«Она меня использовала в качестве трамплина, — возмущался Леонид Ярошевский, — и при первой возможности бросила! А ведь это я сотворил из нее звезду, я, а вовсе не Шульгин, как многие ошибочно полагают».
Первый муж знаменитой певицы Валерии, талантливый саксофонист и аранжировщик Леонид Ярошевский, десятилетиями молчаливо наблюдал за искажением, как он считает, исторической правды о его роли в судьбе артистки.
Накопив горечь от публичного забвения, он взялся за перо и за полгода создал скандальную книгу-разоблачение под провокационным названием
«Валерия: "Паровоз" из Аткарска».
В этом произведении он оспаривает сложившийся медийный образ: Валерия любит сравнивать себя с неутомимым «паровозом», уверенно ведущим за собой все проекты, тогда как Ярошевскому, по его словам, навязывалась унизительная роль пассивного «спального вагона». Он категорически отвергает такую трактовку, настаивая, что именно его проницательный взгляд, профессиональная школа и неустанная поддержка превратили скромную провинциальную девушку Аллу Перфилову в будущую эстрадную диву.
«17-летняя девочка, попавшая прямо из школы и из-под крыла мамы в такие непростые условия»
Их судьбоносная встреча произошла в 1985 году на волне культурной жизни Саратова. 25-летний Леонид, уже зарекомендовавший себя как виртуозный музыкант и руководитель джаз-ансамбля местного масштаба, тремя годами ранее собрал перспективный коллектив.
Команда, состоявшая из одаренных инструменталистов, готовилась к престижному трудоустройству в Саратовскую филармонию, но критически не хватало харизматичной вокалистки с сильным голосом и сценическим обаянием.
Впервые я услышал Аллу Перфилову (настоящее имя Валерии — прим. ред.) на областном конкурсе вокально-инструментальных ансамблей, — вспоминал Леонид с теплотой в голосе. — Ее исполнение меня потрясло чистотой тембра и артистизмом!
Не теряя времени, он отправился в глубинку — городок Аткарск, затерянный в 90 километрах от областного центра. Путь выдался непростым: ранняя весна, раскисшие дороги, снежная каша по колено. Имея лишь скудные сведения о том, что отец девушки — директор музыкальной школы, Ярошевский методом опроса местных жителей нашел Дом культуры, где репетировал ансамбль с участием юной Аллы.
Предложение работать в филармонии вызвало у Перфиловой восторг, но главным препятствием стала ее мать, Галина Николаевна. После болезненного развода родителей Алла жила с матерью, которая выстроила четкие планы на будущее дочери.
Мама категорически заявила, что Аллочка — круглая отличница, претендентка на золотую медаль, и готовится к поступлению на исторический факультет Саратовского университета, — делился Леонид.
По его мнению, без его вмешательства Алла Юрьевна могла бы навсегда остаться учительницей истории в провинциальной школе, лишив мир своего таланта.
Тогда Ярошевский, проявив дипломатическую хитрость, использовал веский аргумент: «Видите ли… Филармония предоставляет нам целевые направления для поступления на престижное эстрадное отделение Института имени Гнесиных в Москве. Если Алла согласится, я лично займусь подготовкой ее вступительной программы».
Этот довод переломил сопротивление — мать благословила дочь на музыкальную карьеру. Алла стала солисткой ансамбля Ярошевского в филармонии и успешно поступила в Гнесинку на заочное отделение. Позже, в своей автобиографии «И жизнь, и слезы, и любовь», Валерия упоминала невероятный конкурс — 100 человек на место.
Реальность была скромнее: конкурс составлял примерно 4–5 человек на место, а не мифические сто, — с легкой иронией комментировал Ярошевский. — Хотя, безусловно, цифра "100" звучит куда эффектнее для создания образа феноменального успеха.
Обязательные филармонические гастроли по области быстро стали суровым испытанием для неокрепшей психики юной певицы.
Полтора месяца зимних скитаний по глухим райцентрам, ночевки в ледяных гостиницах без элементарных удобств, с "удобствами" во дворе, переезды в разбитых автобусах без отопления — это был настоящий экзамен на прочность, — с горечью описывал Леонид.
Ежедневно давали по два-три концерта в неотапливаемых сельских клубах, где дыхание превращалось в пар.
Музыкантам-мужчинам, конечно, было чуть легче — они были старше и закаленнее. Но Алла — 17-летняя девочка, вчерашняя школьница, вырванная из-под теплого маминого крыла и брошенная в этот ад выживания…
Несмотря на тяготы, Алла демонстрировала удивительную стойкость. Быт музыкантов был спартанским: еду готовили на примусе или электроплитке, воду для умывания грели кипятильником в ведре.
В сельских магазинах пустые полы: лишь яблочное повидло в банках, бутылки подсолнечного масла, мешки лука да черный хлеб, — живописал Ярошевский. — Болезнь была непозволительной роскошью: если заболевал хотя бы один участник — концерт отменяли, а значит, не было и гонорара.
После второго изматывающего гастрольного цикла ансамбль распался. К счастью, благодаря деловой хватке Ярошевского, он, Алла и барабанщик Сергей Парфенов влились в новый московский джаз-ансамбль «Полюс». Основной состав базировался в столице, и Леонид, через знакомую поэтессу, снял квартиру, где поселились все трое саратовцев. Позже был возврат в Саратов и работа в экспериментальном эстрадно-сатирическом театре «Микро», но тяга к столице победила.
«Это была солянка из артистов, которую в Москве собрали какие-то армяне»
Работа бок о бок 24 часа в сутки сблизила Леонида и Аллу. Ярошевский, изначально видевший в ней талантливую коллегу, постепенно осознал глубокую личную привязанность к хрупкой блондинке с сильным характером.
Я купил букет алых роз, облачился в лучший костюм и отправился делать предложение, — вспоминал он с ностальгической улыбкой.
Важным обстоятельством стал визит в Саратов матери Аллы, Галины Николаевны.
Делать предложение без ее благословения было немыслимо! К моему удивлению, всё прошло гладко: ни мать не выдвинула возражений, ни Алла не заколебалась.
Их «медовый месяц» совпал с гастролями театра по южным городам у Черного моря. Несмотря на рабочий график, для молодоженов это стало глотком свободы и счастья: ласковое море, щедрое солнце, изобилие фруктов после скудного саратовского пайка — настоящий рай.
Вскоре супруги покинули театр и вернулись к истокам — устроились в ансамбль к старым друзьям Леонида. Они стали «звездами» ресторана «Центральный» — флагмана саратовской гастрономии, где благодаря стабильным заработкам смогли скопить стартовый капитал для решительного переезда в Москву.
Но страна стояла на пороге катаклизмов. Началась эпоха «лабухов» и «фанеры» — фонограммы вытесняли живую музыку. Взлетели «Комбинация» и клоны «Ласкового мая», а музыканты-инструменталисты теряли работу. Параллельно рушилась экономика.
Магазины стремительно пустели, — с горечью констатировал Леонид. — Ассортимент съежился до пельменей и капусты, а вскоре исчезли и пельмени, осталась лишь вездесущая капуста.
В этих условиях проявился кулинарный талант Аллы: Она научилась готовить из капусты удивительно вкусные, сочные котлеты. Самое забавное — при использовании краснокочанной капусты котлеты во время жарки приобретали фантастический изумрудный оттенок, смотрящийся весьма экзотично.
Конечно, питались не только капустой; в Москве еще можно было «достать» продукты, но именно эти ярко-зеленые котлеты стали символом той лихой поры для Ярошевского.
Поиск работы в столице превратился в борьбу за выживание. Супруги брались за любые предложения.
Однажды Алла согласилась участвовать в весьма сомнительном эротическом шоу "Стоп-СПИД", — с неодобрением вспоминал Леонид. — По сути, это была пестрая солянка из полупрофессиональных артистов, собранная какими-то предприимчивыми армянскими продюсерами.
Эротика, по его словам, была условной: девушки пели в мини-юбках, а одна акробатка крутила обручи топлес — шокирующая для конца 80-х деталь.
— Аллу это не смущало — нужно было платить за квартиру, работа есть работа.
Сам Леонид, благодаря связям, нашел для них обоих стабильное место в закрытом баре на Таганке (неофициально носившем имя Высоцкого).
Каждый вечер, без единого выходного, с семи до одиннадцати, мы развлекали исключительно иностранцев — советских граждан туда не пускали, за редчайшим исключением для друзей или партнеров хозяев.
Бар процветал, всегда был переполнен, и, что удивительно для лихих 90-х, рэкет и бандиты обходили его стороной — владельцы умели договариваться.
«Саша сказал, что нам надо расстаться»
Именно в этом баре появился человек, перевернувший их жизнь — Александр Шульгин.
Молодой продюсер умел подать себя: дорогие костюмы от западных брендов, массивные роговые очки, обволакивающее обаяние. Он сразу заинтересовался Аллой и предложил ей поехать с ним в Германию для прослушивания на престижной мюнхенской студии, с которой он якобы сотрудничал. Алла, мечтавшая о прорыве, мгновенно согласилась.
Они уехали вместе, но вернулись порознь, явно повздорив, — рассказывал Ярошевский. — У меня впервые защемило сердце от тревоги.
Чтобы успокоить мужа, Алла якобы отзывалась о Шульгине с презрением: «Представляешь, Лень, он такой толстый, неприятный, у него розовое рыхлое тело? Я видела, как он загорал!»
Позже Леонид понял: — Оказалось, эта отталкивающая картина была нарисована специально для меня, чтобы усыпить бдительность…
После поездки поведение жены стало странным: замкнутость, частые звонки, нервозность. Кульминацией стал абсурдный вопрос: «Лень, Саша звонил, приглашает видео посмотреть. Можно я поеду?»
— Я остолбенел, — описывал свои ощущения Леонид. — Странен был не только сам вопрос о "просмотре видео" наедине с женатой женщиной поздним вечером, но и то, что он исходил от моей собственной жены, да еще и в форме запроса разрешения!
Сдавленно он ответил: «Конечно, езжай… Ты взрослый человек, сама вправе решать, что тебе можно».
Ночью раздался ее звонок: «Ой, уже так поздно, ехать домой неудобно, останусь тут до утра».
Мир рухнул? В глазах потемнело? Земля ушла из-под ног? Желание жить исчезло? — перечислял Ярошевский. — Всё это накрыло меня одновременно, как цунами. Я перестал ощущать себя живым. На следующий день Алла вернулась без тени раскаяния. Не глядя в глаза, она бросила фразу: «Саша сказал, что нам надо расстаться»...
Ирония судьбы: после разрыва Перфилова какое-то время продолжала жить в их общей квартире, деля с бывшим мужем диван. Ярошевский попросил встречи с Шульгиным.
— Я спросил его: "Саша, а что, если у вас с Аллой ничего не выйдет?". Он цинично ответил: "Тогда ее подхватит кто-нибудь другой". Вот такой уровень отношений...
Отчаяние Леонида достигло пика. Однажды, после смены в баре, он напился и проглотил целую пачку снотворного. Спасла его, как ни парадоксально, милиция. Желая тихо «уснуть» на парковой скамейке, он столкнулся с агрессивной компанией гопников.
В полубессознательном состоянии я открыл сумку, достал армейский баллон со слезоточивым газом "Черемуха" и окатил им всю эту шпану, — с горькой усмешкой вспоминал он. Подоспевшие милиционеры задержали всех. Позже Валерия в интервью намекала, что это был «рассчитанный» спектакль для привлечения внимания. — Пусть эта ее "маленькая неправда" останется на ее совести. Я стоял на краю.
В 1993 году Ярошевскому предложили контракт в австрийском баре. Он уехал на три месяца, но остался в Европе навсегда. Вскоре он присоединился к прославленному хору «Bolschoi Don Kosaken», с которым гастролировал по миру много лет. Сегодня он проживает в Германии, ведя жизнь частного человека.
В 2000-х грянул громкий скандал — развод Валерии с Шульгиным, обвинения в многолетних побоях, психологическом терроре и даже ножевом ранении. Певица выпустила автобиографию «И жизнь, и слезы, и любовь», ставшую основой для нашумевшего сериала.
Зная Аллу — ее железную волю, бескомпромиссность, умение постоять за себя, — я не могу представить, чтобы кто-то посмел даже повысить на нее голос, не то что систематически избивать! — откровенно сомневался Ярошевский.
Ставлю себя на место Шульгина: после первого же удара меня бы просто не было рядом. А тут — годы мучений, трое рожденных детей, шрам от ножа на ноге… Интересно было бы взглянуть на этот шрам.
У него сложилось твердое убеждение: — Удобный типаж — "жертва домашнего тирана". А шрам… Подозреваю, это след от фурункула, который у нее вскрывали хирургически еще во время наших первых гастролей.
Свою книгу Леонид написал, по его словам, как акт восстановления исторической справедливости. Несколько лет назад их обоих пригласили на шоу Андрея Малахова для публичного «примирения», но, по утверждению Ярошевского, все его неудобные реплики были вырезаны монтажом.
В эфире царила фальшивая идиллия: все бывшие такие милые, любящие. Меня тошнило от этой фальши. Я пытался сказать правду о наших отношениях, но мне не дали. Вот тогда и созрело решение написать книгу. Пусть люди узнают неприукрашенную версию событий…
Валерия встретила мемуары бывшего мужа волной возмущения. Она категорически отвергла его роль в своем успехе.
Я с раннего детства профессионально занималась вокалом и фортепиано, всегда знала, что свяжу жизнь со сценой. Золотая медаль открывала мне дорогу в МГУ (а не в Саратовский университет!), на истфак, где была сильная художественная самодеятельность — ступенька к музыке. Я сама проложила бы себе путь!
Ее нынешний муж и продюсер, Иосиф Пригожин, поддержал ее резко и публично:
— Что этот господин Ярошевский реально сделал для Леры?
Подарил бриллианты? Обеспечил роскошь?
Они ютились в комнате с тараканами! Одно ясно: к феноменальному успеху Валерии, народной артистки России, он не имеет ни малейшего отношения. Он был ее первой юношеской влюбленностью, а в итоге — первой жизненной ошибкой.
История Леонида Ярошевского остается громкой, но малоизвестной страницей в биографии звезды — страницей, которую сама Валерия предпочитает не перелистывать....