Данил Олегович Чащин — российский режиссёр театра и кино, был членом организационного комитета Международного молодёжного театрального фестиваля «Живые лица», в 2015 году стал одним из сорежиссёров Московского международного фестиваля искусств Midsummer Night’s Dream. В 2016 году окончил магистратуру Школы-студии МХАТ при Центре имени Всеволода Мейерхольда, в 2019 году номинирован за работу над спектаклем «Молодость» на «Золотую маску» в номинации «Драма/Работа режиссёра». В интервью для сайта Школы журналистики имени Владимира Мезенцева при Центральном Доме журналиста Чащин рассказал о своём пути в искусстве, источниках вдохновения, разнице между театром и кино, а также о том, как его комедии заставляют публику не только смеяться, но и задумываться о важных проблемах.
— Когда Вы поняли, что хотите стать режиссёром?
— Я плохо учился в школе: в аттестате одни тройки, а ЕГЭ и вовсе еле сдал. Поэтому, когда нужно было поступать в институт, мне сказали идти в театральный, потому что там в основном одни девочки, и у мальчиков шанс поступить выше. Тогда я решил поступать в театральный на режиссёрско-актёрский курс. За одну ночь я выучил стих «Я вас любил…», потому что он был короткий, и каким-то чудом поступил. Видимо, мастер курса разглядел во мне потенциал. У меня стало получаться, я делал этюды.
Спустя время я понял, что театр — водоворот: кто в него попадает, того затягивает. Я стал много читать, ездить по городам на разные спектакли. Так это и стало делом моей жизни.
— В Вашей семье есть люди, связанные с искусством, или Вы первооткрыватель в этой сфере?
— Скорее нет, чем да. Папа у меня водитель, мама по образованию художник-модельер, а потом работала психологом.
В детстве я ходил в разные секции: занимался ИЗО, ходил в театральный кружок и киностудию, на танцы… У меня был интерес к искусству, но не было и мысли, что я буду заниматься этим профессионально.
Мама, когда я был маленький, провела мне психологический тест на определение будущей сферы деятельности. Я нарисовал человека с мегафоном, мама сказала, что это режиссёр. Тогда я даже не понимал, кто это и чем он занимается, а получилось так, что сейчас это моя работа.
— Есть ли какие-то истории из реальной жизни, которые нашли отражение в Ваших работах?
— В любом спектакле и фильме, которым я руковожу, очень много сюжетов из моей реальной жизни. Жизнь — лучший драматург. Я часто записываю какие-то фразы, события, которые потом использую в своих работах. Я, как коллекционер, собираю и фиксирую всё, что происходит со мной или с моими близкими. Всё это «собирается в котёл», а затем мы «варим бульон» под названием спектакль или фильм, ингредиенты которого — истории из реальной жизни.
— Что, по-Вашему, отличает хорошее кино от плохого?
— Насколько кино скучно или нескучно. Это не зависит от того, что кино должно быть слишком динамичным, наоборот, оно может быть очень тихое и спокойное.
Важным фактором является и осмысленность: когда я понимаю, что есть какие-то правила, по которым художник рассказывает свою историю, понимаю, насколько я готов к ней подключиться.
Как по мне, рецепт хорошего кино — осмысленность и мурашки по коже. Если при просмотре картины ты испытываешь эмоции: хочется смеяться или плакать, рассказать кому-то про это кино, — то оно хорошее. Однако важно отметить, что качественная оценка — вещь субъективная. Что нравится мне, может не понравиться другому.
— Помните ли Вы свою первую работу в качестве режиссёра?
— На третьем курсе у меня была своя театральная студия «На коврике». Моя первая работа была на конкурс «Студенческая весна». Это был двадцатиминутный спектакль «Серенада» по рассказу Григория Горина. В нём было задействовано много людей. С этой постановкой мы заняли первое место на конкурсе. Я испытывал чувство эйфории после него, я понял, что у меня что-то может получаться, я могу заинтересовывать людей своими работами.
— С какими сложностями Вы сталкивались в начале карьеры, когда не были таким популярным, как сейчас?
— Важно завоевать доверие. Важно, когда доверяют артисты, руководство, спонсоры.
Когда только начинаешь карьеру, ты кот в мешке. Со временем, когда у тебя уже есть список работ, проектов, люди смотрят и понимают, с кем имеют дело. Если в театре у меня был постепенный переход от одной должности к другой, то в кино сложилось всё сложнее. Так как и по образованию я театральный режиссёр, то было много сомнений насчёт моего кинодебюта. Было сложно найти людей, которые бы поверили в перспективы.
— Откуда Вы черпаете идеи для своих работ?
— Я стараюсь много читать, смотреть кино, слушать музыку, ходить в музеи…
Я собираю впечатления. Если я за день увидел что-то талантливое, это счастливый день. Однако для этого нужно постоянно следить за всеми новостями и анонсами, не пропускать ничего важного, что могло бы тебя зацепить.
— Как Вы считаете, в чём основное различие между работой в кино и работой в театре?
— Для ответа на этот вопрос у меня есть фраза: «Когда я впервые читаю сцену с артистами в театре, я могу её сделать через два месяца. Когда я впервые читаю сцену с артистами в кино, я должен был снять ее два часа назад».
Театр — игра на долгую дистанцию. Ты можешь много раз сочинять, перепридумывать, менять финал. В кино у тебя должен быть чёткий план и продуманный подготовительный период.
— Что для Вас важнее: визуальная составляющая или содержание фильма/спектакля?
— Визуальная составляющая и есть проявление внутреннего содержания. После того как ты находишь смысл, ему надо придать форму. В русском языке есть понятие художественного выразительного средства. От того, насколько умело ты им воспользуешься, зависит, сможешь ли попасть в сердце зрителя.
— Какие тенденции современного кино Вам кажутся наиболее интересными?
— Я люблю разное кино: и авторское, и комедию, и драму. Всё зависит от того, насколько это талантливо и находит во мне отклик, потому что тенденции меняются постоянно.
— Какой из своих проектов Вы считаете самым успешным?
— На самом деле мой любимый проект — всегда последний. На данный момент это спектакль в Театре Наций — «Последнее лето». Я получаю огромное количество сообщений о том, что на спектакль сложно попасть. С одной стороны, конечно, это проблема, но с другой — приятно, что билеты раскупают за пару минут. Думаю, это признак успеха.
Ещё один проект — «Улица Шекспира», который сейчас вышел в кино. Я считаю, что он тоже успешен: большой охват аудитории и высокий рейтинг оценок зрителей и критиков.
Я рад, что мои проекты находят своих зрителей.
— С какими актёрами Вы мечтаете поработать?
— Я счастливый человек. Я всегда работаю с лучшими актёрами.
Уже очень давно я хочу поработать с Любовью Аксёновой и Юлией Снигирь. Это обоюдное желание. Однако с загруженным расписанием очень сложно сопоставить графики.
Ещё один из актёров — Сергей Бурунов. Было бы интересно поработать с ним не как с комедийным актёром, а в трагическом амплуа.
— С какими необычными проектами Вам приходилось работать?
— У меня есть один любимый необычный проект — Class act. Суть этого проекта в том, что опытные драматурги приезжают в какой-либо театр и вместе с подростками-любителями пишут пьесы. Профессионалы учат, как правильно пишутся тексты к постановкам.
На самом деле это уникальный опыт: ты приезжаешь в другой город к ребятам, проникаешься их историями, понимаешь, какие проблемы в этом городе есть. Подростки через написание пьесы делятся своими проблемами — в этом есть что-то сакральное и исповедальное.
Один раз я принял в таком проекте участие. Девочка написала историю про буллинг в школе: над ней издевались, обзывали. Она не знала, как ей с этим справиться. Её пьеса заканчивалась такой фразой: «Если тебе одиноко — позвони мне. Вместе мы найдём выход». В конце спектакля плакали и актёры, и зрители. Через пару дней мне написала эта девочка, сказав, что когда она пришла в класс, то одноклассники посмотрели запись этого спектакля и извинились перед ней за то, что плохо к ней относились. Позже об этом спектакле узнал весь город, и девочка стала настоящей суперзвездой. Вот так театр может поменять жизнь.
— Какая Ваша постановка больше всего Вам нравится?
— Все мои спектакли дороги мне, как дети. Они не всегда могут быть одинаково красивыми, какие-то могут быть и не очень удачными. Однако от этого моё отношение к ним не меняется. Как только я заканчиваю один спектакль, сразу начинаю думать над другим.
— Что сложнее: заставить публику смеяться или задуматься о каких-то проблемах?
— Пусть публика, смеясь, задумается о проблемах. Этого добиться сложнее всего.
Автор: Варвара Сучилова, студентка философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, интервьюер сайта Школы журналистки имени Владимира Мезенцева при Центральном доме журналиста