Ух ты! Солнце сегодня - прямо как заправский футболист! Так и скачет по крышам, прямиком в наше окно. А чего ему не скакать? Каникулы же! Три месяца - целая жизнь! Как будто воскресенье растянули на весь белый свет, и конца ему не видно.
Сижу я на кухне, чай прихлебываю. За окном - муравейник. Студенты туда-сюда, в институт напротив. Скукотища! А вот бабушка моя – волшебница! Колдует у плиты. И знаете, что там? Оладьи! Бабушкины! Настоящие! Румяные такие, пузатенькие, с пузырями – прямо как маленькие солнышки на сковороде! И запах-то какой! Сладкий, теплый, молочный... Пахнет подрумяненной мукой и чем-то таким... ну, бабушкиным! Отменным! Мне кажется, даже занавеска на окне зашевелилась – понюхать захотела!
Бабушка лопаткой – шух! – поддевает один золотой кругляш, переворачивает его – и он тут же: ш-ш-ш! Зашипел еще веселее! Запах новый пошел – крышу сносит! Один оладушек, видно, самый озорной, с лопатки – шмяк! – сбежал и прилип к бортику. «Ах ты, непослушный!» – бабушка ворчит, но ловко его спасает. Герой!
Вдруг спрашивает:
— Максим, какие планы на сегодня?
Я сразу понял, куда ветер дует. Нам на лето задали кучу книг, а я пока только первую страницу «Тома Сойера» разглядывал.
— С Колькой погуляем до обеда, а потом буду читать "Тома Сойера", — бодро отрапортовал я, стараясь глядеть честными глазами.
Бабушка кивнула, положила передо мной стопку румяных оладий. Я принялся за дело, чавкая от удовольствия. Конечно, читать я не собирался. У нас с Колькой были дела поважнее.
Колька - мой лучший друг, соседский заводила. Рыжий, как осенний клён, весь в веснушках – будто кто-то рассыпал по нему мелкие золотые монетки. Глаза хитрецкие, зелёные, как крыжовник, и всегда блестят, когда он что-то задумал.
Проглотив последний оладушек, я рванул в коридор, натянул сандалии и, грохнув дверью, проорал:
— Я на улицу!
Возле соседнего подъезда восседал дядя Вася. Перед ним – целая деревянная армия! Шахматы! Фигуры выстроились парадным строем, блестели на солнышке. Самый главный генерал, король, сидел и ждал врага, чтобы дать настоящую битву! Топ-топ! Тра-та-та! Бах! Я, конечно, в шахматы играть не умел. Страшно сложно! Зато обожал, как взрослые возле подъезда свои дела обсуждают во время игры. То вентиль починят – бум-бум-бум! То полку прикрутят – зззз-вжик! И всё с такими лицами, будто космический корабль собирают.
Подбежал я.
— Дядя Вась! – кричу. – Кольку не видел?
Дядя Вася уголком рта ухмыльнулся, даже глаз не поднял.
— А он тебя… – буркнул задумчиво. – Искал, искал… Сказал… в «секретном месте» будет.
Я даже не сказал «спасибо» – развернулся на одной ноге и помчался к гаражам! Пятки сверкали. Пробегая мимо четвертого подъезда, я краем глаза засек дядю Гришу. Он стоял в проеме, буравя меня взглядом. На его бугристой руке, оголенной по локоть, аж синел здоровенный якорь. Мы с Колькой его побаивались – уж больно грозно смотрел.
«Секретное место» — это крыша старых кирпичных сараев. Туда мы лазили чаще, чем уроки делали. Вскарабкавшись по забору, я увидел рыжую голову.
— Привет, Рыжий! — крикнул я.
— О, Макс! — Колька даже не поднял головы, увлеченно ковыряя смолу перочинным ножичком.
— Смотри, какой артефакт! — торжественно достал я лупу. Недавно дедушка подарил мне увеличительное стекло! Круглое, толстенькое. Если через него посмотреть – всё сразу в десять раз больше! Прямо как под микроскопом!
— О-о-о! — завопил он. — Да это же настоящая солнечная пушка!
И мы тут же задумали великое дело — выжигать смолу! Прямо первооткрыватели! Ученые-исследователи! Солнце жарило вовсю. Через минуту от нашей «пушки» пошел дымок. Прямо как у паровоза!
Прошло полчаса, а может, час. Вдруг я понял: мы прожгли смолу насквозь! Доски торчат.
— Давай посмотрим, что там! — азартно предложил я.
Мы отковыряли обугленные куски смолы, липла к пальцам, как разогретый пластилин! И со скрежетом стали тянуть доски. Постройка старая. Вскоре в крыше зияла дыра размером с бабушкину сковородку для оладий!
Заглянули внутрь — и остолбенели!
Там стоял мощный мотоцикл с люлькой — настоящий, грозный, взрослый! Хром блестит! А вокруг — целые башни! Полки до потолка, забитые журналами!
— Рыжий, давай один достанем! — прошептал я.
Колька сунул руку в дыру и вытащил журнал.
— «За рулём»! — прошептал он.
Мы переглянулись, сунули журнал за пазуху (у меня он жутко щекотал живот!) и дали дёру. Отбежав подальше, плюхнулись под кустом сирени. Сердце колотилось, как мотор у «Ижа»!
— «Волга» ГАЗ-21, — читал я вслух, смакуя каждое слово, — максимальная скорость — сто двадцать километров в час!
— Ого-го-го! — Колька округлил глаза, как фары той самой «Волги». — Это ж быстрее, чем «Москвич» у моего папы! Там всего сто!
Мы хихикали, как сумасшедшие, разглядывая блестящие картинки. И вдруг Колька, оторвавшись от гоночного «ЗИЛа», спросил шепотом:
— А нас... нас вдруг кто засек? Никто не видел?
Тут у меня внутри будто щёлкнул выключатель. Картинки померкли. До меня дошло. Мы же... взяли чужое! Без спросу! Стало так жутко стыдно, уши загорелись, будто на них налили кипятку.
— Надо! — выдохнул я. — Надо вернуть журнал! И... и дыру заделать! Чтобы никто не узнал!
Колька мрачно кивнул, лицо вытянулось, как у лошади Пржевальского.
— Ладно! — сказал я, взяв командование. (Это ж я лупу притащил!) — За молотком и гвоздями пойду я! А ты, Колька, ищи скорее доски! Любые! Чтобы залатать дырку, как заплатку на штанах!
Припустил я во двор, как ошпаренный. Дядя Вася как раз играл в шахматы с сантехником дядей Степаном. Напряженная партия! Оба насупились. На столе лежала газета «Известия», а рядом – старенький коричневый чемоданчик дяди Степана.
Я подскочил, запыхавшись.
— Дядя Степан! — пискнул я. — Одолжишь... молоток с гвоздями? На минуточку!
Дядя Степан даже бровью не повел.
— Возьми... в чемодане... — буркнул он, не отрываясь от доски. — Только не шуми!
Я распахнул чемодан. Там: пассатижи, отвертка, клубок веревки. Выхватил увесистый молоток и горсть гвоздей – от маленьких до здоровенных. Сердце застучало: «Трах-трах-бабах!» И – бегом к Кольке!
Взобрались на крышу. Колька швырком закинул журнал обратно в щель и приложил к дыре две кривенькие дощечки, найденные в кустах. Я торжественно вручил ему гвозди, солидно замахнулся молотком – прямо как кузнец!
Начали заделывать дыру. Тра-та-та! Бум-бум-бум! Стучали что есть мочи! Гвозди гнулись, летели во все стороны. Но нам казалось – мы возводим неприступную крепостную стену! Ура! Дыры не видно! Ну, почти... И совесть теперь чиста!
Закончив "ремонт", мы спустились и побрели обратно, таща молоток. Шли молча, как партизаны. Стыдно было жутко, но теплилась надежда: вроде исправился!
Подошли к столику. Баталия кипела. Дяди не заметили нас. Я тихонько сунул молоток и гвозди обратно в чемодан. Дядя Степан только кивнул. Я поймал взгляд Кольки – и пошел домой, стараясь ступать тихо, как индеец.
Дома сел за "Тома Сойера". Сделал вид, что читаю.
Бабушка заглянула, улыбнулась:
— Молодец, что слово сдержал.
А у меня на душе кошки скребли. Вот если бы она знала…
Я сидел, уткнувшись в книгу, но буквы расплывались. В голове: «А вдруг хозяин заметит дыру? А если заметил? А если милиционеру расскажут?»
Бабушка почувствовала неладное.
— Ты чего такой кислый? — спросила она, ставя компот.
— Да так… Том Сойер тоже крышу продырявил, — буркнул я не думая.
— Что?!
Я аж подпрыгнул. Вот дурак!
Бабушка прищурилась:
— Максим, ты мне сейчас всё расскажешь. По порядку.
Пришлось сознаться. От слова «увеличительное стекло» бабушка вздохнула, от «мотоцикла с люлькой» схватилась за сердце, а когда я дошёл до журнала «За рулём», обмякла и села:
— Сейчас идем за Колькой и идете извиняться! И точка!
— Но мы же всё заделали! — попытался я выкрутиться.
— Досками с гвоздями? — Бабушка фыркнула. — Этот сарай дяде Грише из четвертого подъезда. Он там свой мотоцикл хранит. И журналы бережёт, как зеницу ока! Мне стало плохо. Дядя Гриша – гроза всего двора! Бывший моряк! Нас точно на рею поднимет!
Позже мы с Колькой, понурые, стояли перед дядей Гришей. Бабушка рядом.
— Так-так, — дядя Гриша скрестил руки. — Это вы мою крышу штурмовали... с пушкой?
Мы молчали. Уставились в сандали.
— А журнал хоть понравился? — неожиданно спросил он.
— Там про «Волгу» 1966 года… — прошептал Колька.
Дядя Гриша вдруг рассмеялся:
— Ладно, разбираетесь в машинах – уже не пропащие. Но крышу заделаете нормально. Под моим руководством.
Так мы вместо наказания получили «курс молодого бойца»: учились забивать гвозди, стругать доски и даже немного разбираться в моторах. А журнал «За рулём» дядя Гриша нам… подарил. Правда, сказал:
— Только больше по крышам не лазить! А то в следующий раз – к родителям с повинной.
Перед сном я лежал и умудренно размышлял: «Вот ведь как бывает. Узнал я сегодня, что гораздо лучше сразу признаваться в глупостях. А то потом только хуже. И что взрослые иногда бывают… ну, почти что свои в доску. Настоящие!»
А "Тома Сойера" я всё-таки дочитал. Оказалось – классная книга! Теперь понимаю, почему мы с Колькой так похожи на Тома и Гекльберри... Только, пожалуй, похулиганить мы можем еще лучше!