— Ну ты ж понимаешь, я ж не с улицы! Родная кровь! — тётя Лида ввалилась в квартиру, как будто всю дорогу от вокзала её несло ветром. Или собственным упрямством. На ней был старый пыльный пуховик, авоськи с банками, чемодан на колёсах и... подмышкой ещё свёрток — похоже, плед. И электросковорода. Без шуток. Она поставила её на пол в коридоре как знак: "я здесь всерьёз".
Оля застыла с половником в руке. Куриный бульон на плите пыхтел, как недовольный кот — только сбоку и тихо. Она слышала: да, Лида звонила неделю назад. Говорила что-то про "развод", про "пару недель переждать", про "у тебя ведь места много, вы вдвоём пока"... Но она не думала, что тётя приедет с арсеналом.
— Мам, она правда останется?.. — шепчет Лера, шестилетняя, кутаясь в пижаму и вцепившись в халат мамы.
Оля смотрит на неё и кивает. Только и может. Потому что если начнёт говорить — взорвётся.
А Лида уже в ванной — шампуни выставляет на полку, зубная щётка торчит из бокового кармана сумки. Под диваном — тапки. По форме — как будто трофеи с дачи.
Муж в командировке. Коля. В Новосибирске, монтирует какие-то установки. Неделя позади. Впереди ещё две. И тут — тётя. С прицепом. Не только в вещах, но и в манерах.
Оля делает вид, что ничего особенного. Но внутренне уже знает: это — начало бедствия.
- Первый день ещё прошёл относительно гладко. Тётя молча лежала на диване, смотрела сериал и периодически выдыхала:
— Ох, как у вас тепло. Как у людей...
На второй — пошла перестановка. Мелкая, незаметная. Сначала просто кружки поменялись местами. Потом полотенце из кухни куда-то исчезло — оказалось, у Лиды "свой способ сушить руки". На третий день — стол передвинула ближе к окну: "Мне так солнце в глаза не светит".
- Оля сначала пыталась не обращать внимания. Потом напоминала себе: человек в беде, развод, стресс. Но когда в её собственной спальне включился телевизор, и на экране заорали герои мыльной оперы, она не сдержалась:
— Лида, а можно ты не будешь... ну, в нашей комнате...
— Я ж просто на минуточку! Там серия важная. А у вас звук — лучше!
Лида говорила так, будто Оля живёт в гостинице, и ей, Лиде, просто немного неудобно с форматом номера.
— Ты бы хоть работу нормальную нашла... — начинает она за утренним чаем, подсыпая в него что-то из баночки.
— А то что это — уроки через интернет? Как будто играешь с детьми в школу. Где в этом смысл?
- Оля сжимает зубы. Преподавание — её дело. Она гордилась тем, что выстояла, перешла на онлайн, освоила платформы, добилась постоянных учеников. Но перед Лидой — всё это превращается в "забаву".
— Мы копим. На ипотеку. Всё своими силами. — отвечает она сдержанно.
— Так я вам мешаю?! Скажи сразу. Мне, если что, не в тягость. Я могу и подольше остаться. Вы тут как сыр в масле...
Ком в горле становится плотнее. С каждым днём — чуть туже.
Лера начинает прятаться в своей комнате. Просит — чтобы тётя её не трогала.
— Она мне говорит, что я жадная... потому что не дала ей планшет. А я играла, мам... — жалуется вечером.
На пятый день — щи в три утра.
- Сначала Оля подумала, что что-то загорелось. Запах чеснока, жареного лука и уксуса — стоял по всей квартире. На кухне — тётя в халате, помешивает в кастрюле.
— Ты не спишь? — удивлённо.
— Щи должны настояться к утру. А то у вас всё перекусы какие-то. Где первое, где обед?
Оля не отвечает. Просто идёт проветривать комнату. Лера чихает. Потом жалуется: горло щиплет.
А утром — письмо от свекрови:
Слышала, у вас Лида поселилась. Вот бы и маме помочь с жильём. Она ж тебе как мать. Коля говорил, ты ипотеку сама оформляешь? А квартира на кого будет оформлена?
Оля долго сидит с ноутбуком. Не мигая. Не дыша.
Как будто от любого движения — треснет что-то внутри.
Оля вышла из душа. Шум воды, казалось, смыл раздражение, пусть ненадолго. Волосы в полотенце, халат нараспашку. Она шла в спальню просто за телефоном.
И увидела, как тётя Лида сидит на кровати. С её телефоном в руках.
— Ты чего... ты чего делаешь?! — голос сорвался. Слишком резко. Но не громко. Пока.
— Я просто посмотреть хотела... Ты же всё время что-то прячешь! Сына от меня скрываешь, шепчешься...
— Сына?! — Оля вытаращила глаза. — У меня Дочь, Лида. ЛЕ-РА. Ты здесь неделю и не удосужилась...
Она не договорила. Потому что вдруг в голове стало очень тихо. И ярко. Красным.
— Ты не имела права. Не имела. Это МОЙ телефон. МОЯ комната. МОЙ дом!
Голос прорвался. Громкий. Чужой. Её, но... другой. Сильный.
Лида вскочила, оправляя халат:
— Вот как? То есть я, значит, никто? Мусор? Просто пришла и мешаю? Я ж тебе как мать!
— Ты — ГОСТЬ. Ты пришла на пару недель. И ты ЗАДЕРЖАЛАСЬ. Уже на неделю. Это не гостиница. Это мой дом. Моя жизнь. Ты в ней временно. И ты... её ломаешь.
Лида стоит. Молча. Потом вскипает:
— Ах вот как?! А я-то думала, вы семья. А ты эгоистка. Ишь ты — учительница! С интернетом своим! Думаешь, умнее всех?!
— Я думаю, я — хозяйка здесь. И я больше не позволю тебе вести себя так. Собери вещи. Сегодня.
Было ощущение, что в комнате стало легче дышать. Или просто она впервые за две недели выдохнула по-настоящему.
Лида вышла. Не хлопнув дверью. На удивление тихо. Но в воздухе осталась тяжесть. Как после грозы.
Оля долго стояла в коридоре. Глупо. Босиком. В халате.
Потом пошла на кухню. И впервые за всё это время налила себе вина. Не бокал — чашку.
Позволила себе — тишину.
Вечером Оля взяла телефон. Долго крутила его в руках. Экран то гас, то вспыхивал.
Наконец написала Коле:
Разговор с тётей состоялся. Больше она у нас не живёт. Кстати, про ипотеку — оформляю на себя. Я больше никому ничего не должна.
Точка. Отправить. Готово.
Она села на диван. Спина провалилась в подушки, руки раскинулись по бокам. И вдруг — в квартире стало по-настоящему тихо.
Тишина без запаха чужого одеколона.
Без слов: "а вот в мои годы..."
Без плескания щей в три утра.
Воздух стал другим. Как будто его кто-то сменил. Свежий. Свободный.
На экране — уведомление. Сообщение от свекрови.
Оля посмотрела на него. Просто посмотрела. И не открыла.
Не потому что боялась. Просто — не обязана.
В первый раз за долгое время она чувствовала, что дышит полной грудью. Сама. Без инструкций. Без одолжений.
На кухне звякнула чашка. В углу — Лера устроилась с книжкой.
— Мам, а щи ещё будут? Только не в три утра.
Оля улыбнулась:
— Щи будут. Но на выходных. Когда будет настроение.
Лера кивнула. И это было настоящее "да". Без слов, но — с доверием. Иногда свобода приходит не с фейерверками. А с возможностью выключить звук.
И больше его не включать.
- Что бы вы сделали на месте Оли — прогнали раньше или терпели до последнего?
Мои хорошие, безумно благодарна за ваши лайки и комментарии! ❤
А также не забудьте подписаться на канал, чтобы не пропустить новые интересные публикации.