В феврале-марте 1917 года Российская империя переживала стремительный обвал. Столица охвачена демонстрациями, армия частично дезорганизована, а Государственная дума фактически перехватила власть. Под давлением окружения Николай II подписал отречение от престола. Большинство генералов, министров и чиновников, ещё вчера присягавших монарху, без колебаний признали новую власть. Но были и исключения.
Двое высших офицеров остались верны царю до конца. Парадоксально, но оба они не были русскими по происхождению. Кто эти люди, о которых почти не рассказывают на уроках истории, но чьи принципы оказались сильнее страха?
Гусейн Хан Нахичеванский – последний хан на службе Романовых
Он был внуком последнего правителя Нахичеванского ханства – древнего восточного рода с богатыми традициями. В десятилетнем возрасте Гусейн Хан оказался при дворе российского императора в статусе пажа, и с этого началась его долгая, безупречная служба. К двадцати годам он уже служил в лейб-гвардии Конного полка, а позже прошёл Русско-японскую войну и Первую мировую, получая звания и награды.
В 1906 году он стал флигель-адъютантом императора (доверенное лицо, приближённое к царю). В бою он не прятался за чужими спинами: участвовал в атаках лично, вдохновляя солдат. Особенно отличился в Брусиловском прорыве, одной из самых успешных операций русской армии в войне.
Когда в феврале 1917-го царская власть рушилась, генерал Нахичеванский не колебался. Он отправил телеграмму генералу Алексееву с просьбой передать царю, что его гвардейская кавалерия готова умереть за государя. Алексеев послание проигнорировал. Оказавшись без ответа, генерал всё равно отказался присягать Временному правительству.
Вскоре его сняли с должности и отправили в резерв. Через год его арестовали. Вместе с ним сидели великие князья. 29 января 1919 года Гусейн Хан Нахичеванский был расстрелян. Он умер за царя и за Россию – ту, которой служил честно до последнего дня.
Граф Фёдор Келлер – «первая шашка России» с немецкой фамилией
Офицер старой школы, преданный идее монархии до фанатизма. Несмотря на свои немецкие корни, Фёдор Артурович Келлер не видел своей судьбы вне России. К началу революции он командовал 3-м конным корпусом, имел безупречную репутацию и прозвище, которое в армии было сродни ордену – «первая шашка России».
Когда пришло известие об отречении, Келлер собрал офицеров и солдат и произнёс короткую, почти отчаянную речь. Он не верил, что Государь добровольно отрёкся, и убеждённо говорил о верности присяге. Не колебался, не отступал, телеграмму царю с мольбой остаться на престоле он подписал без промедления. Впрочем, как и в случае с Нахичеванским, она так и не дошла до адресата.
Келлер отказался присягать новой власти и ушёл в отставку. Вскоре его привлекло Белое движение, но и там он оказался неудобным – не соглашался с республиканскими взглядами Деникина, стоял за монархию до последнего. Отказался присоединяться к его армии, но принял предложение возглавить Северную Псковскую монархическую армию.
Летом 1918-го он оказался в Киеве. Там, в хаосе Гражданской войны, его схватили петлюровцы. Вскоре последовал расстрел. Точно известно, что предложения «помиловать за отказ от монархизма» он даже не выслушал. Человек своего слова и своего времени, погибший за Россию, в которую верил.
Верность как выбор и путь
В дни Февральской революции генерал Алексеев стал фактическим посредником между царём и Временным комитетом, отговаривая Николая II от попыток сопротивления. Действуя без ведома царя, он отправил командующим фронтами телеграмму с просьбой высказать мнение о необходимости отречения. Ответы были почти единогласны: Брусилов, Рузский, Сахаров, великий князь Николай Николаевич – все призвали императора отказаться от власти. Даже командующий Балтийским флотом Непенин поддержал смену режима по собственной инициативе. Исключение – Колчак, который хотя бы не спешил выражать горячее одобрение нового курса.
Из высшего командования почти никто не встал на защиту монарха. На фоне этого повального согласия отказ Гусейна Хана Нахичеванского и Фёдора Келлера присягнуть Временному правительству становится не просто редким эпизодом, а моральным маркером эпохи. В то время как большинство стремилось выжить в хаосе, они остались верны царю. Оба открыто выражали поддержку Николаю II и не признали легитимности новой власти. Их биографии – это истории о выборе в экстремальных обстоятельствах. Когда рушится прежний порядок, будущее неясно, а страх силён, очень легко «приспособиться». Гораздо труднее остаться верным своим убеждениям.
