Они познакомились в начале апреля, когда Москва только начинала оттаивать от затяжной серости.
Настя стояла у кофейного киоска рядом с парком, держа в руках только что распечатанный план по саморазвитию на ближайшие три месяца. Это был её внутренний эксперимент — отказаться от приложений знакомств, перестать искать "того самого" и просто жить, как будто он уже есть. Антон оказался за её спиной в очереди и попросил двойной эспрессо с таким голосом, словно уже устал от мира с самого утра. Он был в джинсовой куртке и выглядел как человек, который знает слишком много о жизни, чтобы распыляться на лишние слова.
Случайная встреча стала отправной точкой. Несколько следующих выходных они провели, гуляя по улицам, обсуждая музыку, кино и вино, которое он сам выбирал в маленьком магазине у Китай-города. Антон умел быть внимательным — он запоминал, какое пирожное Настя съела первой, и покупал его в следующий раз. Он делал фотографии не себя, а её — в движении, в свете заходящего солнца, в самых обычных моментах, от которых сердце у неё начинало стучать громче.
Настя влюблялась. Не в поступки, не в идею — в него. Она позволила себе быть нежной, перестать проверять себя на прочность. Он будто вывел её наружу из какой-то внутренней крепости, построенной ещё со времён юности. Она не думала, что может быть такой открытой.
Но время, как всегда, начало стирать глянец.
Сначала это были короткие перерывы в общении — он мог не ответить на сообщение весь день, объясняя потом, что "забыл зарядку дома" или "просто вырубился". Она хотела верить. Она ведь тоже уставала — от работы, от тревог, от бесконечной гонки быть "нормальной", "неприлипчивой", "достаточно занятой". Но с каждой новой неделей ощущение того, что между ними что-то отдаляется, только росло.
Он не рассказывал, где бывает вечерами. Его телефон молчал по ночам. Настя не умела быть навязчивой, она выросла с идеей, что женщина должна быть "удобной", не создавать сцен. Она пыталась занять себя — друзьями, книгами, спортом. Но в голове всё равно прокручивала: кто она? Та, кого не уважают? Или та, кому просто не повезло?
Она начала засыпать с тревожностью. Просыпалась в четыре утра и проверяла сообщения. Ничего. Снова сон, снова пустота. Разговоры о будущем стали редкими, разговоры о настоящем — поверхностными. Её подруги говорили, что "такое поведение не ок", но она чувствовала себя виноватой за то, что сомневается. Разве можно судить человека, не зная всей правды?
Правда, как это часто бывает, оказалась не кинематографической. Он не заводил новую жизнь. Он просто жил свою. Один. Без объяснений, без обязательств, без желания быть по-настоящему рядом. Не злой, не предатель — просто человек, который не выбирал её. Никогда по-настоящему и не выбирал.
И вот однажды, в феврале — почти год спустя после знакомства — она сидела в пустом кафе, глядя в окно, за которым снег падал в пустую улицу. В этот момент она поняла: её история не про потерю. Не про мужчину. Это история про неё саму — ту, что пыталась быть удобной, терпеливой, красивой и не "слишком чувствительной". Ту, что отказывалась слушать свою тревогу, думая, что любовь требует жертв.
Она не писала ему. Не звонила. Просто встала, оставила деньги на столе и вышла в вечер, в котором впервые за долгое время не чувствовала себя одинокой. Она шла по улице — незащищённая, неидеальная, но наконец — настоящая. Не чья-то половинка. Целая.