Сердце билось так, словно я бежала марафон, хотя стояла неподвижно посреди кухни, сжимая в руках телефон. Алексей метался по квартире, переворачивая диваны и заглядывая в самые неожиданные места.
— Ну где же он, где?! — Голос мужа звучал отчаянно. — Там все файлы по проекту, который я сдаю завтра! Три месяца работы!
Я набрала его номер уже в одиннадцатый раз. Длинные гудки, и снова автоответчик. Алексей остановился, обхватив голову руками.
— Все, конец. Карьере конец. Проекту конец.
— Не паникуй, — сказала я, хотя сама чувствовала, как холод подкрадывается к сердцу. — Давай еще раз попробуем.
Двенадцатая попытка. Первый гудок, второй...
— Алло?
Я замерла. Голос был тонким, детским.
— Алло, — повторила я осторожно. — Это вы нашли телефон?
— Да! — радостно откликнулась девочка. — Я его на лавочке нашла, когда с Бусей гуляла. Это ваш?
— Моего мужа, — сказала я, чувствуя, как напряжение начинает отступать. — А как тебя зовут?
— Милана. А вас?
— Елена. Милана, где ты сейчас?
— В парке на Советской, рядом с фонтаном. Мама говорит, что нужно вернуть телефон хозяину.
— Конечно нужно, — улыбнулась я. — Мы сейчас приедем, хорошо?
— Хорошо! Я буду ждать.
Алексей смотрел на меня с надеждой, которая медленно возвращалась в его глаза.
— Нашелся?
— Девочка десяти лет нашла в парке, — сказала я, хватая ключи. — Поехали.
Парк встретил нас шумом листвы и криками играющих детей. Возле фонтана я увидела девочку в аккуратном розовом платье, которая что-то говорила небольшой рыжей собачке. Рядом с ней стояла женщина лет тридцати пяти, тоже одетая аккуратно, но...
Но кроссовки на них были настолько изношены, что подошва у маминых практически отклеивалась. Сумка в руках женщины была покрыта сеткой мелких трещин, а джинсы девочки, хоть и чистые, были заметно малы.
— Вы Елена? — спросила женщина, поднимаясь с лавки.
— Да, это я. Спасибо вам огромное!
Милана протянула мне телефон, и ее глаза светились гордостью.
— Мама говорит, что нужно всегда возвращать чужие вещи. Я сразу поняла, что это дорогой телефон, и что хозяин переживает.
— Умница, — сказал Алексей, принимая телефон. — Спасибо тебе, Милана.
Я залезла в сумку, достала конверт с деньгами, который приготовила на всякий случай.
— Пожалуйста, возьмите, — сказала я, протягивая конверт маме девочки. — Это небольшая благодарность.
Женщина покачала головой.
— Нет, что вы. Мы не можем взять деньги за то, что просто поступили правильно.
— Но вы так помогли нам, — настаивала я. — Там очень важные файлы были.
— Все равно нет, — твердо сказала она. — Милана, пойдем, нам домой пора.
— Мам, а можно я еще немного с Бусей поиграю? — попросила девочка.
— Пять минут, — согласилась мама, и они отошли к клумбе.
Я посмотрела на конверт в руках, потом на Алексея.
— Они отказываются брать деньги.
— Видимо, принципиальные люди, — сказал он. — Что поделать.
Но что-то внутри меня противилось этому. Я видела, как девочка осторожно наступала на носочки, чтобы не касаться земли пяткой через дырку в подошве. Видела, как мама поправляла ручку сумки, которая вот-вот оторвется.
Импульс пришел внезапно. Я положила конверт на лавку, где сидела женщина, и быстро пошла к машине.
— Лена, что ты делаешь? — удивился Алексей.
— Они помогли нам. Я хочу помочь им, — сказала я, ускоряя шаг.
— Лена!
Но я уже почти бежала. За спиной услышала голос женщины:
— Постойте! Ваши деньги!
Я обернулась на ходу. Женщина стояла с конвертом в руках, а Милана смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами.
— Это вам! — крикнула я. — Спасибо за доброту!
И нырнула в машину. Алексей завел мотор, покачивая головой.
— Ты сбежала от благодарности. Это что-то новенькое.
— Они бы не взяли, — сказала я, оглядываясь назад. — А они заслужили.
Вечером мы поехали в торговый центр за продуктами. Проходя мимо обувного магазина, я машинально глянула в витрину и замерла.
— Алексей, смотри!
У кассы стояли знакомые фигурки. Милана держала в руках коробку с кроссовками и практически светилась от счастья. Ее мама примеряла что-то синее и тоже улыбалась — впервые за весь день я видела ее улыбку.
— Мам, а можно я в них прямо сейчас пойду? — спрашивала девочка.
— Конечно, солнышко. Только давай сначала расплатимся.
Я чувствовала, как глаза наполняются слезами. Алексей обнял меня за плечи.
— Хорошо, что ты убежала, — тихо сказал он.
— Да, — кивнула я. — Хорошо.
Мы стояли и смотрели, как Милана надевает новые кроссовки прямо в магазине, как она делает несколько шагов, проверяя, удобно ли. Как мама платит за покупки, аккуратно пересчитывая купюры.
— Мам, теперь я не буду мокнуть, когда лужи! — радостно сказала девочка.
— Теперь не будешь, — согласилась мама, гладя дочь по голове.
Они направились к выходу, и я заметила, что у мамы тоже была коробка. Новые кроссовки для себя. Она шла осторожно, словно боясь поверить в происходящее.
— Знаешь, — сказала я Алексею, когда они скрылись за поворотом, — иногда двадцать тысяч — это не так уж много. А иногда это целый мир.
— Для них это был мир, — согласился он. — А для нас — просто благодарность.
Мы пошли дальше по торговому центру, но я все думала о том, как важно иногда не принимать "нет" в ответ. Как важно уметь дарить, даже если тебе не позволяют. Как важно помнить, что доброта должна быть вознаграждена.
Милана вернула нам не просто телефон. Она вернула надежду на то, что в мире еще есть честные люди, что дети еще воспитываются правильно, что не все потеряно.
А я, сбежав с деньгами, вернула им возможность купить то, что нужно. Возможность не отказывать себе в самом необходимом. Возможность быть немного счастливее.
Возможно, это была странная благодарность — убежать, оставив деньги на лавке. Но это была самая искренняя благодарность, на которую я была способна. И судя по тому, как светилась Милана в новых кроссовках, она была принята правильно.
