукты, работала упаковщицей газет.
После того, как отец потерял работу, семья очень бедствовала. Наталина любила петь.
"В тяжелые минуты жизни, видимо для контраста, я всегда пела!- пишет она в своей книге, - Это были трели птиц под солнцем Рима, которое я обожала. Иногда это были ритмичные песни, иногда мелодичные рыдания, заменявшие завтрак или дополнявшие недостаточную порцию супа. Вечером это были сонные колыбельные для маленькой Джулии. Самые сладкие и ностальгические воспоминания – это романсы утешения для страдавшей матери или усталого отца, измученного долгими поисками работы."
Однажды девочку услышал, живший по соседству, учитель пения. Зная бедственное положение семьи, он предложил родителям дать их старшей дочке несколько бесплатных уроков, а затем помог устроиться в небольшой римский ресторанчик, где она исполняла выученные с ним неаполитанские песни. Для выступлений требовалось два концертных платья, а денег не было. Импресарио разрешил ей выступать только в одном концертном платье и заключил договор на 30 вечеров, выдав 30 лир, одна лира за одно выступление. Счастливые мать и дочь купили голубую ткань и туфли, а дома за два дня сшили платье.
"И вот мой дебют.- снова строки из книги Лины, - Мне четырнадцать лет. Сохранились смутные воспоминания о жутком страхе: я почти ничего не вижу, что вокруг, звучит оркестр, фортепьяно, безликая сцена, разнородная и сонливая публика. Чья-то сильная рука подтолкнула меня к открытой авансцене, меня трясет, вступление к моей песне прозвучало уже дважды, за сценой слышатся властное шипение и угрозы. Дрожащие руки терзают бедное платье, которое плохо подходит к моему худому телу, рот не открывается, горло забито испугом. В этот ужасный момент я увидела нашу бедную квартиру – надо! Бессознательно я настроилась, и звук пошел. Потом звуки рояля стихли, раздались аплодисменты, и я, рыдая, упала за сценой."
Но как говорится: "лиха беда начало". На девочку быстро обратили внимание. Очаровательное личико, милый голосок и врождённая пластичность движений - прекрасная находка для легкого, развлекательного репертуара кафешантанов. Девушка получает приглашения одно выгоднее другого на работу в различных престижных кафешантанах Рима, паралельно обучается танцам. Её гонорары растут, концертные платья всё роскошнее, а каждое выступление вызывает шквал аплодисментов. При такой растущей популярности, чтобы придать её имени большее благозвучие и лёгкость произношения, как посчитали импресарио, имя Наталина сократили до Лины. Лина Кавальери гордость любого самого блистательного кафешантана.
Она получает пригашения для выступлений в кабаре, цирке-варьете, различных театрах в Риме и Неаполе. По случаю карнавала в Риме в театре "Костанци" среди девушек прошёл конкурс красоты, в котором Лина заняла первое место, что также способствовало её быстро растущему успеху. В 1896 году девушку приглашают в Париж.
После нескольких выступлений в разных кабаре перед Линой распахнулись двери самого знаменитого парижского театра-варьете «Фоли-Бержер». Несмотря на то, что критики отмечали довольно слабый голос Лины и простоватую постановку танцев, публика ломилась на концерты с её участием.
Просто смотреть на неё уже удовольствие, но при этом ещё и слушать её милый голосок и следить за грациозными движениями - очарование. А как зажигательно она танцует тарантеллу!
Красота девушки привлекает и известных фото-мастеров. В конце 19 века производство фотографии стало значительно проще и дешевле. В моду вошли почтовые открытки на различные темы. А открытки с фотографиями актрис, певиц, танцовщиц и просто красивых женщин пользовались особым спросом. Лина становится одной из первых фотомоделей. С ней работают самые лучшие мастера своего дела. Открытки с её изображением продавались миллионными тиражами. Её охотно снимают и для рекламы различных косметических товаров.
Но при таком бурном успехе Лина чувствует неудовлетворённость славой кафешантанной певицы. Оперная сцена, высокое искусство - вот её мечта. Она получает приглашение в Россию. Заключить контракт для выступлений в России было большой удачей. Это огромная благодарная публика, высокие гонорары и быть может возможность каких-то новых перспектив. В начале 1897 года Лина приехала в Петербург. Её выступление в популярном театре-ресторане на Крестовском острове прошло под бурные аплодисменты. Очаровательная исполнительница неаполитанских песен была осыпана цветами, овациями и восторгами. Публика ломилась на представление с её участием. Один перербургский журналист писал: «Я много путешествовал по Италии но таких изящных итальянок, как Кавальери, редко видел. Это итальянка парижская, которая сумела соединить итальянскую простоту с французским шиком».
«Выступая в театре «Крестовский остров», я добилась настоящего триумфа. У русских всегда было особое пристрастие к итальянским артистам, и у меня появилось много поклонников в элегантном мире столицы, которые заполняли театр каждый вечер».
Здесь в Петербурге она познакомилась с человеком, который оказал большое влияние на всю её дальнейшую судьбу. Вот как Лина сама описывает это знакомство:
«В тот вечер было очень холодно, термометр опустился до — 25°, и меховое манто не могло согреть мое тело, одетое в платье с глубоким декольте. Я присутствовала на обеде в роскошном Павловском дворце. Прекрасная еда и вкусные вина, особенно необходимые в холодные вечера, что вызвало обильное возлияние у мужской части гостей. Длинная вереница элегантных офицеров в роскошных мундирах императорской гвардии и казаков, шутки в адрес одного из них, кто принес жертву Вакху больше, чем другие. В него летели острые стрелы, выпущенные его товарищами. Это был красивый молодой блондин с большими миндалевидными голубыми глазами в обрамлении очень длинных ресниц. Когда он улыбался, безупречные белые зубы соблазнительно подчеркивали губы, украшенные маленькими коричневыми усиками. Высокий, худой, элегантный, в его движениях была видна гармония, характерная для настоящих джентльменов... Он говорил мало, был очень умен и разносторонне образован».
Это был штабс-капитан князь Александр Владимирович Барятинский, представитель знатного рода Барятинских, один из богатейших людей в России. Вот как Квальери описывает дальнейшие события:
«В тот вечер в доме Павловских лейтенант Барятинский был единственным, кто не ухаживал за мною, хотя был очень вежлив, а смотрел на меня своими ясными голубыми глазами, в которых угадывалась детская душа и необычайная доброта. После обеда начались танцы, и я с удовольствием танцевала, потому что всегда испытывала страсть к искусству Терпсихоры. Барятинский не танцевал! Он сел у окна и рассеянно читал какие-то журналы, перемежая чтение несколькими глотками вина. Вдруг я увидела, как он побледнел и упал в кресло без сознания. Музыка стихла, и все бросились к нему. Находившийся среди гостей врач осмотрел его и объяснил это пороком сердца, которому Барятинский был подвержен. Принесли немного соли и ликера, и вскоре после этого больной очнулся на кровати в комнате во дворце, куда его унесли на руках. Из-за искреннего сочувствия я последовала за лейтенантом в комнату и, когда он очнулся, оказалась у его постели вместе с доктором и двумя офицерами. Он открыл глаза, странно на меня посмотрел и, не обращая внимания на других, произнес несколько слов, которые я отчетливо помню, как будто они прозвучали вчера: «Вы?! Спасибо. Это шутки моего сердца». Он нежно на меня посмотрел, встал, послал за своими санями, но прежде чем уйти, поклонился мне, и сказал вполголоса, будто слова его шли из глубины души: «Позволите ли мне увидеть Вас еще?» Я почувствовала, как сильно забилось сердце у меня в груди: «Конечно! — отвечала я как во сне. — Когда угодно!..» Он поцеловал мне руку, закутался в шинель, и вышел в снежную ночь, поддерживаемый двумя друзьями …"
Между Барятинским и Линой вспыхнули глубокие искренние чувства. Александр осыпает возлюбленную подарками, выполняет любое её желание. Они открыто везде появляются вместе. Лина блистает своей красотой, нарядами и драгоценными укращениями, вызывая всеобщий восторг.
В книге Кавальери пишет, что Александр сделал ей предложение, и уже через месяц их обвенчал православный священник в домовой церкви Барятинских.
"Саша возложил мне на голову княжескую корону, - снова строики из книги нашей героини, - и я добровольно принесла себя в жертву любви. Это время моего безумия — Саша. Общее восхищение, окружавшее меня, опьяняло его, делало счастливым: женщина, о ком мечтало немалое количество мужчин, была его женой."
Но сам факт их бракосочетания многими оспаривается до сих пор. Хотя вполне возможно, что венчание было совершено тайно, но не надолго. Влиятельная и могущественная семья Барятинских, приближенная ко двору, (отец Александра Владимир Ананатольевич был обер-гофмейстер при дворе вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и несколько лет состоял при цесаревиче Александре), семья не могла принять подобного мезальянса и допустить чтобы кафешанитанная певичка низкого произхождения влилась в их семью, даже если при этом она откажется от дальнейшей карьеры. Кроме этого, по законам того времени, если офицер женится на актрисе, он внужден оставить службу. В ситуацию вмешался император Николай II, к которому обратились родственники Александра. Брак с Линой Кавальери был запрещён. Но любить свою принцессу ему никто не мог запретить.
"Ни одно из моих желаний не осталось невыполненным." - пишет Лина в своей книге, - "Театральная среда, окружавшая меня, и новые экономические возможности несомненно способствовали реализации моей самой заветной мечты. Успехи на эстраде, которых я добилась сначала в Италии, а затем в Лондоне, Париже, Берлине, Петербурге, не смогли отвлечь меня от этих мыслей. Петь в опере, играть на сцене в образе какого-нибудь персонажа, творить совершенное искусство! Концертная деятельность всегда представлялась мне чем-то неопределенным. Возможно, здесь актер может достичь большого личностного успеха, но душа не может быть полностью удовлетворена. Всем своим умом, сердцем, чувствами я стремилась к более совершенному проявлению искусства. Моя артистическая душа желала нечто большего."
Александр, зная заветную мечту Лины, и веря в её исполнение, оплачивает уроки вокала у знаменитой итальянской оперной певицы Маддалены Мариани-Мази, жившей в это время в России. Она чувствовала хороший потенциал певческих и артистических возможностей Лины, предвидела её успех на оперной сцене, и не только она. Как вспоминала сама Лина, знаменитый итальянский тенор Франческо Маркони подтолкнул её к совершенствованию пения, именно он посоветовал ей обучаться у талантливой оперной дивы. Всего лищь год потребовался Маддалене Мариани-Мази и её способной и упорной ученице, чтобы Лина была готова к дебюту на оперной сцене, который состоялся в Петербурге в начале 1901 года в театре "Аквариум", где Кавальери выступила в роли Виолетты в опере Верди «Травиата».
Леонид Собинов, талантливый представитель русской классической вокальной школы, с восхищением отзывался о Лине Кавальери: «Теперь восходит звезда. Все в ней трогательно, чисто, так бесконечно свежо. Этот чудный цветок, эта нежная, благоухающая весной орхидея, и за ней нельзя не ухаживать, ее нельзя не холить. Вы, вероятно, уже сомневаетесь в моем беспристрастии, ведь всем известно, что Кавальери очень красива. Пусть так, но ее красота в ее таланте только лишний штрих. Сколько ума во всех ее сценических движениях, сколько музыкальности и вместе с тем – темперамента в ее фразах! Какая чудная у нее мимика. Прелестный, хотя и не поражающий какой то «феноменальностью», голос, подающийся легко колоратуре, кристальное «пиано», удивительный в речетативах грудной регистр. Да здравствует и расцветает этот чудный цветок!!!»
Александр Барятинский заказал талантливому итальянскому портретисту, живущему во Франции, Джованни Больдини портрет Лины. В отличии от многочисленных открыток с её изображением в нарядных платьях с глубоким вырезом, художник написал Лину в строгом чёрном платье и жемчужном ожерелье, как бы подчёркивающем не только её внешний блеск, а внутренние драгоценные качества. Её нежные черты лица и прекрасные задумчивые глаза наполнены вдохновением. Художник показывает нам другую Лину, талантливую актрису, способную потрясать зрителя высоким искусством оперы.
В октябре 1901 года Александр Барятинский подчинившись воле родителей и императора женился на княжне Екатерине Александровне Юрьевской, дочери императора Александра II от его морганатического брака с княжной Екатериной Долгоруковой. Многие современники отмечали довольно большое внешнее сходство Екатерины Александровны с Линой, к тому же она тоже обладала неплохим голосом и в последствии станет профессиональной певицей. Но этот брак не принёс счастья ни Екатерине, ни Александру.
Из воспоминаний Лины:
"Сегодня я даже не могу вспоминать тот период моей жизни, не чувствуя в сердце жгучую боль и тоску. Саша подчинился воле государя, как солдат подчиняется приказу. Его душа разрывалась от страданий, когда ему было объявлено решение царя. Он не мог согреть свое замерзшее сердце, несмотря на тщетные усилия его семьи и друзей. Саша был похож на дерево, которому обрубили корни, он стал топить свою боль и одиночество в алкоголе".
Успех Лины на оперной сцене стремительно рос. Зрители рукоплескали её выступлениям на сценах театров Неаполя, Палермо, Парижа, Лондона, Лиссабона и многих других городов. Сохранился отзыв Марины Цветаевой, побывавшая на её выступлении, во время своего путешествия по Италии:
«Вдруг что-то делается в конце залы, вспыхивает всеобщим волнением, бежит сдержанным шёпотом, и глаза всех устремляются к дверям. Драгоценное имя, доносимое, шелестит по губам итальянцев и иноземцев. Имя, принадлежащее Красоте, ни с чем не сравненной, потому что она — Первая в мире! Лина Кавальери! Она вошла в зал, окруженная свитой, и я помню точеный профиль величавой и прекрасной женщины, знаменитой актрисы. Что-то жемчужное. Темноволосое. Темноглазое. И с протянутой руки ожившей статуи — текущая пена кружев…»
В апреле 1906 года Лина вновь приезжает в Россию в Москву по приглашению Сергея Ивановича Зимина, основателя своего оперного театра. Он сам встречал её на вокзале и, как многие, был очарован ею. «Да, она была действительно необыкновенно красива! - вспоминал он - Стройная фигура, лицо мадонны, очаровательная улыбка... К тому же Кавальери обладала великолепным голосом и шармом первоклассной артистки. ...На репетиции музыканты оркестра более смотрели на нее, чем в ноты».
Александр Барятинский с женой жили в основном за границей то во Франции, то в Италии. Как ни старался Александр Владимирович погасить тоску по любимой женщине, ничего не получалось. К жене он испытывал жалость. Он понимал, что Екатерина ни в чём не виновата и она любит его. Но это вызывало в нём лишь досаду и чувство вины. Он даже пытался лепить из жены отдалённую копию Лины. "Он одевал ее так же, как одевалась я. - Вспоминала Лина, - Он заставлял ее пользоваться моими духами. Он давал ей ласковые имена, которыми называл меня..." Однажды чета Барятинских и Лина пересеклись в Париже. Догадываясь, что муж будет искать встречь со своей возлюбленной, Екатерина Александровна сочла самым правильным познакомиться с Линой.
Вокруг все судачили, а газеты писали о том, что их повсюду видели втроём, что и жена, и бывшая возлюбленная мило беседуют, как лучшие подруги, и даже немного похожи друг на друга, у них одинаковые причёски. Но тем не менее в семье Барятинских родилось два сына.
1907 году Лина едет в Америку, где в течении двух сезонов пела в Нью-Йорке в знаменитом театре Метрополитен вместе с Энрико Карузо. Она исполняла заглавную роль в опере Джакомо Пуччини «Манон Леско». Сам автор восторженно отзывался о ней: "Кавальери действительно великолепна, она поразила меня своим темпераментом, а голос её несётся в публику, как я и не предполагал".
В Америке, где уже во всю процветала реклама, журналы печатали на своих страницах портреты Лины, а различные организации предлагали ей сняться для рекламы своих товаров. Лина быстро поняла, что открытки с её изображением хорошая реклама и для неё самой. Фотографии знаменитой красавицы расходились миллионными тиражами по всему миру.
В 1908 году в Европу долетели слухи о странном браке Лины Кавальери. Она вышла замуж за миллионера Роберта Уинтропа Чанлера, члена известной наряду с Рокфеллерами нью-йоркской семьи Астор. А через 8 дней новоявленные супруги расстались. По слухам брачный контракт был подписан так, что огромная часть имущества семьи могла перейти в собственность Лины. Злые языки судачили, что Лина таким образом решила обогатиться. Но певица от этого брака не имела ничего. Это было пари, которое она выиграла. Вот как сама Лина рассказывает о нём:
Однажды вечером на приеме, устроенном в мою честь мне был представлен мистер Роберт Чанлер. Он был художником, из богатой нью-йоркской семьи, и с самой первой нашей встречи проявлял ко мне большую симпатию, которая вскоре переросла в страстную любовь. Чанлер не был наделен природой привлекательностью, но он забавлял меня своей оригинальностью и эксцентричностью. Он сделал мне предложение выйти за него замуж. Я смеялась от души, так как испытывала к нем"у только дружеские чувства. Он упорствовал и стал развивать собственную теорию о нестабильности женского характера, о силе воли мужчин, сказал, что в браке любовь не нужна: «Я уверен, если вы станете моей женой, то будете со мною всю жизнь». Я снова рассмеялась и ответила: «Если даже я выйду за вас замуж, то ни ваше богатство, ни ваше золото не смогут удержать меня с вами больше недели. Будьте уверены!» Он скептически улыбнулся и предложил пари. Ну что ж, пари так пари.
Началась наша семейная жизнь. К определенному сроку он был уверен в своей победе. Я сделала вид, что забыла о пари, и обрадовалась полученным подаркам. Вечером седьмого дня после нашей свадьбы у нас были гости. Обед прошел весело и интересно. В глазах мужа я прочитала счастье торжества. Пройдя в холл за кофе, я удалилась от гостей. Мои чемоданы были уже собраны, и я ушла. Я отказалась от дворцов, большого поместья, годового дохода и выиграла пари. Я была американской подданной всего восемь дней."
В начале 1910 года Александр Барятинский с семьёй снял шикарную виллу во Флоренции, но вскоре с ним случился апоплексический удар, напугавший всех. Довольно быстро князь пошёл на поправку. А через два месяца, играя с друзьми в бридж внезапно упал со стула, потеряв сознание. Спустя несколько дней он умер, так и не придя в себя, не дожив до своего 40-летия чуть меньше двух месяцев. Спустя годы Лина Кавальери напишет в своей книге:
"Саша! На страницах этих воспоминаний я хочу выразить тебе самые глубокие чувства, мое сердце всю жизнь хранило любовь к тебе! Пусть этот неугасаемый факел в моей груди будет для тебя чистым утешением, я благословляю память о тебе! Не цветы я кладу на твою могилу, а дань любви и уважения! Не цветы! Ты во мне как пламя добра, оно не гаснет, согревает меня, оживляет меня! Навсегда!"
В 1911 году Лина Кавальери пела в парижском Гранд-Опера главную партию в опере "Сибирь" итальянского композитора Умберто Джордано, вместе с Люсьеном Мураторе, французским тенором. Они познакомились работая над этой оперой. Совместная творческая работа сблизила их. Фантастической любви не случилось, но было много общего в интересах и увлечениях. Им было хорошо друг с другом, и Лина решила, что готова к совместной жизни. Через несколько месяцев они поженились. Спустя год у них родилась дочь Елена.
Об этом браке Лина писала в воспоминаниях:
"Мы имели общую творческую жизнь: театр, концерты, кино. Во время Первой мировой войны занимались пропагандистской работой. Мы делились друг с другом тревогами и опасностями, успехами и неудачами. Позже мы ушли из театра и занялись коммерческой деятельностью: основали в Париже институт красоты, носивший мое имя."
Этот брак подлился 14 лет. После первой мировой войны Лина оставила оперную сцену. Ей было за сорок, но красота её и свежесть были по прежнему на высоте. Лина привыкла следить за своей внешностью, у неё были наработаны свои секреты. Возможно она чувствовала первые звоночки возраста и всё больше увлекалась косметикой и уходом за своим телом. В женском журнале "Фемина" она ведёт свою колонку, где пишет советы по макияжу. В 1914 году выходит её книга «Мои секреты красоты». В этом же году они с мужем вместе снялись в немом фильме «Манон Леско».
Лина будет первой актрисой высокого уровня, согласившейся сняться в немом кино, которое вначале своего развития считалось чем-то низкопробным, на уровне балаганного развлечения. Она снимется ещё в нескольких фильмах. Но несмотря на то что, в раннем немом кино практически не просматривался никакой сюжет, люди массово шли на них, что бы просто посмотреть на движущуюся картинку.
Вскоре после развода с Люсьеном Мураторе 53 Лина вновь вышла замуж за известного итальянского автогонщика Джузеппе Кампари, который был моложе её на 18 лет. Несколько раз победив в гонках на Гран-при Италии, он стал национальным героем, но при этом оставался скромным и искренним человеком. Помимо страсти к автогонкам, Джузеппе увлекался кулинарией, не только в том смысле, что любил хорошо поесть, но и умел готовить на профессиональном уровне любое блюдо, кроме того он обладал хорошим голосом - баритон. После уроков вокала, он развивал свой голос во время гонок. Компари профессионально пел в Театре Доницетти в Бергамо. Лина чувствовала себя как за каменной стеной, с ним ей было интересно и надёжно.
Но случилось несчастье. 10 сентября 1933 года прозвали чёрным днём в истории автогонок. В Милане всю ночь лил дождь, а днём состоялись гонки на Гран При Италии. У Джузеппе Кампари за 20 лет участия в гонках не было ни одной серьёзной аварии. И сейчас, как всегда он шёл первым.
Но его машину занесло на крутом повороте участка трассы, где было разлито масло из двигателя и автомобиль врезался. Компари погиб мгновенно под накрывшим его автомобилем. Шедший на втором месте следом за ним, напарник Баконин Борцаччини не смог избежать столкновения с его разбитым автомобилем, он потерял управление и тоже погиб. Несмотря на страшную катастрофу, гонки продолжили, и на финальном заезде произощла ещё одна авария со смертельным исходом. Автомобиль польского гонщика Станислава Чайковского зашёл слишком широко и его колёса вынесло за пределы трассы, машина загорелась и полетела вниз.
Пережив утрату, Лина пишет книгу воспоминаний о своей жизни, которая будет впервые напечатана в 1936 году. Во время второй мировой войны работает волонтёрской медсестрой. Её жизнь оборвалась в 70 лет. В феврале 1944 года бомба английской авиации попала в её виллу близ Флоренции.
Проходят десятилетия, но память и интерес к её личности не угасает, и не только благодаря её удивительной красоте и обаянию, но и исключительной воле и упорству, проявляющихся на всех этапах её жизни в достижении мечты, любой поставленной цели. Вызывает уважение её большая любовь к настоящему искусству.
И закончить рассказ о Лине мне хочется строками из её книги, где она признаётся в любви к Италии, к вдохновению и искусству, которое она дарует миру:
"Италия! Моя родина! Тебе я обязана нежной частью моей души, моим искусством. Италия! Тебе мое извечное признание в любви, ностальгическое благословение, мое восхищение каждым сантиметром твоей земли! Мы, итальянцы — дети искусства, в своем доме, в стране вулканов, бескрайнего моря и неприступных гор, несем в мир величайшие шедевры художественного самовыражения. Во всем мире известны наша музыка, живопись, поэзия, архитектура… Торжествующее знамя — итальянский художник!"
Видеоверсию рассказа можно посмотреть здесь