Эта легенда бережно хранится в окрестных селениях и передаётся в назидание самым смелым, кому вдруг взбредёт в голову бросить вызов Мрачному Лесу. Давным-давно жил один молодой барон по имени Рейнальд, горячий сердцем и гордый нравом. Он унаследовал земли, прилегающие к южной опушке Мрачного Тёмного Леса. Дороги через его владения вели в соседние княжества, но из-за леса путь был долог: приходилось делать большой крюк, обходя чёрную чащу стороной. И вот, возомнил Рейнальд дерзкий план – проложить сквозь лес прямую дорогу. Он думал: сколько торговых караванов пойдут кратчайшим путём через его земли, сколько золота потечёт в его казну! Старейшины деревень пытались отговорить его. Они вспоминали старые рассказы о том, как лес не любит, когда тревожат его покой, и сколько отрядов уже пропадало без вести, стоило им зайти слишком далеко. Но барон лишь смеялся: он мол, человек нового времени, не боящийся сказок. Он собрал десяток своих лучших воинов, нанял проводника-охотника, который хвастал, что проходил вглубь чащи на несколько дней пути, и велел прихватить топоры да пилы – расчищать дорогу.
С утра отряд двинулся в путь. Воины переговаривались громко, подбадривая друг друга шутками, будто шли не в гиблые дебри, а на ярмарку. Рейнальд ехал на белом коне во главе, броня его сверкала, а на плечах развевался плащ с гербом – золотым соколом. Он был уверен в себе и своих людях: у каждого меч на боку, луки за спиной, к тому же все закалены в битвах. Спутники вступили под сень Мрачного Леса смело, с песней – будто хотели уверить сами себя, что никакой лес им нипочём.
Первый день прошёл без особых происшествий. Лес, казалось, встречал отряд настороженно, но спокойно. Было слышно пение диковинных птиц, да иногда проскакивали в чаще испуганные зверушки. Люди срубили несколько мелких деревьев на пути, расчищая тропу, но ничего дурного не случилось. Это ободрило барона: вечером у костра он говорил, что страхи перед Мрачным Лесом – не более чем бабьи сказки, что вот, дескать, завтра они продвинутся ещё дальше и через неделю другой прорубят просеку насквозь.
Однако с рассветом начались первые странности. Проводник, опытный охотник по имени Тавер, выглядел озадаченным. Он признался барону, что местность вокруг будто изменилась за ночь. Ориентиры, по которым он привык ходить (старый вывороченный пень, изгиб ручья), словно исчезли или переместились. Рейнальд отмахнулся, показалось из-за полумрака. Они продолжили путь наугад, полагаясь на компас, но стрелка компаса вертелась странно, то застывая, то бешено вращаясь, как будто под ними ходила намагниченная руда. Воины стали чаще переглядываться, а шуточки смолкли.
К полудню на них внезапно опустился густой туман. Он выползал, казалось, прямо из-под земли клубами, застилая всё вокруг молочным маревом. Стало трудно различать друг друга. Рейнальд приказывал всем держаться ближе. Люди сбились почти в кучу, ведя лошадей под уздцы. Они шагали медленно, вслепую, не видя дальше, чем на пару шагов. Вдруг впереди послышался громкий треск, крик – и всё стихло. Когда туман немного рассеялся, не досчитались одного из рубак: тот шёл первым с топором, раздвигая кусты, и словно провалился сквозь землю. На обочине тропы, куда он ступил, чернела дыра – древний заброшенный колодец или вымоина? Никто не услышал ни стука, ни ответа. Попытались крикнуть – в ответ тишина. Мрачно переглянувшись, спутники двинулись дальше, поняв, что лес начал забирать своё.
К вечеру вышли к небольшой поляне, где решили разбить лагерь. Люди были на взводе, каждый шум заставлял их хвататься за оружие. Рейнальд тоже начал сердиться – не столько на лес, сколько на своих людей, будто в их страхах была причина неполадок. Он заставил всех держать дозор по очереди, а сам лег, укутавшись плащом. Ночь прошла беспокойно: в чащобе вокруг слышался шорох, треск сучьев, чье-то хихиканье или плач – воины не могли разобрать, то ли зверьё кричит, то ли голос потусторонний. Едва забрезжил рассвет, барон поднял всех на ноги. Но оказалось, что не всех: ещё двое солдат пропали ночью, бесследно, тихо – лишь разорванные стропы от их спальных мешков показывали, что их утащили силой. Остальные пришли в ужас. Одни винили леших и лесных демонов, другие шептались о проклятии. Рейнальд яростно выхватил меч:
– Трусы! – кричал он. – Это волки уволокли их или разбойники! Мы найдём их и проучим!
Никто не ответил, но в глазах людей поселилось сомнение.
Они шли дальше, углубляясь всё больше, хотя проводник всё чаще повторял, что не узнаёт этих мест. В полдень лес сделался необычно тихим – даже птицы умолкли. Воины шли настороженно, держа оружие наготове. Среди дня вдруг посреди тропы блеснул свет – как будто кто-то повесил между деревьями зеркало, отражающее солнце. Люди зажмурились на миг, а когда открыли глаза – впереди стояла прекрасная женщина. Она была одета в лёгкие зелёные одежды, волосы её цвета спелой пшеницы спадали волной по плечам, а глаза сияли золотом. Она улыбалась, маня рукой. Рейнальд остолбенел: он знал, что должно быть это морок или лесная дева, но ничего не мог поделать – красота незнакомки заворожила его. Женщина смеялась, отступая между деревьев, как бы приглашая следовать за ней. Барон, словно под чарами, двинулся ей вослед, не слыша окликов своих людей. Очнувшись, воины кинулись за господином. Они бежали, путаясь в зарослях, зовя его по имени, но видение и Рейнальд исчезли. Сколько они ни искали, только эхо отвечало им.
Оставшиеся пять человек, потеряв лидера, и вовсе пали духом. Проводник Тавер, с лицом пепельно-серым от страха, предложил поворачивать назад, пока не поздно. Другие поддержали – никто не хотел идти дальше. Однако найти дорогу обратно оказалось не легче. Компас по-прежнему безумствовал, солнца не было видно из-за плотных крон, а метки, которые они оставляли на деревьях, исчезали или заводили в тупик. Лес словно издевался над ними. День переходил в вечер, когда измученные люди вдруг услышали впереди шум бегущей воды. Обрадовавшись, они пошли на звук и вышли к реке. Это была широкая медленная река, пересекающая путь. Никто из них не помнил такой реки по карте – будто она возникла наново. Хотели было переправиться вплавь, да только вошёл первый солдат по пояс – в воде что-то зашевелилось. Он закричал и упал, словно его кто-то потянул вниз. Остальные бросились вытаскивать беднягу, но из-под воды на мгновение показалась чудовищная чёрная фигура, покрытая тиной и чешуёй, с горящими глазами. Она утянула человека в глубину, и лишь пузыри взбулькнули на поверхности.
Оставшиеся четверо в панике побежали вдоль берега, подальше от страшного места. Бежали долго, спотыкаясь, пока упадок сил не заставил их остановиться под огромной ивой. Ночь опять настигла их. Люди сидели спина к спине, дрожа не столько от холода, сколько от ужаса. В темноте им снова слышались шорохи и чьи-то шаги вокруг. Внезапно раздался протяжный вой – не волчий, а какой-то нечеловеческий, от которого кровь стыла. Один из воинов вскочил и, выкатив глаза, бросился бежать в чащу напропалую. Его напарник кинулся за ним, пытаясь остановить, но оба вскоре исчезли между деревьями. Теперь остались только Тавер и ещё один стражник, которого звали Осрик. Они просидели до рассвета, не смыкая глаз, шепча молитвы всем богам, какие приходили на ум.
Утром двое уцелевших решили: нужно любой ценой найти выход. Они шли наугад, держась рядом. Лес вокруг был незнакомый – казалось, чаща, чаща и конца ей нет. Когда солнце поднялось выше, сквозь кроны пробилось несколько солнечных лучей, и тут Осрик вскрикнул от радости: он заметил высоко в ветвях вырезанный на стволе знак – герб барона, сокол. Это была метка, которую они оставили ещё в первый день пути. Люди поняли, что каким-то чудом вышли к своему же старому следу, только с другой стороны. В сердце забрезжила надежда. Тавер взвалил на спину Осрика, который повредил ногу ночью, и зашагал быстрее. Метка за меткой они находили обратный путь, словно лес передумал их задерживать.
Наконец к вечеру впереди замерцал дневной свет – опушка! Двое оборванных, обессиленных путников вышли из леса. Осрик был ранен и слёг, а Тавер с седыми как снег волосами рассказывал, что случилось, сквозь рыдания. Барона и его людей больше никто не видел. Говорят, лес забрал их навсегда – за гордыню и дерзость. Некоторые утверждали, будто потом не раз видели на опушке туманными рассветами бледную тень в плаще с соколиным гербом – стоит, молча смотрит на выход из леса и растворяется с первым лучом солнца. Быть может, душа Рейнальда так и не нашла покоя, став одним из призраков чащи.
С той поры никто больше не пытался прорубить дорогу через Мрачный Лес. Легенда о пропавшем отряде барона Рейнальда разошлась далеко. Её рассказывают, чтобы напомнить: гордыня и пренебрежение к древней силе леса до добра не доведут. Лес может даровать свою тропу тому, кто идёт с чистым сердцем, но никогда не покорится тому, кто идёт с топором и жаждой наживы.