В тот вечер Ваня Петров возвращался домой в самом что ни на есть меланхолическом расположении духа. День выдался до того неудачным, что даже его могучая душа, умещавшаяся в богатырском теле, слегка понурилась. А всё потому, что дежурство в ДНД на проходной мясокомбината обернулось полным фиаско — так и не поймал ни одного, кто бы воровал народное добро! А ведь он так надеялся поймать хотя бы одного злостного нарушителя социалистической собственности! Может, даже сфотографироваться с ним для стенгазеты. Но нет – ни одного! Словно все расхитители, сговорившись, решили взять выходной именно в его день дежурства.
Ваню переполняла глубокая неприязнь к тем, кто посягал на чужое, его огромное сердце, едва умещавшееся в богатырском теле, ростом под два метра и статью под стать, просто не могло принять воровство. И всё же, несмотря на внушительный вид, Ваня был воплощением доброты и поразительной терпимости. Возможно, это объяснялось тем, что ещё не нашлось безумца, готового причинить ему боль или нанести оскорбление. Сердце Ванюши было открыто для любви и сострадания, но расхитителей он терпеть не мог, они вызывали в нём бурю негодования, которую он с трудом сдерживал ради сохранения душевного равновесия. Он верил в справедливость и честность, и видеть нарушение этих принципов было для него настоящим испытанием.
Трамвай, дребезжа всеми своими суставами, как старый дед на собрании передовиков производства, вёз Ивана домой. За окном мелькали весенние виды: вовсю распустившаяся сирень и яблоневые сады усыпанные белоснежными цветами, уютные скамеечки на остановках, окружённые монументальными бетонными урнами — настоящими произведениями советского урбанистического искусства высотой с хорошего такого первоклассника.
И тут, словно по мановению волшебной палочки, на второй остановке в трамвай вошла она — девушка настолько симпатичная, что даже у двухметрового Вани перехватило дыхание, а его могучее могучие бицепсы попытались сделать зарядку. Судьба, не иначе! Настроение, которое ещё минуту назад было ниже плинтуса, взмыло до небес быстрее, чем ракета на Байконуре.
Знакомство завязалось само собой — ну как тут устоишь, когда напротив сидит такое чудо? Дарья оказалась не только симпатичной, но и весьма оригинальной особой — с собой у неё было целых пять бутылок пива. «Вот это да! — подумал Ваня. — Такого везения у меня ещё не было!» И они поехали кататься по городскому кольцу, наслаждаясь весенним вечером. А за окном всё так же качались цветущие яблони, а бетонные урны на остановках словно подмигивали им своими чугунными глазами, будто знали какой-то свой, особый секрет.
Кто бы мог подумать, что этот обычный весенний вечер станет началом такой истории, что даже сотрудники милиции покраснели, когда составляли протокол, а комсомольское собрание хохотало так, что чуть не развалилось здание райкома.
И вот они катаюся по кольцу, беседуют о высоком, попивают пивко, а вокруг – весна, любовь, романтика. Трамвай, скрипя всеми своими сочленениями, словно старый дед на партсобрании, везёт их навстречу приключениям.
На третьей остановке в вагон вваливается некий гражданин, явно недружелюбно настроенный. Видимо, весна и любовь действуют не на всех одинаково. Этот субъект, не долго думая, решает приударить за Дашей. Иван, будучи человеком воспитанным, сначала сделал ему замечание. Товарищ, естественно, не понял. Тогда наш герой, как настоящий джентльмен, открыл дверь трамвая и помог ему выйти.
И снова словно в сказочном сне, мимо скользили бушующие кусты сирени, одетые в лиловое великолепие, яблони в белоснежном цвету, словно невесты на выданье, и тихие пристанища скамеек на каждой станции, окруженные молчаливыми стражами - бетонными вазами-гигантами, достигающими метровой отметки, словно "каменные цветы", распустившиеся в урбанистическом пейзаже. "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" - шептали они, приглашая отдохнуть в тени их монументальной прохлады.
Жизнь казалась прекрасной, пока на следующем круге в трамвай не влезли два особо предприимчивых гражданина. Одному из них Иван по доброте душевной помогал выходить на предыдущем круге, но на этот раз товарищ захватил с собой друга. Тут уж Иван не выдержал – открыл вторую бутылку пива, которую, кстати, плохие граджане потом разлили, в то время пока Иван проводил с ними профилактическую беседу. Методами, доступными каждому комсомольцу. "Шмякнув" этих двух граждан друг о друга, Ванюша, дождавшись ближайшей остановки, аккуратно сложил их на лавочке.
Дальнейшие события развивались как в кино, только без спецэффектов и с большим количеством пива (которое, увы, снова было пролито в процессе воспитательных мероприятий). Ваня, движимый благородной целью защиты прекрасной дамы, проявил такую изобретательность в методах борьбы с хулиганами, что даже сотрудники милиции, составляя протокол, постеснялись некоторых подробностей описать.
К следующему кругу к хулиганам присоеденилось ещё два товарища, и теперь их стало уже четверо. Иван, как человек ответственный, не мог допустить, чтобы они нарушали общественный порядок. Поэтому, недолго думая, применил к ним методы воспитательной работы, которым его научили, и немного фантазии как говрил его наставник из ДНД: "Запомни Иван, в борьбе с несунами, хулиганами и прочей нечистью всегда надо проявлять фантазию!".
Бетонные урны на остановках оказались отличным средством профилактики правонарушений. Однако их было всего две, вот здесь Ванюша и проявил фантазию.
К моменту прибытия сотрудников полиции, ожидающие на остановке очередной трамвай граждане, любовались новейшей инсталляцией: два несознательных гражданина торчали из урн кверху тем местом на которое обычно садятся. А ввиду того что для двух других нехватило урн они были привязаны своими штанами к первым.
Правда, потом пришлось Ване немного задержаться, пока сотрудники милиции их от туда доставали. Но это уже детали!
А что Ваня? Он просто выполнял свой гражданский долг. И даже не подозревал, что его действия будут расценены как «циничное надругательство». Хотя, если честно, надругательство было, но исключительно над понятиями о хулиганстве и правопорядке.
Даша сказала, что он настоящий рыцарь и чмокнула в щёчку. Правда, добавила, что в следующий раз лучше бы просто вызывая милицию. Но где же тогда было бы место романтике? - подумал Иван.
...
Комсомольское собрание проходило в атмосфере, напоминающей цирк во время выступления клоуна. Секретарь, красный как пионерский галстук, пытался сохранить серьёзное выражение лица, но получалось у него примерно так же, как у меня — сделать сальто с места.
Гражданин Петров, — начал он, пытаясь придать голосу строгость, — ваши действия… э-э-э… несколько нестандартны.
Дык а что такого? — искренне удивился Иван. — Я же за справедливость боролся!
Товарищи, — продолжал секретарь, — в письме из милиции говорится о… э-э-э… надругательстве.
Да какое там надругательство! — возмутился герой. — Я просто порядок наводил. И урны проверил — на крепость.
Зал взорвался хохотом. Даже почётный гость собрания — ветеран труда тётя Клава, обычно строгая как партсобрание, хихикала в кулак.
После этого выступления собрание приняло поистине историческое решение: объявить Ивану Петрову благодарность за активную борьбу с хулиганством и выговор за методы борьбы. Компромисс, достойный занесения в Книгу рекордов Гиннесса!
А через два месяца они с Дарьей сыграли свадьбу.