Жара стояла невыносимая, даже для конца июня. Пыль, поднятая гусеницами и колесами сотен машин 28-й танковой дивизии, висела в воздухе плотной завесой, смешиваясь с гарью первых боев.
Майор Никифор Игнатьевич Герко, командир 56-го танкового полка, стоял на броне своего БТ-7, вглядываясь вдаль, туда, где за лесом у Пошиле (Литва) закрепилась немецкая 1-я танковая дивизия.
Его лицо, обветренное и жесткое, с глубокими складками у глаз, было сосредоточено. Внутри танка, в тесном железном мире, кипела работа экипажа: старший сержант Иван Петров, механик-водитель, проверял приборы; младший сержант Алексей Семенов, заряжающий, укладывал последние снаряды 45-мм пушки 20К в стеллажи; сам Герко, как командир танка, совмещал обязанности наводчика – в БТ-7.
25 июня 1941 года. Под Шяуляем
– Товарищ майор, батальоны доложили о готовности. Но горючего мало... едва хватит на один бросок, – доложил, подойдя, начальник штаба полка капитан Сергей Алексеевич Дурнев. Его лицо было серым от усталости.
Герко хмуро кивнул. Задержка с выдвижением из-за нехватки горючего стоила им инициативы.
– Знаю, Сергей. Знаю. Но у нас приказ – атаковать. Передай батальонам: цель – прорвать оборону, смять немецкие передовые части. Будем бить быстро и жестко. По машинам! – сурово скомандовал майор.
Рев моторов слился в оглушительный гул. Колонна БТ-7 – быстрых, но уязвимых танков с противопульным бронированием – тронулась.
Герко втиснулся в башню, захлопнул люк. Внутри запахло маслом, бензином и потом.
– Петров, вперед! Полный газ! Семенов, бронебойный! Цель – танк слева, у опушки! – привычно отдал приказ комполка.
Бой вспыхнул мгновенно. Немецкие пушки и танки открыли ураганный огонь. Земля вставала дыбом.
БТ-7 Герко, лидируя атаку, рванул вперед. Семенов ловко заряжал, Герко ловил цель в прицел ТОС, нажимал на гашетку.
Один немецкий танк Pz.III окутался черным дымом. Еще один снаряд угодил в противотанковое орудие. Но тут страшный удар потряс их машину. Лязг металла, вспышка пламени внутри!
– Пробоина! Горим! – закричал Петров, пытаясь удержать танк, который резко занесло.
Майор Герко почувствовал жар.
– Всем покинуть машину! Быстро! – воскликнул он и распахнул башенный люк.
Никифор Игнатьевич спрыгнул на землю. Рядом вывалился, кашляя, Семенов. Петров выбрался через свой люк. Над ними свистели пули, рвались снаряды. Танк пылал факелом.
– Товарищ майор! Ранены? – крикнул Семенов, увидев кровь на рукаве Герко.
– Царапина! Не до нее! – отмахнулся комполка, пригибаясь под огнем.
Он огляделся. Атака захлебывалась. Танки горели. Видно было, как метались фигуры экипажей.
Вдали он заметил замполита роты, старшего политрука Семена Николаевича Белопотапова, пытавшегося организовать пехотинцев под огнем.
– Белопотапов! Прикрой нас! – крикнул Герко. Политрук махнул рукой, бросил гранату в сторону немецкой цепи.
Под прикрытием огня своих и нескольких уцелевших танков, Герко с экипажем поползли назад, к исходным позициям. Пули цокали по камням рядом.
Добравшись до укрытия, Герко увидел резервный БТ-7. Экипаж танка растерянно смотрел на горящий передний край.
– Эй, ты! Механик! – Герко тряхнул за плечо молодого водителя. – Твой танк теперь мой! Петров, Семенов, за мной!
Без лишних слов они заняли места в новой машине. Герко снова был в башне, стиснув зубы от боли в руке.
– Вперед! Семенов, заряжай осколочные! Бей по пехоте! Петров, виляй, не дай фашистам прицелиться! – уверенно командовал Никифор Игнатьевич.
Вторая атака была яростной. Майор Герко вел огонь с ходу, на пределе возможностей БТ-7.
Его снаряды находили цели: вспыхнул немецкий бронетранспортер, разлетелось на куски орудие.
Полк, увидев командирский танк снова в строю, рванулся за ним. К вечеру счет уничтоженной техники и живой силы противника шел на десятки: 14 танков, 20 орудий, почти батальон пехоты. Но цена была страшной – полк потерял почти полсотни машин за день.
На КП Герко молча слушал доклад Дурнева о потерях, пока санитарка перевязывала ему руку.
Доклад прервал адъютант батальона, лейтенант Зяма Семёнович Песин: "Товарищ майор, немцы обходят справа! Надо отходить!"
Начальник штаба Дурнев кивнул: "Предлагаю организовать отход к реке. Муша". Герко мрачно согласился.
26 июня 1941 года. У реки Западная Двина (Муша)
Отступление было тяжелым. Немцы висели на хвосте. У реки Муша (Латвия) Герко получил задачу: задержать противника, пока основные силы 8-й армии переправляются через Западную Двину дальше.
Оставшиеся танки – жалкие крохи былой мощи – были расставлены в засаду у единственной уцелевшей переправы. Пехота окопалась рядом.
– Петров, заглуши мотор. Соблюдай маскировку! – приказал Герко, его БТ-7 стоял за развалинами сарая. – Семенов, заряжай бронебойный. Целиться будем по головным машинам.
Он видел в перископ, как на том берегу копошились немцы, наводили понтоны. Рядом, в окопе, притаились бойцы во главе с лейтенантом Песиным.
– Зяма, – крикнул Герко, не отрываясь от перископа, – как только головной танк выйдет на мост – дашь сигнал ракетой! Стрелять всем разом!
Немцы начали переправу. Первый Pz.III осторожно выехал на понтон.
– Песин! Давай! – скомандовал Герко.
В небо взвилась красная ракета. Грохот выстрелов потряс воздух! Снаряд Герко угодил точно в башню головного танка. Тот замер, окутавшись дымом.
Следующий снаряд разнес понтон. Пехота Песина открыла шквальный огонь из пулеметов и винтовок по десанту. Передовая группа немцев была уничтожена почти мгновенно, утонула в реке.
Но силы были слишком неравны. Немцы подтянули артиллерию и минометы. Позиции полка засыпало стальным градом. Танки один за другим выходили из строя.
– Товарищ майор! Дайте приказ на отход! Пора! – кричал Песин, перебегая между воронками к танку Герко.
– Отводи людей! – приказал Никифор Игнатьевич. – Всех, кто может двигаться! На переправу!
Он видел, как Белопотапов поднял бойцов в контратаку, чтобы сбросить прорвавшихся немцев. Но пулеметная очередь сразила его.
Герко оставался в танке. Его БТ-7 был последним уцелевшим на этом рубеже. Он прикрывал огнем отход последних групп бойцов, пока не закончились боеприпасы.
Когда на позиции ворвались немецкие пехотинцы, он дал последний выстрел картечью и скомандовал: "Петров, заводи! Семенов, гранатами прикроем! Отходим!"
Танк рванул назад, к спасительному лесу. Герко, высунувшись по пояс из люка, отстреливался из ТТ, пока не кончились патроны. Он ушел последним.
30-31 июня 1941 года. Плацдарм у Плявиняса
К Плявинясу (Латвия) полк Герко подошел без танков. Горстка уцелевших – экипажи без машин, пехотинцы, штабисты – заняла оборону на берегу Западной Двины.
Им приказали держаться любой ценой, пока отходят остатки дивизии. Майор Герко, с перевязанной рукой и новой ссадиной на щеке, след от осколка мины, ходил по окопам. Он был теперь пехотным командиром.
– Вот так, ребята, – говорил Никифор Игнатьевич бойцам, среди которых был и лейтенант Песин, – танки кончились. Теперь мы – пехота. Копай глубже! Готовь гранаты! Немец полезет через реку – встретим по-горячему!
Немцы начали атаку на рассвете 30 июня. Они двигались под завесой дыма и артиллерийским обстрелом. Использовались лодки и плоты. Майор Герко стоял в цепи, с ППД в руках.
– Не стрелять! Подпустить ближе! – его команда передавалась по окопам.
Когда первые лодки были в двадцати метрах от берега, он крикнул: "Огонь!"
Шквал свинца обрушился на переправляющихся. Пулеметы косили, гранаты рвались в лодках. Атака противника захлебнулась.
Затем была вторая атака. Третья. Немцы неистовствовали, бросая в бой свежие силы. Сражение шло весь день и всю ночь.
Герко был везде: то подбрасывал ящики с патронами, то сам ложился за пулемет, то вытаскивал раненых.
– Товарищ майор! На левом фланге прорыв! – докладывал запыхавшийся Песин. – Наши там не удержались!
Майор стиснул зубы. Его горстка бойцов выполнила невозможное – удержала свой участок, нанеся немцам тяжелые потери. Но фланги теперь были открыты.
– Песин! Собирай всех, кто может идти! Отходим к Риге! Построение – колонна по одному! Я прикрою!
Он остался с несколькими добровольцами, отстреливаясь до последнего патрона, пока его люди не скрылись в лесу. Только тогда он сам побежал вдогонку, пригибаясь под свистом пуль.
Эпилог
5 июля 1941 года, где-то под Псковом, майор Герко, грязный, изможденный, но не сломленный, строчил донесение.
Его 56-й танковый полк, как и вся 28-я танковая дивизия, перестал существовать. Из 314 танков уцелели единицы.
Погибли Дурнев, Белопотапов и сотни других. Песин был ранен и взят в плен в июне. Он смог бежать только в 1944 году. Но они сделали свое дело – задержали стальной каток вермахта ценой невероятных усилий и жертв.
В штаб пришла телеграмма: майор Герко Никифор Игнатьевич награждается орденом Красного Знамени – за личную храбрость, хладнокровие и умелое командование в первых, самых страшных боях войны.
Он смотрел на наградной лист, а перед глазами стояли горящие БТ-7, лица погибших товарищей и свинцовые воды Западной Двины. Война только начиналась, но он уже знал цену Победы. И был готов платить ее дальше.
Сам орден майору Герко Никифору Игнатьевичу вручили только в августе 1941 года...