Маргарита Петровна осторожно поставила на стол плетёную корзинку с клубникой. Ягоды, крупные и блестящие, будто налитые солнцем, источали сладкий аромат. Она уже представляла, как будет наслаждаться ими за вечерним чаем, когда раздался знакомый скрип входной двери.
-Опять на рынке деньги оставила? - раздался из прихожей голос Виктора Семёновича. - Сколько в этот раз отдала за эту отраву?
Маргарита вздохнула, мысленно считая до десяти. Её муж, некогда весёлый и жизнерадостный Витя, с годами превратился в настоящего ворчуна. Казалось, он находил повод для недовольства в любой мелочи.
-Триста рублей за килограмм, - ответила она, стараясь говорить ровно. - У Марии Ивановны взяла, ты же знаешь, у неё всегда...
-Триста?! - Виктор Семёнович появился в дверях кухни, его седые брови грозно нахмурились. - Да за эти деньги можно было купить настоящую клубнику! Он подошёл ближе и ткнул пальцем в ягоды, - посмотри, какие они водянистые. Наверняка нитратами напичканы. Или ещё чем похуже.
Маргарита молча поставила чайник. Тридцать пять лет брака научили её - спорить бесполезно. Виктор Семёнович не просто ворчал - он будто проверял мир на прочность, искал изъяны в каждой мелочи. Когда-то он был просто внимательным к деталям, теперь же превратился в профессионального брюзгу.
На следующий день, за чашкой чая у соседки Галины, Маргарита не выдержала:
-Представляешь, вчера клубнику принесла - скандал. Сегодня кашу сварила - "слишком жидкая". Завтра, небось, и воздух, которым дышу, не тот окажется!
Галина, опытная вдова, мудро покачала головой:
-Мой Николай тоже к пенсии брюзгой стал. Врач говорил - это у них, мужчин, кризис какой-то. Боятся, что жизнь прошла, вот и цепляются ко всему.
-Но как это терпеть? - Маргарита смахнула непрошеную слезу.
-А ты не терпи, - неожиданно посоветовала соседка. - Борись. Только умно.
Легко сказать…
Маргарита Петровна с ужасом ловила себя на мысли: а что, если Виктор Семёнович в один прекрасный день решит уйти на пенсию?
До этого момента оставалось всего ничего – полгода, может, год. Он всё чаще ворчал за ужином: «Надоело, Марго. Все эти отчёты, эти безмозглые подчинённые... Да и начальство совсем обнаглело». Каждый раз она замирала, боясь, что следующей фразой будет: «Я подам заявление».
Но пока что он лишь хмурился, ковырял вилкой котлету и добавлял: «Хотя без меня там всё развалится». И она тут же подхватывала:
– Конечно, развалится! Ты же единственный, кто держит всё на себе.
Он кивал, удовлетворённый, и откладывал мысли о пенсии ещё на месяц.
Но страх не уходил.
Маргарита представляла, как будет: Виктор Семёнович дома. Каждый день. Без отлучек на работу, без командировок, без хоть какого-то отвлечения. Он будет бубнить с утра до вечера:
– Почему чай не такой горячий?
– Кто так шторы вешает?
– Опять ты свои коврики плетёшь – время на ерунду переводишь!
Он будет ходить за ней по пятам, комментируя каждое её действие. Будет сидеть в кресле перед телевизором и ругаться с ведущими новостей. Будет требовать, чтобы обед подавался ровно в час, а ужин – не позже семи. Будет проверять, сколько она потратила в магазине, и возмущаться, что «раньше всё было дешевле».
И самое страшное – не будет ни одной минуты покоя.
Сейчас, пока он на работе, у неё хотя бы есть несколько часов свободы. Она может спокойно попить кофе, позвонить подругам, посидеть с книгой или, не торопясь, сплести очередной коврик. Но если он выйдет на пенсию – всё.
Она пыталась представить, как можно будет жить в таком режиме.
– Может, тебе хобби найти? – осторожно предложила она как-то раз.
– Какое ещё хобби? – фыркнул Виктор Семёнович. – Чтобы, как ты, коврики плести?
– А что, коврики – это не так уж и плохо. Всем мои коврики нравятся. Не хочешь коврики – полно других интересных занятий. Ну, рыбалка, например... Или шахматы...
– Рыбалка – это для бездельников. А шахматы... – Он махнул рукой. – Время терять.
Маргарита замолчала.
Она знала, что её муж – человек привычки. Всю жизнь он жил по графику: работа, дом, телевизор, сон. И если выдернуть его из этого ритма – он не найдёт себе места. А значит, всё его раздражение обрушится на неё.
Поэтому она продолжала уговаривать его не увольняться.
– Витя, ты же незаменимый, – говорила она. – Кто ещё разберётся в этих чертежах? Кто проконтролирует испытания?
Он хмурился, но соглашался.
Пока что это работало.
Но страх оставался.
Потому что однажды он всё-таки скажет: «Всё, хватит».
И тогда её тихая жизнь закончится.
Вечером Виктор Семёнович вернулся с работы особенно мрачным. Оказалось, его, ведущего инженера НИИ "Прогресс", отправляют в двухнедельную командировку в захолустный городок в двух часах езды.
-Это же катастрофа! - бушевал он, расхаживая по кухне. - Там даже нормальной гостиницы нет! И зачем мне туда ехать? Чтобы проверять какие-то дурацкие чертежи?
Маргарита делала вид, что сочувствует, но внутри... внутри она ликовала. Две недели без вечного ворчания! Две недели свободы!
На следующий день, провожая мужа на вокзал, она едва сдерживала улыбку. Виктор Семёнович, хмурый как туча, бормотал что-то о "бессмысленной поездке" и " недальновидных начальниках". Последнее, что она услышала перед тем, как поезд тронулся:
-Ты только без меня квартиру не завали! И к этим своим дурацким коврикам без меня не притрагивайся - время на ерунду тратить!
Маргарита только помахала ему вслед. Её "дурацкие коврики", которые она плела из старых журналов, пользовались невероятной популярностью у подруг и соседей. Некоторые даже предлагали деньги за её работы.
Первые дни без мужа пролетели как один миг. Маргарита спала, растянувшись на всей кровати, завтракала, когда хотела, смотрела свои любимые сериалы без постоянных комментариев "какая глупость!". Она возобновила свои утренние прогулки в парке, куда Виктор Семёнович наотрез отказывался ходить, называя это "бесцельным шатанием".
На пятый день раздался звонок.
-Ну как там? - раздался в трубке знакомый ворчливый голос. - Квартира ещё цела?
-Всё в порядке, - ответила Маргарита, любуясь своим новым ковриком, почти законченным за эти дни.
-У вас дожди идут?
-Было пару раз.
-Фу, сырость. А соседи сверху не топают?
-Нет.
-Странно, обычно как стадо слонов...
Маргарита закатила глаза. Даже за сотню километров он умудрялся искать поводы для недовольства!
На восьмой день к ней зашла дочь Ольга с семьёй.
-Мам, ты выглядишь на десять лет моложе! - удивилась дочь. - Как будто в санатории побывала.
-А я и правда будто в отпуске, - призналась Маргарита.
-Может, папе там понравится, и он задержится? - пошутил зять.
Все засмеялись, кроме Маргариты. Она вдруг представила: а что, если так и случится? Если Виктор найдёт в Новой Слободке что-то, что зацепит его больше, чем ворчание?
Но на восьмой день он позвонил и огорошил:
-Завтра возвращаюсь.
-Почему так скоро? - не смогла скрыть разочарования Маргарита.
-Потому что тут всё ужасно! Гостиница - дыра, коллеги - бездари, еда - несъедобна. Даже чертежи - сплошной брак!
Маргарита вздохнула. Конечно. Он даже в чужом городе не нашёл ничего хорошего.
Виктор Семёнович вернулся ещё более хмурым, чем уезжал. Он бубнил что-то про "современную бестолковщину" и "крайнюю глупость начальства", разбрасывая по квартире вещи. Маргарита молча убирала за ним, мечтая о тех днях, когда в доме царили тишина и порядок. Маргарита молча наблюдала, как он расхаживает по кухне, тычет пальцем в немытую тарелку, ворчит по поводу "разбросанных" журналов (которые лежали аккуратной стопкой в углу).
И вдруг что-то щёлкнуло.
— Хватит.
Виктор обернулся, удивлённый.
— Что?
— Я сказала, хватит! — её голос дрожал, но слова вырывались наружу, как прорвавшаяся плотина. — Хватит критиковать! Хватит бубнить! Хватит портить мне жизнь!
Он остолбенел. За тридцать пять лет брака она никогда не повышала на него голос.
— Ты с ума сошла?
— Нет, Витя, это ты сошёл с ума! — Маргарита чувствовала, как слёзы катятся по щекам, но не могла остановиться. — Ты превратил нашу жизнь в ад! Ничего тебе не нравится — ни еда, ни погода, ни я, ни дети, которые перестали к нам приходить!
— Я просто...
— Ты просто ненавидишь всё! — перебила она. — И знаешь что? Я ухожу.
— Куда?!
— К Галине. На дачу.
Она развернулась и пошла в спальню, дрожащими руками начала складывать вещи в сумку. Виктор стоял в дверях, бледный, с открытым ртом.
— Ты... ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Но... это же глупо! Из-за какой-то ерунды...
— Для тебя всё — ерунда! — она резко захлопнула чемодан. — Мои коврики, мои прогулки, мои чувства. Но знаешь что? Мне надоело.
Она прошла мимо него, взяла ключи и вышла за дверь, не оглядываясь.
Дача Галины встретила её тишиной и покоем. Старый деревянный дом пахнет смолой и травами, за окном шелестят берёзы, а вечерний чай можно пить без комментариев.
— Надолго? — спросила Галина, наливая ей ромашковый чай.
— Не знаю, — честно ответила Маргарита. — Пока не пойму, что делать дальше.
А в это время в пустой квартире Виктор Семёнович сидел на кухне, глядя на чашку Маргариты. Впервые за много лет ему некому было сказать, что она поставила её не на ту полку.
Телевизор бубнил что-то о политике, но ругаться с ведущим было уже не так интересно.
Он потянулся к телефону, набрал номер... и тут же нажал отбой.
Что он мог сказать?
"Прости"? Но он же не понимал, за что.
"Вернись"? Но она не вернётся просто так.
Виктор Семёнович впервые за долгие годы остался наедине с самим собой.
И тишина оказалась невыносимой.
Через три дня он приехал на дачу.
Маргарита сидела в саду, плела новый коврик, когда услышала скрип калитки. Виктор стоял у ворот, нерешительный, с букетом полевых цветов.
— Марго... — начал он.
Она подняла глаза и впервые за много лет увидела в его взгляде не раздражение, а страх.
Страх остаться одному.
Понять, что жизнь прошла мимо.
Страх потерять её.
— Да? — спокойно спросила она.
Муж молча протянул цветы.
…Виктор Семёнович остался погостить на даче. Уже на второй день он начал ворчать, как обычно:
— Крыша протекает, — буркнул он за завтраком, указывая на едва заметное пятно на потолке. — И печь криво сложена. Да и участок запущенный...
Галина, разливая чай, лишь улыбнулась:
— А вы знаете, Виктор Семёнович, я как раз собираюсь продавать эту дачу. К детям на Север уезжаю — внучку нянчить.
Маргарита замерла с чашкой в руках. Виктор нахмурился:
— Продавать?
— Да. Одной сил нет содержать, — вздохнула Галина. — Мужских рук не хватает.
Виктор Семёнович задумался. Он обвел взглядом просторную веранду, старый яблоневый сад, баньку у речки...
— А сколько? — неожиданно спросил он.
Маргарита едва не поперхнулась чаем.
…Через месяц дача была их.
И произошло невероятное: Виктор Семёнович-ворчун превратился в Виктора Семеновича - дачника.
Теперь каждые выходные он мчался за город, забыв про телевизор и ворчание. Вместо критики из его уст звучали:
— Надо крышу перекрыть.
— Яблони подкормить бы.
— Марго, посмотри, какая смородина уродилась!
Он копался в огороде, латал забор, мастерил скамейки. Вечерами они с Маргаритой сидели на веранде, пили чай с мятой и молчали — но теперь это была добрая тишина.
Как-то раз, за ужином, Маргарита не выдержала:
— Витя, а помнишь, как ты ворчал на эту дачу?
Он задумался, потом ухмыльнулся:
— Ну и что? Теперь она наша. А значит, должна быть идеальной.
Маргарита Петровна задумалась о чём-то, а потом улыбнулась:
— А что, может, пришло время тебе на пенсию выйти?
Виктор Семёнович замер.
— Ты это серьёзно? — нахмурился он.
— Абсолютно. — Маргарита подошла к нему, обняла за плечи. — Посмотри на себя. Ты здесь живешь! И знаешь что? Ты стал... счастливее.
Он хотел возразить, но вдруг осмотрелся: их дача, которую он сам облагораживал; яблони, что наконец-то дали урожай; банька, сложенная его руками...
— Но работа... — начал Виктор.
— Работа? — Маргарита рассмеялась. — Да ты здесь больше трудишься, чем в своём НИИ! Только теперь — с удовольствием.
Виктор Семёнович задумался. Впервые за много лет мысль о пенсии не вызывала у него раздражения.
— А что, если... — он осторожно улыбнулся, — мы заведём кур?
— Или козу! — подхватила Маргарита.
— И новую теплицу построим, — добавил он.
— И будем внуков на лето приглашать!
Они стояли посреди своего сада, смеясь, как молодые, строя планы.
А неделю спустя Виктор Семёнович написал заявление об уходе.
Спасибо, что дочитали!