Как язык суахили стал лингва франка Восточной Африки? Это произошло не случайно.
В марте 1960 года Джулиус Ньерере — тогдашний лидер Африканского национального союза Танганьики (ТАНУ) — принял участие в программе круглого стола бывшей первой леди Элеоноры Рузвельт Prospects of Mankind («Перспективы человечества»). Темой обсуждения была «Африка: революция в спешке». Хотя Ньерере оказался в кругу сочувственно настроенных собеседников, ему всё же пришлось защищать «готовность» африканских народов к независимости. С добродушной твёрдостью он ответил: «Если вы входите в мой дом и крадёте мой пиджак, не спрашивайте меня потом, готов ли я к своему пиджаку. Пиджак был моим, вы не имели никакого права его забирать... Возможно, я не выгляжу в нём так же стильно, как вы, но он мой». Простой аналогией Ньерере отбросил аргумент о том, что деколонизация идёт слишком быстро. И хотя это высказывание прозвучало на сдержанном и уверенном английском — языке его университетских степеней из колледжа Макерере в Уганде и Эдинбургского университета — язык, который Ньерере продвигал у себя на родине, был суахили.
В 2021 году ЮНЕСКО учредила 7 июля как Всемирный день языка кисуахили. Суахили стал первым африканским языком, удостоенным такой чести. Дата была выбрана в память о решении, принятом ТАНУ в 1954 году — сделать суахили языком движения за независимость. ТАНУ, основанный Ньерере двумя днями ранее — 5 июля 1954 года — стал националистической партией Танганьики. В течение 1950-х годов партия требовала — и в итоге добилась — независимости: в 1961 году Танганьика получила самоуправление в рамках Британской короны, а в следующем году стала полноценной республикой с Ньерере в роли президента. В своей речи по случаю обретения независимости в декабре 1961 года Ньерере поблагодарил королеву Елизавету II на английском; отныне же страна будет строиться на основе языка суахили.
На пути
Центральное место суахили в независимой Танганьике не было предопределено. На протяжении веков он был лишь одним из более чем 120 языков региона, носители которого в основном проживали вдоль побережья Индийского океана (так называемого «суахилийского» побережья). Но в середине XIX века, по мере роста спроса на слоновую кость и порабощённых людей, местные торговые маршруты в Центральной Африке начали встраиваться в глобальную сеть, сосредоточенную вокруг Индийского океана. Караванные пути несли язык суахили из прибрежных портов во внутренние торговые города как восточноафриканскую лингва франка.
XIX век также ознаменовался орфографическими изменениями в языке. Столетиями суахили писался с использованием модифицированной арабской письменности, однако к середине столетия европейские сторонники языка начали процесс его стандартизации с использованием латинского алфавита. Начиная с 1864 года, школы, организованные Миссией университетов Центральной Африки на Занзибаре, принимали бывших порабощённых детей и создавали серию учебников, которые десятилетия спустя были приняты британской колониальной администрацией в качестве основы для официального административного языка суахили. Это заложило основу того варианта языка, который сегодня преподаётся в Восточной Африке и за её пределами как стандартный суахили — кисуахили санифу.
Как признала ООН в 2021 году, сегодня суахили — это мировая сила, на которой говорят (во всех её вариантах) более 200 миллионов человек. Это национальный или официальный язык в Танзании, Кении, Демократической Республике Конго, Руанде и Уганде, а также рабочий язык Африканского союза, Восточноафриканского сообщества и Сообщества развития юга Африки. Суахили настолько мощен в постколониальный период, что лингвист Джон Мугане назвал его «языковым цунами» — гигантом, успех которого обернулся вытеснением других восточноафриканских языков, таких как чагга, сукума, бондей и зарамо. Как же суахили занял столь влиятельную позицию?
Уджамаа
После основания ТАНУ в 1954 году Ньерере и его соратники объехали всю территорию Танганьики, выступая с речами и призывая людей присоединяться к движению. Обращаясь к своей аудитории на языке суахили, Ньерере позже вспоминал, что прибегал к услугам переводчика всего трижды (например, в регионе Мванза возле озера Виктория, где язык сукума оказался более эффективным, чем суахили). ТАНУ сделала суахили центральным элементом борьбы за независимость, а после её достижения — ключевым средством в строительстве нации Танганьика. (Страна официально стала Республикой Танзания после объединения с Занзибаром в 1964 году.)
Значение суахили было неотъемлемой частью философии, которую Ньерере выбрал в качестве путеводной звезды для Танзании в постколониальный период — концепции уджамаа. Это слово на суахили, означающее «родственность» или «семейственность», часто интерпретируется как «африканский социализм». В эссе 1962 года «Уджамаа: Основа африканского социализма» Ньерере описал идеалы, заложенные в этом понятии: «Нам, в Африке, нет нужды быть "обращёнными" в социализм так же, как и нет нужды, чтобы нас "учили" демократии. Обе эти идеи коренятся в нашем собственном прошлом». Базовая ячейка семьи и забота о её членах, по его замыслу, должны были быть распространены на всю нацию, на весь континент и, в конечном счёте, на «всё человечество». В своей Арушской декларации 1967 года Ньерере изложил программу, воплощающую философию уджамаа: самодостаточность, равенство, развитие сельских районов и панафриканизм. Суахили стал не только языком распространения идеалов уджамаа — он был важнейшим инструментом в их реализации. Сам язык служил средством минимизации фракционности и этнической напряжённости, одновременно облегчая коллективный труд, необходимый для построения нации.
Суахили, преподаваемый в школах и на организованных ТАНУ кампаниях по ликвидации неграмотности, был стандартизированной версией языка, которая медленно формировалась в течение предыдущего столетия. Даже сегодня танзанийцы славятся тем, что говорят на кисуахили санифу («правильный» суахили), в отличие от диалектов, распространённых, скажем, в Кении или Демократической Республике Конго. Хотя националистическое движение под руководством Джомо Кениатты в Кении также приняло суахили, его роль в постколониальной политике Кении оказалась более неоднозначной, чем в Танзании. Этому есть много причин. Колониальный статус Танганьики — в отличие от Британской Восточной Африки — находившейся под мандатом Лиги Наций с 1922 года и, после 1946 года, как подопечная территория ООН, означал, что Британия ощущала определённое давление в вопросе поддержки использования суахили в своей колониальной администрации. Более крупное европейское поселенческое население в Кении способствовало более глубокому укоренению английского языка, а насилие, сопровождавшее восстание Мау-Мау (в отличие от относительно мирного перехода Танганьики к независимости), создало благодатную почву для постколониальной этнолингвистической напряжённости.
Целенаправленное продвижение суахили Ньерере как центрального элемента строительства нации сформировало прочную связь между языком и танзанийской идентичностью. В Кении можно столкнуться с языком, насыщенным элементами суахили, но полностью оторванным от государственных и образовательных институтов — разговорным языком под названием шенг. Изначально распространённый среди молодёжи Найроби, шенг (перестановка слогов слова «English») представляет собой смесь суахили, английского, арабского и других кенийских языков. Тем не менее суахили продолжает играть важную роль в социальной и политической жизни Кении. Как отмечал писатель Биньяванга Вайнаина, на оживлённых тротуарах Найроби можно увидеть «три Кении»: «Горожане, работающие на английском языке и спешащие домой; деревенские жители со своей продукцией и языками на улицах; и толпы, толпы людей, проявляющих доброжелательность друг к другу на кисуахили. Кисуахили — это место, где мы встречаемся как братья».
«Танзафилия»
К концу 1960-х годов язык суахили всё чаще ассоциировался с позицией Танзании в мировой политике. Родившийся в Кении и работавший в США учёный Али Мазруи в 1967 году опубликовал статью под названием «Танзафилия», в которой саркастически описал, как он считал, излишнее увлечение западных интеллектуалов Танзанией и её красноречивым президентом. По его словам, «в заслугу Танзании следует поставить то, что ей удалось завоевать разнообразные формы преданности и симпатии широкого круга зарубежных поклонников» — от Госдепартамента США до «западных марксистов».
Однако Ньерере никогда не соглашался на роль ручного любимца международного сообщества. Хотя борьба Танганьики за независимость в основном проходила мирно, Ньерере признавал необходимость применения силы для свержения непримиримых режимов белого превосходства в странах юга Африки. Когда в мае 1963 года на конференции в Аддис-Абебе была создана Организация африканского единства (ОАЕ) — предшественница нынешнего Африканского союза — Ньерере заверил своих коллег-глав государств: «Мы [в Танганьике] готовы немного умереть ради окончательного устранения унижения колониализма с лица Африки».
Танзания стала твёрдым сторонником движений за освобождение, развивавшихся в южной Африке, предоставив земли в своём центральном регионе Додома в качестве тренировочного лагеря для вооружённого крыла Африканского национального конгресса Южной Африки. В 1965 году Ньерере разорвал дипломатические отношения с Великобританией из-за её позиции по отношению к одностороннему провозглашению независимости Родезии, а Дар-эс-Салам стал штаб-квартирой Африканского комитета освобождения — органа ОАЕ, направлявшего поддержку движениям за независимость по всему континенту. Благодаря этому тысячи жителей южной Африки выучили суахили во время пребывания в Танзании, а ещё большее число людей стали воспринимать этот язык как язык надёжного союзника.
В 2018 году Южная Африка объявила о введении в своих школах нового учебного курса по суахили с целью «укрепления единства на африканском континенте», что стало ещё одним примером длинной истории суахили как того, что антрополог Йоханнес Фабиан называл «языком на пути». Этот путь пролегал через торговые маршруты XIX века, вошёл в школьные классы XX века, сопровождал Джулиуса Ньерере в его политических «сафари» и выковал связи по всему континенту.