Когда они только начинали встречаться, она думала, что его громкий голос — просто особенность характера. Он говорил уверенно, эмоционально, и порой казалось, что он таким образом выражает заботу. Она помнила тот момент, когда они выбирали ресторан для первого свидания. Она не могла определиться, а он, немного повысив голос, сказал: — Ну выбери уже что-то! Я же не могу сидеть тут час! — Она тогда улыбнулась, посчитав это милой импульсивностью. Но в будущем такие инциденты стали повторяться, только уже без улыбок и шуток.
Он не кричал всегда, но почти в каждой ситуации, где она не делала того, что он ожидал. Если она не отвечала на сообщение в течение нескольких минут, он начинал звонить, и когда она наконец брала трубку, его голос звучал резко: — Ты вообще слышишь меня?! Я тебе уже десять раз писал! — Она старалась объяснить, что была занята, но он не слушал, продолжая нарастать в гневе.
Она пыталась не обращать внимания, думая, что это временное явление, что он просто нервничает или устал. Но чем дольше они были вместе, тем чаще его крики становились нормой. Она привыкала к тому, что любое её действие может спровоцировать его вспышку. И хотя она пыталась подстраиваться, старалась быть внимательной, угодить ему — он всё равно находил повод повысить голос.
Сначала она думала, что это её вина. Может быть, она слишком медлительная, может быть, недостаточно заботится о его чувствах. Она начала проверять себя, контролировать каждое слово, каждое действие, чтобы избежать очередной вспышки. Но чем больше она старалась, тем больше он требовал. И однажды она поняла — дело не в ней. Это был не просто всплеск эмоций. Это было постоянное давление, которое сжирало её изнутри.
***
Со временем она начала замечать, как её тело реагирует на его голос. Каждый раз, когда он повышал тон, у неё сжималось горло, сердце начинало биться быстрее, и она невольно замирала, ожидая, что последует дальше. Она не знала, что хуже — когда он кричал сразу, без предупреждения, или когда его голос становился низким и злым, предвещая ссору. Она научилась распознавать его настроение по тому, как он входил в комнату: если он шел быстро, с резкими движениями, она уже знала, что сейчас начнется.
Она старалась не спровоцировать его, не говорить ничего лишнего, но даже молчание могло стать причиной его раздражения. — Ты опять молчишь! — бросал он, когда она просто задумалась. — Ты меня вообще слушаешь? — Да, конечно, — отвечала она тихо, стараясь не вызвать новой волны крика. Но он всё равно продолжал: — Тогда почему ты не отвечаешь? Я же с тобой разговариваю! —
Она не знала, как правильно вести себя с ним. Однажды, пытаясь избежать очередного конфликта, она попыталась говорить мягко, соглашаться с ним, даже если не была уверена в его правоте. Но он не воспринимал это как уступчивость — он считал, что она не отстаивает свои мнение, потому что ей всё равно. — Ты вообще не можешь принимать решения! — бросал он в приступе раздражения. — Ты так и будешь стоять и молчать, пока я решаю всё за тебя? —
Она чувствовала себя загнанной в угол. Каждый её шаг, каждое слово могло стать поводом для его гнева. Она перестала понимать, что именно вызывает его вспышки. Иногда он кричал из-за того, что она не поставила чашку на место, иногда — из-за того, что не ответила на его сообщение мгновенно. Она чувствовала, что живет под постоянным давлением, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее её уверенность в себе начинала рушиться.
Она начала сомневаться в себе, в своих действиях, в своих мыслях. Если он так часто кричит на неё, значит, она действительно делает что-то не так? Может быть, она слишком медлительная, слишком неуверенная? Она пыталась найти причину в себе, потому что другой объяснения не находила. Но чем больше она пыталась измениться, тем больше он требовал от неё, и тем сильнее становились его вспышки.
***
Она начала ловить себя на мысли, что боится его. Не физически — он никогда не поднимал на неё руку, но его голос, его резкие слова, его ярость, которая могла вспыхнуть в любой момент, заставляли её сжиматься внутри. Она перестала быть собой, превратилась в человека, который постоянно оглядывается, старается не сделать лишнего движения, не сказать лишнего слова. Ей стало трудно дышать в его присутствии, и она начала замечать, как её мышцы напрягаются, как только он входит в комнату.
Она пыталась говорить с ним об этом. Однажды вечером, когда он не кричал, когда они просто сидели на диване, она набралась смелости и сказала:
— Ты часто кричишь на меня. Я понимаю, что иногда я могу раздражать, но мне это тяжело. Я чувствую себя так, будто всё время должна быть настороже.
Он посмотрел на неё, как будто она сказала что-то абсурдное.
— Я кричу, потому что ты не слушаешь! — ответил он, чуть ли не с упреком. — Я же не могу всё время повторять одно и то же!
— Но я слушаю, — возразила она. — Просто ты сразу начинаешь кричать, и я не успеваю ничего объяснить.
— Ты не слушаешь, потому что не хочешь! — повысил он голос. — Я же не могу с тобой разговаривать нормально!
Она почувствовала, как внутри неё что-то сжимается. Она хотела объяснить, что ей больно, что она устала от постоянного давления, что ей нужно, чтобы он просто говорил с ней, а не кричал. Но она видела, как его лицо начинает краснеть, как он сжимает зубы, и понимала, что сейчас последует очередная вспышка.
— Я просто хочу, чтобы ты не кричал на меня постоянно, — тихо сказала она. — Это не нормально.
— Ненормально то, что ты не можешь просто делать то, о чем я прошу! — рявкнул он. — Я же не прошу многого!
Она замолчала. Она знала, что дальнейший разговор ни к чему не приведет. Он не слышал её. Он не хотел слышать. Он видел в ней только источник раздражения, но не человека, который страдает.
Она отвернулась, чтобы он не заметил, как у неё блеснули глаза. Она не плакала. Она уже давно перестала плакать, потому что знала — он не станет её утешать. Он только скажет, что она слишком эмоциональна, что она сама виновата в своих переживаниях.
Она чувствовала, как внутри неё растет что-то темное и тяжелое. Это не была просто усталость. Это было понимание того, что она не может больше так жить.
***
Однажды вечером, после долгого дня, она вернулась домой и увидела, что он уже ждет её в квартире. Обычно она радовалась, что он дома, но сегодня она чувствовала себя выжатой, как лимон. Она вошла, положила сумку на стол и тихо сказала:
— Привет.
Он даже не ответил. Только посмотрел на неё, как будто ожидал чего-то. Она пошла в ванную, чтобы немного освежиться, но, как только вернулась, он резко встал с дивана и начал:
— Ты опять опоздала.
— Я не опоздала, — ответила она, стараясь говорить спокойно. — Просто сегодня был напряженный день на работе.
— Ты даже не написала, что задержишься! — повысил он голос. — Я должен сидеть и гадать, где ты?!
— Я не знала, что буду задерживаться, — попыталась объяснить она. — Просто не успела предупредить.
— Это уже не впервые! — он почти кричал. — Я не могу постоянно ждать, когда ты вспомнишь обо мне!
— Я же не нарочно, — произнесла она, чувствуя, как внутри поднимается раздражение. — Может, ты просто перестанешь сразу кричать, как только я захожу в дверь?
— А ты перестань заставлять меня кричать! — рявкнул он. — Я же не могу с тобой нормально разговаривать!
Она почувствовала, как внутри всё сжимается. Она не хотела ссоры. Она была уставшей, раздраженной, и ей не нужно было еще одно обвинение в том, что она не так делает.
— Я просто пришла домой, — сказала она, стараясь сохранить спокойствие. — Может, мы могли бы просто поужинать, поговорить?
— Я не хочу говорить, когда ты ведешь себя так, будто тебе всё равно! — крикнул он. — Ты даже не извинилась за опоздание!
— Я не опаздывала, — повторила она. — И я уже объяснила, почему не написала.
— Ты всегда так — оправдываешься! — он сделал шаг к ней. — Ты не можешь просто признать, что виновата?
Она посмотрела на него и впервые почувствовала не страх, а раздражение. Она устала оправдываться. Устала чувствовать, что всё время должна извиняться за то, чего не делала.
— Ты не даешь мне шанса ничего объяснить, — сказала она. — Ты сразу начинаешь кричать, и мне кажется, что ты не хочешь меня слышать.
— Потому что ты не слушаешь меня! — он почти выкрикнул это. — Я же не могу всё время повторять одно и то же!
Она посмотрела на него, и в этот момент она поняла — он не собирается меняться. Он не слышит её. Он не хочет слышать. Он только хочет, чтобы она подстраивалась под него, чтобы она всегда соглашалась, чтобы она всегда извинялась.
— Я не могу больше так жить, — сказала она тихо, но твердо.
Он замер, как будто не ожидал этого услышать.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— Я имею в виду, что я больше не хочу этого, — ответила она. — Я не могу быть с человеком, который постоянно кричит на меня. Это не нормально.
Он посмотрел на неё, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление. Но затем он снова нахмурился.
— Ты серьезно? — спросил он. — Из-за этого?
— Из-за всего, — ответила она. — Из-за того, что ты постоянно кричишь, из-за того, что я чувствую себя виноватой за всё, из-за того, что я перестала быть собой.
Он не ответил. Только стоял и смотрел на неё.
Она пошла в спальню, взяла сумку и начала складывать вещи. Он не остановил её. Только стоял в дверях, как будто не верил, что это происходит.
Когда она закончила, она подошла к нему и тихо сказала:
— Прости. Но я больше не могу.
Он не ответил. Только смотрел, как она уходит.
***
Она вышла из квартиры, чувствуя, как будто с её плеч свалился огромный груз. Воздух казался легче, дыхание — свободнее. Она не плакала. Не было ни боли, ни страха — только странное чувство опустошения и одновременно освобождения. Она не знала, куда пойдет, но знала одно — она больше не вернется.
Она остановилась на лестничной площадке, глубоко вдохнула и посмотрела на дверь. За ней остался человек, который последние годы заставлял её сомневаться в себе, бояться его слов, сжиматься при каждом его крике. И теперь она оставила всё это позади.
Она медленно спустилась вниз, чувствуя, как каждый шаг отделяет её от прошлого. Она думала о том, как много времени потратила на попытки измениться ради него, как пыталась оправдываться, как старалась быть той, кем он хотел её видеть. А теперь она наконец понимала — она не обязана быть кем-то другим. Она имеет право жить без постоянного давления, без страха перед каждым его словом.
Она вышла на улицу и пошла вперед, не зная, куда именно направляется. Ей не нужно было знать. Главное — она больше не оглядывалась назад.
***
Она нашла временное жилье у подруги, где могла прийти в себя и осознать, что её жизнь теперь принадлежит ей одной. Каждый день без его криков становился маленькой победой. Она училась снова слышать себя, свои мысли, свои желания, которые так долго заглушались его голосом.
Первое время ей казалось, что она всё ещё слышит его — в случайных разговорах на улице, в звуках города. Она вздрагивала, когда кто-то повышал голос в кафе или в метро. Но со временем эти звуки перестали вызывать у неё страх. Она понимала, что больше не живёт в постоянном напряжении.
Она начала восстанавливать свою уверенность. Сначала это были маленькие шаги — выбор одежды, которую она любила, решение, где поужинать, как провести выходные. Потом она записалась на курсы, которые давно хотела пройти, нашла новую работу, где ей не нужно было бояться резких окриков или несправедливых обвинений.
Иногда она думала о нем. Не с любовью, не с обидой — просто как о человеке, который был частью её прошлого. Она не хотела его ненавидеть. Она просто хотела забыть, каково это — бояться его голоса.
Однажды, гуляя по парку, она остановилась у озера и посмотрела на отражение в воде. Она увидела женщину, которая выглядела сильнее, чем раньше. Она знала, что путь к себе ещё не закончен, но теперь он принадлежал ей.
Она улыбнулась и пошла вперед, зная, что больше не оглянется назад.