Врач был настойчив: каждый день ходить пешком минимум час. После того случая с одышкой на лестнице Елена поняла — шутки кончились. Здоровье не железное, пора о себе подумать.
Февральский день выдался на редкость тёплым. Солнце светило так ярко, будто забыло про календарь. Зима в этом году странная — практически без морозов. У городского озера зеленела трава, голуби бесстрашно копошились под ногами, а в воде отражались лёгкие облака.
Елена шла по берегу, любуясь оживлением вокруг. Бегуны обгоняли друг друга, дети смеялись на детской площадке, где-то играла музыка из радиоприёмника. Жизнь била ключом.
Именно поэтому женщина у самой воды сразу бросилась в глаза.
Она стояла неподвижно, как будто вросла в землю. Лет шестидесяти, не больше. Тёмно-синее пальто, вязаная серая шапочка, из-под которой выбивались седые пряди. Ботинки наполовину ушли в прибрежную грязь — значит, стояла уже давно.
Поза говорила сама за себя: плечи поникли, спина согнулась под невидимой тяжестью. Лицо — печальное до боли.
Елена прошла мимо, но через несколько метров остановилась. Оглянулась — женщина так и не шевельнулась. Стоит, смотрит в воду, а вокруг все спешат, торопятся по своим делам.
Что-то кольнуло в груди. Знакомое чувство — когда понимаешь, что нужно помочь, но не знаешь как.
Елена развернулась и пошла обратно.
Спуск к воде оказался скользким. Пришлось осторожно пробираться по мокрой траве, держась за прибрежные кустики. Несколько прохожих оглянулись — куда это женщина полезла?
— Простите, — окликнула Елена, подойдя поближе. — Вы не замёрзли? Может, помощь нужна?
Незнакомка вздрогнула и обернулась. В глазах читалась такая тоска, что сердце сжалось.
— Мне плохо, — тихо сказала она. — Очень плохо.
— Давайте отойдём от воды, — мягко предложила Елена. — Посидим на скамейке. Расскажете, что случилось.
— А зачем вам? — удивилась женщина.
— Не знаю, — честно ответила Елена. — Просто не могу пройти мимо.
Они медленно поднялись на берег. Женщина шла тяжело, опираясь на протянутую руку.
— Меня Елена зовут.
— Валентина Петровна.
Устроились на ближайшей скамейке. Валентина Петровна села, тяжело вздохнула и заговорила сама:
— Из дома ушла. Больше не могу.
— Что-то случилось?
— Дочка с зятем житья не дают. Из собственной квартиры выживают.
История оказалась болезненно знакомой — Елена слышала подобное не раз. Развод в молодости, ребёнок на руках, отказ от личной жизни.
— Растила Люсю одна, — рассказывала Валентина Петровна. — Мужчины хорошие встречались, один даже замуж звал. Но я думала: а вдруг дочери не понравится? Лучше одной, но спокойно.
Работала в две смены, чтобы дочь ни в чём не нуждалась. Одевала красиво, на кружки водила. Люся хорошо училась, поступила в медицинское училище.
— После учёбы в поликлинику устроилась. Там и мужа встретила — Вадима. Хороший парень, только родителей у него нет. Свадьбу играли скромно, но всё за мой счёт вышло.
Молодые сняли однокомнатную квартиру. Через три года накопили на двухкомнатную в новом районе. Родился внук Артёмка.
— Я, конечно, помогала. Каждые выходные внук у меня. Летом на дачу возила — у меня домик был под городом. Всё выращивала для них: картошку, огурцы, ягоды. Они приезжали, забирали урожай.
В глазах Валентины Петровны мелькнула горечь.
— А как заболела — дача стала не нужна. Давление начало скакать, сердце пошаливать. Продала домик, думала — хоть этими деньгами детям помогу.
— И как они отнеслись?
— Да нормально. Спасибо сказали. Только вот помощи от них не дождёшься. Звонит Люся раз в день — утром спросит, как дела, и всё. А что днём со мной — неизвестно.
Год назад случился приступ — давление подскочило до критических цифр, правая рука онемела. Соседка вызвала скорую. В больнице две недели лежала.
— Вот тогда Люся и предложила: «Мам, давай к тебе переедем. Если что случится — я себе не прощу. А бегать постоянно проверять — сил нет. У тебя трёхкомнатная, места всем хватит».
Зять сначала не хотел. Даже до крупной ссоры дошло. Но дочь настояла — и они переехали.
— Думала, лучше станет. А получился настоящий ад.
Вадим сразу затеял ремонт в комнатах. Сверлил с утра до вечера, пыль стояла коромыслом. Валентина Петровна просила подождать, пока она поправится, но зять не слушал.
— Дочь на работу уходит, а он дома остаётся. В одних трениках по квартире ходит, музыку громко включает. На кухне что-то жарит, воняет на всю квартиру. А мне врач жирное запретил.
Внук тоже стал проблемой. Подросток четырнадцати лет — весь день за компьютером, ночи напролёт играет. Музыка, крики, топот по квартире.
— Выйду из комнаты чаю попить — быстро обратно убегаю. Чувствую себя лишней в собственной квартире.
Несколько раз пыталась поговорить с дочерью. Мол, может, пора бы им съехать — поправилась уже, справлюсь одна.
— А она в ответ: «Мама, что тебе не хватает? Готовлю, продукты покупаю, лекарства привожу. Сиди, телевизор смотри, отдыхай. С соседками общайся».
— И что вы отвечали?
— А что скажешь? Как объяснить, что мне не хватает обычного человеческого тепла? Не продуктов, а внимания. Не лекарств, а простого разговора.
Валентина Петровна замолчала, вытирая глаза платком.
— Вчера была последняя капля. Вечером пошла к соседке Анне Васильевне — чаю попить, поговорить. Вернулась через два часа — они уже поужинали. Люся говорит: «Мам, извини, у меня завтра важный приём в поликлинике, нужно подготовиться. Разогрей себе что-нибудь в микроволновке».
Слёзы подступили к горлу.
— Понимаете? Не нашлось пяти минут, чтобы матери тарелку поставить. Я тогда поняла — всё. Больше так не могу.
— И что делали?
— Собрала сумку, вызвала такси. Поехала к подруге Тамаре — мы когда-то вместе в больнице работали. Рассказала ей всё, переночевала. А утром её сын приехал из командировки — мне неудобно стало. Вышла и пошла куда глаза глядят.
Валентина Петровна посмотрела на Елену умоляющим взглядом:
— Что мне делать? В управляющую компанию идти, чтобы их выписали? Или терпеть дальше?
Елена не знала, что ответить. С одной стороны — понятно желание дочери быть рядом с больной матерью. С другой — нельзя же превращать родительский дом в гостиницу.
— Валентина Петровна, а вы с дочерью откровенно говорили? Объясняли, что именно вас беспокоит?
— Пыталась. Но она не слышит. Думает, раз крыша над головой есть и еда — чего ещё надо старухе.
И тут Елена увидела бегущую к ним женщину. Без шапки, с растрёпанными волосами, в расстёгнутом пальто.
— Мама! — закричала она ещё издалека. — Мама, где ты?!
Валентина Петровна побледнела.
— Это Люся.
Дочь подбежала к скамейке, тяжело дыша:
— Мам, что ты делаешь?! Я всю ночь тебя искала! По больницам звонила, в полицию обращалась!
Лицо Валентины Петровны окаменело:
— А теперь ищешь? Когда я дома была — тебе было некогда.
— Мамочка, ну что ты говоришь! — Люся присела на корточки рядом. — Я же на работе была, потом Артёмку с тренировки забирать. Хотела с тобой поговорить, но ты спать ушла.
— Не ври, пожалуйста. Ты даже не заметила бы, если бы я совсем пропала.
— Как не заметила?! — в голосе дочери послышались слёзы. — Мне сегодня пришлось с работы отпрашиваться. Заведующая недовольна — важный приём сорвался.
— Опять я виновата, — горько усмехнулась Валентина Петровна.
— Да не в том дело! Мам, идём домой. Поговорим спокойно, всё обсудим.
— Не хочу я домой. Там мне места нет.
Елена поднялась со скамейки. Чувствовала себя лишней в этом семейном разговоре.
— Валентина Петровна, — тихо сказала она. — Может, стоит дать друг другу ещё один шанс?
Пожилая женщина посмотрела на неё удивлённо — кажется, совсем забыла о случайной знакомой.
— Всего доброго, — кивнула Елена и пошла прочь.
Мать и дочь остались на скамейке — говорить, выяснять, искать выход из тупика.
По дороге домой Елена размышляла о семейных отношениях. Как же всё непросто! Дочь искренне заботится о матери — обеспечивает всем необходимым. А мать чувствует себя лишней, потому что ей нужно не только крыша и еда, но и душевная близость.
Обе правы по-своему. И обе страдают.
Дома Елена набрала номер дочери в Германии.
— Привет, мама! — радостный голос Анны сразу поднял настроение. — Как дела? Давно не звонила!
— Всё хорошо, солнышко. А как ты? Как Лёнечка?
— Мы отлично! Лёня в садик ходит, немецкий уже понимает лучше русского. А я на курсы записалась — язык подтягиваю.
— Молодцы. Анечка, я просто хотела услышать твой голос. И сказать, что очень тебя люблю.
— И я тебя, мамуль. А что случилось? Голос какой-то грустный.
— Ничего не случилось. Просто иногда нужно говорить важные слова, пока есть возможность.
После разговора Елена долго сидела в тишине. Хорошо, что у них с дочерью другие отношения. Да, расстояние — две тысячи километров. Да, видятся редко. Но когда говорят по телефону, чувствуется настоящая близость.
А что случилось с Валентиной Петровной и её дочерью — неизвестно. Надеется, что смогли договориться. Что поняли друг друга.
Семья — это не только кровное родство. Это ещё и умение слышать, принимать, идти на компромисс. И главное — вовремя говорить о своих чувствах, не дожидаясь, когда станет слишком поздно.
_ _ _
А Вы сталкивались с подобными семейными конфликтами? Как удавалось найти выход из сложной ситуации? Поделитесь своим опытом в комментариях — будет интересно обсудить!
Буду рада Вашей подписке!!!