Родительский дом встретил Веру знакомыми запахами маминых пирогов, отцовского одеколона, старых книг и той особой теплоты, которую не воссоздашь ни в одном другом месте на Земле. Комната, где она выросла, почти не изменилась. Те же обои с едва заметным цветочным узором, те же полки с потрёпанными томиками Пушкина и Тургенева. Тот же старый плед, под которым она когда-то пряталась от мира, когда первый мальчик разбил ей сердце.
Мир совершил полный оборот. Она снова здесь, с разбитым сердцем, только теперь это не подростковая драма, а крушение всей взрослой жизни.
- Ставь ноутбук на письменный стол, - суетилась мама, расправляя свежее постельное бельё, - Я твои любимые наволочки достала с ромашками.
Вера улыбнулась, глядя, как мать взбивает подушку с таким усердием, словно от этого зависело, заживёт ли дочки сердце. Ей было почти 60, но движения оставались по девичей лёгкими, только седина в каштановых волосах выдавала возраст.
- Мам, не надо меня опекать, я же не болею.
Вера поставила коробку с книгами в угол.
- Конечно, не болеешь? — мама обняла её со спины, прижалась щекой к плечу, - Просто вернулась домой. Так бывает, доченька. Иногда нам нужно вернуться, чтобы снова уйти, уже по-настоящему.
В этих простых словах была такая мудрость, что у Веры защипала в глазах. Она накрыла мамины руки своими и замерла, впитывая родное тепло.
Первую неделю она чувствовала себя маленькой девочкой, просыпалась от запаха свежих оладушек, спускалась на кухню, где мама уже хлопотала у плиты, а отец, покашливая, читал утреннюю газету.
Завтракали под их негромкий разговор о соседях, о политике, о погоде. Потом уходила на работу, а вечером возвращалась, как в кокон, в родительскую заботу. Это было одновременно целительно и странно, словно временная передышка перед новым рывком в неизвестность.
- Ты прямо светишься, когда рассказываешь о своих учениках, — заметила как-то мама, когда Вера делилась историями о школьных буднях, - Глаза горят. Всегда знала, что преподавание - твоё призвание.
Вера промолчала.
Ей не хотелось говорить, что в работе она сейчас находит единственное спасение от мыслей о предательстве Дениса, о разрушенной жизни, о своём бесплодии. В классе, среди шумных третьеклашек она чувствовала себя нужной, цельной, настоящей.
К концу второй недели Вера заметила, как осунулся отец. Он всегда был крепким мужчиной, но теперь часто держался за сердце, задыхался после подъёма по лестнице. А однажды она застала его принимающим какие-то таблетки, которые он поспешно спрятал в карман.
- Папа, что с тобой? — спросила она прямо. Отец отмахнулся с наигранной беззаботностью.
- Возраст дочка. Не молодею.
Но вечером она подслушала разговор родителей на кухне.
- Екатерина, не говори Вере, — голос отца звучал устало.
- У неё своих забот полно Игорь, но лекарства такие дорогие. 15.000 в месяц минимум, а если курс усилить, то все 20.
- Проживём. Пенсии хватит.
- На что хватит? На еду и коммуналку. И то в притык. А лекарство? А если снова в больницу?
Той ночью Вера не спала, глядя в потолок своей девичьей комнаты. Отец болен серьёзнее, чем показывает. Родители скрывают от неё, чтобы не беспокоить, но им явно не хватает денег на лечение.
Утром она перевела половину своих сбережений от продажи квартиры на мамину карту. Другая половина предназначалась для покупки собственного жилья, но теперь Вера поняла, что это может подождать. Здоровье отца важнее.
- Этот вариант с отличной планировкой и свежим ремонтом, — Татьяна, энергичная риэлтор с копной рыжих волос, показывала Вере фотографии очередной квартиры, - И всего в трёх остановках от твоей школы. Идеально же.
Вера кивала, но внутренний голос уже шептал: Нет, не то, как и с предыдущими пятью вариантами.
- Так что поедем смотреть? — с надеждой спросила Татьяна.
- Знаешь, я подумаю ещё, — уклончиво ответила Вера, чувствуя неловкость перед этой женщиной, которая потратила на неё уже столько времени.
Татьяна вздохнула, захлопнула папку с распечатками и внимательно посмотрела на Веру.
- Может, ты просто не хочешь жить одна?
Вера замерла, поражённая простотой и точностью этого предположения.
Действительно, каждый раз, представляя себя в новой квартире, она видела пустые комнаты, звенящую тишину, одинокие вечера. После 15 лет брака перспектива полного одиночества казалась не освобождением, а наказанием.
- Я не знаю, — честно призналась она, - Наверное, мне просто нужно время.
- Время - это как раз то, чего у нас всегда не хватает, — философски заметила Татьяна, - Но иногда оно действительно лечит. Я тоже развелась когда-то, знаю, каково это.
Они сидели в маленьком кафе, потягивая капучино, и впервые с момента развода Вера почувствовала, что может говорить об этом без удушающей боли в груди.
- А как ты справилась? — спросила она Татьяну.
- Постепенно, — та пожала плечами, - День за днём. Завела кота, начала бегать по утрам, сменила работу. И однажды проснулась с мыслью, что всё хорошо, что я дышу полной грудью, что жизнь продолжается и она прекрасно.
Новый год Вера встречала с родителями. Скромный стол, шампанское в гранёных бокалах, оливье, селёдка под шубой. Всё как в детстве. Она смотрела на родителей и видела, как они постарели. Отец после начала приёма новых лекарств, которые она тайком оплачивала, выглядел лучше, но всё равно был тенью того крепкого мужчины, который когда-то подбрасывал её к потолку.
Как быстро всё меняется, думала Вера, слушая бой курантов. Ещё год назад я была женой, строила планы с мужем, а теперь, теперь она была одинокой женщиной, живущей с родителями, растрачивающей сбережение на лекарства для отца, не имеющий ни собственного жилья, ни перспектив личного счастья. И всё же, когда мама подняла бокал и сказала.
- За новые начинания.
Вера ощутила странное предвкушение, словно где-то за поворотом её ждало что-то хорошее. Нужно только дойти до этого поворота.
Через неделю после Нового года она отметила свой тридцать четвёртый день рождения, тоже дома, с мамиными пирогами и папиным неумелым, но трогательным тостом. Подруги с работы подарили ей сертификат в спа-салон, а родители тёплый шарф, связанный мамой.
Ночью, лёжа в кровати, Вера думала о том, как изменилась её жизнь за эти месяцы. Боль притупилась, превратившись в тихую грусть. Планы изменились, превратившись из чётких линий в размытые пятна возможностей. Но главное, она сама изменилась. В ней больше не было слепой веры в чужие слова, не было готовности жертвовать собой ради сомнительного счастья, не было страха перед переменами. Новый год, новый возраст, новая Вера. Может быть, это и есть тот поворот, за которым начинается другая жизнь.
Засыпая, она почему-то вспомнила глаза того мужчины, который чуть не сбил её на дороге. В них было что-то такое искреннее, живое.
"Берегите себя", - сказал он тогда. И почему-то именно сейчас, спустя месяца, эти слова отозвались в её сердце теплом. Впервые за долгое время Вера уснула с улыбкой на губах.
Весна пришла внезапно, смыв остатки грязного снега, расчертив небо косяками возвращающихся птиц. Вера любила это время года, время обновления, когда сама природа подсказывает: Начни заново, сбрось старую кожу, позволь себе расцвести.
В первый день весенних каникул она сидела с Татьяной в том же кафе, где они встречались зимой. За окном пробивалась первая робкая зелень, а в душе Веры пробивалось что-то похожее на решимость.
- Я всё-таки хочу купить квартиру, — сказала она, размешивая сахар в чае. Ложечка позвякивала о стенки чашки в такт её сердцебиению, - Но сдавать её пока. Родителям нужна моя помощь.
Татьяна, помешивая свой американо, внимательно смотрела на Веру. За эти месяцы между ними возникло то хрупкое женское понимание, которое рождается из общих шрамов.
- Для инвестиции сейчас хорошее время, — кивнула риэлтер, - Но если будешь сдавать, то лучше однокомнатную. Меньше головной боли, быстрее окупается.
Вера смотрела в окно на молодую пару, смеющуюся у входа в кафе. Как давно она сама так смеялась? Кажется, в другой жизни. До измены Дениса, до унизительного сравнения с багажом без ручки, до осознания, что 15 лет её преданности не стоили ничего.
- Времена сейчас нестабильные, — продолжала Татьяна, не замечая её задумчивости, - Цены растут быстрее, чем зарплаты. Сегодня можешь купить квартиру, а через полгода она уже на 20% дороже.
Вера кивнула, возвращаясь к разговору. деньги, инвестиции, рынок недвижимости. Как далеко всё это от того, о чём она мечтала когда-то, о доме, наполненном детским смехом, о муже, встречающем с работы, о вечерах, проведённых за разговорами обо всём на свете.
- У меня есть несколько хороших вариантов, — Татьяна раскрыла папку с распечатками, - Недалеко от центра, рядом со станцией метро.
Вера рассеянно перебирала листы, останавливаясь на каждом варианте не дольше нескольких секунд. Всё было правильно: разумная цена, удобное расположение, хорошие планировки. Но ничего не отзывалось внутри, не вызывало того трепета, который, как ей казалось, должен возникать при выборе своего дома.
- А что это? — её внимание привлекла фотография небольшого дома старой постройки, затерянного среди современных многоэтажек.
- О, это случайно попало, — Татьяна попыталась убрать лист, но Вера удержала его, - Там всего пять квартир выставлено. Дом в тихом районе, не очень удобно добираться.
Но Вера уже не слушала, вглядываясь в фотографию. Что-то в этом старом доме, с облупившейся штукатуркой и массивными оконными рамами, тронуло струну в её душе. Словно она смотрела не на здание, а на старого друга, ждущего встречи долгие годы.
- Я хочу посмотреть эту квартиру, — сказала она, удивляясь собственной решимости.
Продолжение следует 19 июля в 20:00