Погрузитесь в атмосферу мистики и древних тайн с аудиокнигой «Прах предков» — захватывающим триллером в стиле русского фольклора и городских легенд. Эта аудиокнига рассказывает историю эколога Льва Серова и его команды, которые попадают в ловушку заброшенного завода в Крыму, где древнее языческое божество пробуждается после долгого забвения. Контраст между обыденной жизнью и необъяснимыми сверхъестественными явлениями создаёт напряжённую и тревожную атмосферу, держит в постоянном напряжении и заставляет слушателя сомневаться в реальности происходящего. Каждый эпизод раскрывает новые тайны, а скрытые символы и старинные дневники ведут к пугающему столкновению с древним злом. Для любителей мистических триллеров и поклонников русского фольклора эта аудиокнига станет настоящим открытием. Слушайте, чтобы испытать настоящий триллер и понять, что иногда прошлое возвращается, чтобы изменить настоящее. #аудиокнига #мистическийтриллер #русскийфольклор #заброшенныйзавод #крым #тайны #foundfootage
____________
мистический триллер, русский фольклор, на русском, найденная пленка, загадка, заброшенный завод, Крым, легенды, тайны, хоррор, мистицизм, городские легенды, thriller audiobook, folklore audiobook
____________
Эпизод №1 — Приезд
Пыльная дорога, извиваясь, как змея, вела через овражистые склоны Крыма — земли, древней, как сама боль. Автобус с жёлтыми полосами, грязный, скрипучий, остановился у обочины. Лев Серов вышел первым. Он накинул капюшон, прикрыл глаза от пыльного ветра и огляделся.
Перед ним — заросшая местность, а вдали, на фоне синего неба, — чёрные остовы строений, мёртвые, как приговор. Химический завод. Крыши — обвалившиеся, словно черепа. Башни — ржавые, будто истекают кровью изнутри. Он сжал в кулаке небольшой блокнот — старый, с заметками о предыдущих экспедициях. На обложке — название программы: «Экологическая очистка. Юг-2025».
— Вот оно, — сказал он, почти шепотом. — Точка невозврата.
Сзади загремел багажник. Влад — высокий, жёсткий, с военной выправкой — вытаскивал рюкзаки. Его лицо не выражало ничего, кроме усталости.
— Встаём лагерем у административки, — бросил он. — К вечеру дойдем.
Из автобуса вышли остальные: Зоя — девушка в вязаной кофте и с каменной серьёзностью на лице, крепко прижимала к себе блокнот с надписью «Славянская демонология». Её волосы были заплетены в сложные косы, напоминавшие обереги. Саша и Тимур, операторы, несли штативы и камеры. Тимур уже что-то бормотал себе под нос, проверяя оборудование. Лена — медицинка, бывшая Льва, — шагала медленно, избегая встречаться с ним глазами. Между ними — молчание, густое, как крымская ночь.
Дорога к заводу была обманчиво спокойной. Ветер шептал в камышах, а в кронах старых тополей стрекотали сверчки. Пахло пылью, жаром и чем-то ещё — гниющим, едким. Лев это почувствовал, как только они прошли первую железную ограду, проржавевшую, как плоть давно умершего великана.
— Кто-то там? — спросил вдруг Тимур, направив камеру в сторону.
В кустах пошевелилось. Из зарослей вышел старик.
Егерь.
Он был как из другого времени — в ватнике, с выцветшими погонами, и с охотничьим ножом на поясе. Глаза — выцветшие, с лёгкой мутью. Волосы — с проседью. На лице — шрамы, как метки чужих историй.
— Вы из этих... эко? — хрипло спросил он.
Влад кивнул.
— Завод смотрим. Оценка ущерба. Мы по разрешению.
Егерь засопел, тяжело. Потом подошёл к Льву.
— Ты — главный?
Лев колебался. В этой группе не было настоящего «главного». Влад — лидер на маршруте, но он — эколог, исследователь.
— Я отвечаю за экологическую часть, — мягко сказал он. — Мы здесь, чтобы проверить, нет ли химикатов в почве. Есть сведения, что подземные ёмкости могли проржаветь.
Старик долго смотрел на него.
— Проверяйте... — медленно произнёс он. — Но только в старый корпус не суйтесь. Там, где решётки, и шахта уходит под землю.
— Почему? — спросила Лена, заинтересованная и настороженная.
Старик медленно перевёл взгляд на неё.
— Потому что там не люди живут.
Все замолчали.
— Мы... просто исследуем. — Лев попытался разрядить обстановку.
— Исследуйте на здоровье. Только не спускайтесь. Те, кто туда заходили... не выходили такими, как были. Или вовсе не выходили.
Он повернулся и пошёл обратно в заросли. Ни имени, ни объяснений.
— Ну круто, — пробормотал Тимур, щёлкая камерой. — Прямо как в фильме. Давайте ему GoPro дадим, пусть нас всех потом в TikTok сольёт.
— Не смешно, — резко сказала Зоя. — В Крыму полно мест силы. Этот завод построили на холме. А холм — это всегда не просто место. Это перекрёсток. Верх и низ. Мир живых — и другой.
— Ты с ума сошла? — фыркнул Влад. — Давай без шаманства.
Зоя лишь посмотрела на него, не отвечая.
Дальше дорога пошла под уклон. Впереди показались ворота с облезшей надписью: «ХИМПРОМ-КРЫМ». Полуразбитый символ молекулы и номера ГОСТов. За воротами начиналась тишина. Слишком густая, чтобы быть нормальной.
Внутри заводского комплекса пахло плесенью и старым металлом. Административное здание — серый бетонный куб с выбитыми окнами — стало их первой точкой.
— Здесь заночуем, — скомандовал Влад. — Завтра начнём съёмку.
— Воды нет, электричества нет, связь нулевая, — пробормотал Тимур. — Рай для романтиков.
— А вот это интересно... — Зоя нагнулась у входа.
На полу, в пыли, кто-то выцарапал знак. Похожий на спираль с острыми концами, переходящими в рога.
— Это не местные делали, — пробормотала она. — Это старое. Очень старое.
Лев подошёл ближе. Присел. Потрогал пальцами — пыль соскребалась слоями, но знак оставался. Как будто выгравирован в самом бетоне.
— Это не химия. Это ритуал, — тихо сказала Зоя.
Лена подошла ближе, приложила ладонь к стене.
— Температура здесь ниже, — прошептала она. — Намного. Как будто кто-то...
Вдруг с верхнего этажа что-то загрохотало. Вся группа резко обернулась. Шаги. Один, другой. Потом тишина.
— Это ветер, — выдохнул Саша. — Просто ветер...
— Или что-то другое, — добавила Зоя. — Завтра будет видно.
Лев достал планшет и открыл схему завода, загруженную ещё в городе. Главный корпус, отстойники, административный блок, старая шахта — всё это сетью соединялось под землёй. На схеме были туннели, уходящие далеко вглубь. Некоторые даже не были подписаны.
Он почувствовал, как где-то внутри него шевельнулась неуверенность. Странная, липкая.
Он закрыл планшет.
— Всё будет нормально, — сказал он сам себе. — Главное — не терять контроль.
Снаружи заходило солнце. Его лучи пробивались сквозь выбитые стекла, рисуя алые прямоугольники на полу. Эти прямоугольники казались ловушками. Или окнами — в другой, скрытый слой этого мира.
На первом этаже повеяло холодом.
Так началась их первая ночь на мёртвом заводе.
Они ещё не знали, что живыми отсюда не все уйдут.
Эпизод №2 — Первое погружение
Утро не принесло облегчения. Небо было мутным, серым, будто над заводом повисла пелена, скрывающая солнце и чужие глаза. Лев проснулся оттого, что кто-то осторожно шагал рядом. Оказалось, это Зоя, сидевшая у окна с блокнотом на коленях. Она записывала что-то — чернила едва различимы в полумраке, но движения её руки были быстрыми и уверенными.
— Плохо спал? — спросила она, не оборачиваясь.
— Здесь даже тишина — с привкусом металла, — ответил Лев, протирая лицо ладонями. — Как будто мы не одни.
— Мы точно не одни, — сказала она. — И дело не в людях.
К девяти утра вся группа была в сборе. Влад дал короткий инструктаж, но чувствовалось — он тоже напряжён. Даже шуток не отпускал, как обычно. Тимур закрепил на себе камеру GoPro, Саша проверил дроны. Лена — в своей манере — сидела в стороне, скрестив руки на груди, и изредка бросала взгляды на Льва. Те взгляды были колючими, будто у неё внутри зудела недосказанная правда, но она решила пока не вытаскивать её наружу.
Переход на основную территорию завода начался с тишины.
Они вошли через разорванную сетку — когда-то охрана здесь была строгой, теперь остались только кости конструкции, будто каркас отдавшей душу твари. За сеткой начиналась иная реальность: мёртвые корпуса, заколоченные окна, остатки химических труб и чёрные лужи, застывшие, как масляные зеркала.
— Завод похож на динозавра после атомного взрыва, — пробормотал Саша. — Тело есть, а жизни — нет.
— У таких мест может быть вторая жизнь, — отозвалась Зоя. — Не человеческая.
Они шли по маршруту, намеченному накануне. Сначала — главный цех, потом переход к отстойникам, а дальше — старый склад, откуда начиналась система подземных шахт. Именно о ней предупреждал егерь.
Лев остановился у развалин центрального цеха. Вывеска с названием провисла на одном болте, покачиваясь, как язык у повешенного. Внутри — царство ржавчины, грязи и гулкого эха. Пол был усеян обломками труб, старой арматурой, щепками досок и какими-то коробками, в которых давно уже не было ничего живого.
Дрон Тимура поднялся в воздух, загудев как злобный шершень.
— Есть пролёт, — доложил он. — Общая съёмка. Вид сверху шикарный. Пусто, но мрачно. Очень мрачно.
В центре цеха располагалась бетонная платформа с металлическим пандусом. По всей видимости, это была зона погрузки. Но внимание Льва привлекло другое — на одной из стен, среди облупившейся краски и потёков времени, виднелись странные царапины.
Он подошёл ближе.
— Что-то нашли? — спросила Лена, но подошла всё же.
Лев указал пальцем.
— Смотри.
На стене кто-то выцарапал символ — круг, пересечённый наклонным крестом, а по краям — волны, переходящие в рога или когти. Символы были выжжены, будто горячим железом, и явно не из этого века.
Зоя подскочила почти бегом.
— Это не просто рисунки, — прошептала она, проведя пальцами по линии. — Это знак почитания. Доиндустриальный. Доисторический. Подобное я видела на камнях в Карпатах. Он означает “ворота между”. Между верхом и низом. Между светом и тенью.
— Ты хочешь сказать, это религиозное? — Влад скрестил руки на груди. — Кто-то тут игрался в язычество?
— Не игрался, — сказала она мрачно. — Жил. Молился. Или приносил жертвы. Я должна сфотографировать.
Она начала снимать. Тимур щёлкнул рядом.
— Это будет хитом на стриминговой платформе, — пробормотал он. — Назовём это “Сатанинский Сургут”.
— Это не смешно, — тихо сказал Лев. — Эти знаки... они как маяки. Или как предупреждения.
Вдруг Саша вскрикнул.
Все разом обернулись. Он стоял у одного из проёмов, ведущих в соседний цех. Камера у него тряслась в руке.
— Там кто-то был, — прошептал он. — Человек. Или... сука, что-то высокое. Оно смотрело. Я уверен.
Влад быстро подошёл, заглянул в проём. Пусто. Только серая стена, облупившаяся плитка и провал в полу, ведущий в подвал.
— Тебе показалось, — сказал он, но в голосе звучала неуверенность.
— Я заснял. Ща, ща... — Саша перебрал съёмку. Пауза. Прокрутка.
— Вот! — ткнул он.
На кадре — тень. Высокая, неестественно вытянутая, с изгибом, похожим на рога или острые выступы. Но секунду спустя она исчезала.
— Блики, — сказал Влад. — Помехи.
Но никто ему не ответил.
Лев подошёл к одному из сломанных пультов. Рядом валялись разбитые каски, засохшие документы, обгоревший комбинезон. Он поднял один из листов — судя по штампам, документ был датирован 1983 годом. Программа по расширению шахт. Подпись — “инж. А. Глухов”.
— Вот откуда начинается безумие, — пробормотал он. — Расширяли подземную часть. Что-то открыли.
— Кто? — спросила Лена.
— Мы узнаем. Или лучше бы не узнавали.
День клонился к закату. Они прошли ещё пару зданий — всё выглядело, как после апокалипсиса: проваленные крыши, следы пожаров, обугленные стены. На одном из окон были следы пальцев, будто кто-то царапал изнутри, желая вырваться наружу.
— Нам пора возвращаться, — сказал Влад. — Свет заканчивается. Ночью тут делать нечего.
— Завтра снова сюда? — спросил Тимур.
— Да. И в подвал тоже. Надо проверить, что там. Может, там утечка.
Зоя покачала головой.
— Вы не слышали егеря? Он сказал — туда нельзя.
— И ты поверила? — Влад усмехнулся. — Это же бред. Старик, напуганный своими байками.
— Иногда именно такие старики знают больше, чем все ваши карты и приборы.
— Завтра — подвал, — жёстко сказал Влад. — Решение принято.
На обратном пути Лев чувствовал, как что-то внутри сжимается. Здание, в котором они ночевали, казалось ещё более гнетущим. Ветер усилился. Камыши за окном будто шептались.
Перед сном Лев снова посмотрел на карту. Линия подземных коридоров действительно соединялась с тем самым провалом, который они видели. И оттуда шёл отдельный маршрут, обозначенный как «неактивный туннель».
Он провёл пальцем по этой линии. Линия змеилась и упиралась в центр круга, нарисованного от руки. Кто-то, до них, пытался что-то пометить. Что-то скрытое. Может быть, забытое намеренно.
Он выключил планшет. В голове раздался тихий голос.
Не ты первый, кто сюда пришёл.
Лев обернулся — в комнате никого не было. Только шорох вентиляции, тьма за окном и стены, впитавшие нечто, что не имеет имени.
Он лёг, но сон не приходил.
Скоро наступит их первая ночь в мёртвом сердце завода.
И завод, кажется, уже начал дышать.
Эпизод №3 — Первая ночь
На улице сгущалась ночь. Не просто тьма — сгусток вязкой, живой черноты, в которой терялись очертания заводских строений. Ветер стих, как будто сам воздух боялся шевелиться. Даже сверчки, не замолкавшие с утра, будто бы исчезли. Группа расположилась на втором этаже административного здания, в старом кабинете с разбитым стеклом и остатками мебели. Свет от двух фонарей, подвешенных на гвозди в стене, отбрасывал длинные, ползущие по потолку тени.
Лев сидел у стены, перебирая заметки в планшете. Карта завода, фрагменты схем, фотографии странных символов. Всё это складывалось в одно: завод не просто мёртв — он хранил в себе нечто, что не должно было быть раскрыто.
Лена, сев в углу, массировала виски. На её лбу выступил пот.
— Голова раскалывается, — проговорила она. — Будто давление внутри черепа растёт. У кого-нибудь ещё так?
Зоя кивнула. Она сидела на полу, окружённая своими записями и страницами из старых фольклорных сборников.
— Здесь нарушена структура пространства. Возможно, это связано с подземными структурами. Некоторые ритуалы в дохристианские времена специально проводились в шахтах, катакомбах, местах, где «земля разговаривает с небом». Места силы.
— Я знал, что это место проклято, — пробормотал Саша, закутанный в спальник, как в кокон. — Вы все смеялись, а я чувствовал. Тут что-то не так.
— Это просто старый завод, — отрезал Влад. — Плесень, ржавчина, воспоминания. И слишком много фантазии.
Тимур молча крутил объектив камеры. Он установил её на подоконнике, направив в коридор. Поставил запись на всю ночь — для страховки. Сам он не верил ни в духов, ни в подземных богов, но лишний материал никогда не помешает.
— Если нам и грозит опасность, — добавил он, — то это обрушение перекрытий или ядовитые испарения. А не древние духи.
Часам к одиннадцати все притихли. Кто-то задремал, кто-то читал, но общее ощущение в комнате изменилось. Словно стены сдвинулись на полметра ближе, а потолок стал ниже.
Лев не мог уснуть. Он лежал с закрытыми глазами, но каждая клетка тела чувствовала напряжение. Шорохи. Стук. Шаги?
Он открыл глаза. Тишина.
Но в дальнем углу что-то было не так. Каска, оставленная Тимуром на старом стуле, теперь валялась на полу.
Он приподнялся.
— Кто-то вставал?
— Что? — откликнулся Тимур, ворочаясь в спальнике.
— Каска упала. Я думал, ты встал.
— Я сплю. И вообще, ты слышал эти звуки?
— Какие?
— В вентиляции. Будто кто-то ползает. Скребётся.
Теперь услышал и Лев. Едва уловимое — как когти по металлу. Шкряб-шкряб. Потом пауза. И снова — чуть ближе.
Они вскочили. Остальные начали просыпаться, обеспокоенно переглядываясь.
— Вентиляция, — прошептала Лена. — Я же говорила. Здесь что-то есть.
— Крысы, — сказал Влад. — Большие, жирные, промышляют ночью.
— Крысы не скребутся по внутренней стороне. Слушай внимательно, — сказал Лев.
Все замерли. Шорох повторился. Длинный, как если бы кто-то прочёсывал воздух когтями.
— Это... — начал Тимур, — будто кто-то...
Вдруг вспыхнул свет от камеры. Она замигала и выключилась. Фонари мигнули, один из них погас. В комнате воцарилась дрожащая полутьма. Тимур кинулся к камере.
— Она сдохла! Полностью! Батарея только что была полной!
— Что это было? — тихо спросила Зоя.
— Электромагнитный импульс? — предположил Влад. — Возможно, под станцией есть реактор. Остаточная активность.
— Не смеши, — бросила Лена. — Там нет ни одного источника энергии. Это было нечто другое.
Шорох стих.
— Ладно. Все спим. Утром на свежую голову разберёмся, — резко сказал Влад.
Но заснуть больше никто не мог.
Наступило утро. Оно не принесло света.
Лев проснулся от холода. Его часы показывали 07:41. Он приподнялся, протирая глаза.
— Влад, вставай. Надо двигаться.
Но Влад уже стоял у двери, бледный, с поджатыми губами. Он пытался открыть дверь. Та не поддавалась.
— Что с ней?
— Заклинило. Прямо ночью. Или...
Лев подошёл. Дёрнул за ручку. Бесполезно. Он попытался выломать — безуспешно.
— Это не замок, — пробормотал он. — Дверь будто приварена изнутри.
— Это как... как?! — Саша подбежал, пнув створку. — Мы же не закрывали её!
Они перебрали все выходы: лестничный пролёт — закрыт, окна на первом этаже — решётки, ведущая наружу дверь — с усилием едва дрожала, будто из другого материала.
— Кто-то закрыл нас, — тихо сказала Лена. — Пока мы спали.
— Или что-то, — добавила Зоя. — Завод жив. Он не хочет нас отпускать.
Все переглянулись. В их глазах зарождался страх.
Именно тогда раздался стук.
Изнутри вентиляции.
Медленный, размеренный. Будто кто-то не просто скрёб, а стучал... в определённом ритме. Как сигнал. Как зов.
Саша инстинктивно схватился за камеру. Она снова работала.
— Мы должны снять это, — прошептал он. — Люди должны знать...
— Спокойно! — рявкнул Влад. — Мы найдём выход. Нужно прорваться. Где инструменты?
— Внизу. В фургоне, — сказал Тимур.
— Прекрасно. А фургон — снаружи.
Все осознали простую истину: они — внутри ловушки. И даже не знают, кто расставил её.
Тимур подошёл к вентиляционной решётке, направив туда объектив.
— Здесь темно... но что-то...
Он отшатнулся. Лицо стало мертвенно-белым.
— Там глаза. Чёрные. Два. Они смотрят.
— Врёшь! — Влад подскочил, но Тимур лишь молча отдал ему камеру.
На экране — темнота. И в ней — два влажных, немигающих блика. Прямо в объектив. Будто существо ждало, когда его заметят.
Тимур медленно отступил. Руки дрожали.
— Это не крыса.
— Завод... — прошептала Зоя. — Он вспоминает нас. Он впускает. Но не выпускает.
Лев сел на бетонный пол и закрыл глаза. У него в ушах звучал чей-то шёпот. Как будто стены прошептали его имя.
Они провели ночь в сердце мёртвого колосса. И теперь он проснулся.
Эпизод №4 — Паника и первая потеря
Первым начал Влад. Он подошёл к главной двери, сжал в ладонях лом и со всей силы ударил по створке. Металл звякнул, но не поддался. Он ударил ещё раз — громче, яростнее, будто пытался заглушить в себе нарастающий страх.
— Она не металлическая, — процедил он сквозь зубы. — Или это не тот металл, что я знаю.
Дверь выглядела как старая сталь, проржавевшая у основания, но под ударами лома даже не дрогнула. Не согнулась. Не дала ни трещины.
— Это… не может быть, — сказал Тимур, бледнея. — Я видел, как мы заходили через неё. Она была обычной. Ржавчина, пыль, старая ручка.
— Теперь она будто часть стены, — добавила Лена. — Как будто завод решил её "переварить".
Саша бегал по этажу, заглядывая в окна, пробуя открыть решётки, звонил на мобильный — без сигнала. Его паника нарастала с каждой минутой.
— Мы заперты! Заперты, чёрт побери! Как в фильме, в каком-то грёбаном хорроре, — кричал он. — Мы должны найти выход! Чёрт, выбить хоть что-нибудь! Надо дышать свежим воздухом! Здесь сходит с ума не только техника!
— Успокойся! — зарычал Влад, подойдя к нему. — Паника тебе не поможет. Ни тебе, ни нам.
— Может, стоит попробовать крышу? — предложила Зоя. — Сбросить дрон, подать сигнал?
— Там слишком высоко. К тому же, — Лев указал на потолок, — ты уверена, что завод не изменил структуру? Мы уже видели, как двери стали другими.
Все замолчали.
Тимур сел на корточки, потёр виски. Веки дёргались.
— Нам нужно спуститься в подвал, — внезапно произнёс он. — Там есть выход. Должен быть. Старые схемы говорят — вентиляционный коридор проходит ниже уровня шахт. Может, он ведёт наружу.
— Ты в своём уме? — резко отозвалась Лена. — Нас только что кто-то, или что-то, заперло здесь. А ты предлагаешь идти туда, куда нас просили не лезть?
— А какие у нас есть варианты?! — закричал Тимур. — Ждать? Пока батарейки сядут? Пока стены съедят нас? Пока этот… кто-то из вентиляции выползет к нам?
Лев смотрел на него, не мигая. В словах Тимура была логика. Пугающая, но логика.
— Я пойду, — сказал Лев. — Нужно разведать. Вдруг действительно есть путь.
— Один не пойдёшь, — буркнул Влад. — Я с тобой.
— А камеры? — Саша уже устанавливал GoPro на плечо. — Мы должны это задокументировать. Каждый шаг. Чтобы, если мы…
Он не договорил.
Вся группа спустилась на первый этаж. На полу у выхода из административного блока валялись обломки старых указателей, один из которых указывал на лестницу вниз. Надпись: «Технический подвал. Посторонним вход воспрещён».
Тимур вышел вперёд.
— Я первый. У меня камера на груди. Вы — следом.
Он шагнул на лестницу.
Темнота подвала была плотной, как нефть. Фонарики, казалось, теряли силу, пробивая лишь тонкие слои мрака, будто свет не мог продвигаться глубже. Стены здесь были из старого бетона, промокшего, тронутого грибком. Воздух — сырой, холодный и… тяжёлый. Он будто давил на грудь.
— Запах… — пробормотала Лена. — Как сероводород. Или гниль.
— Тише! — прошипел Влад.
Снизу раздался стук.
Раз. Два. Три.
— Это не эхо, — выдохнула Зоя. — Это зов.
И в этот момент Тимур побежал.
Внезапно, будто подхваченный чем-то невидимым, он бросился вперёд, фонарь в руке метался, отражаясь от стен. Саша закричал, остальные побежали за ним.
— Тимур! Вернись! — орал Лев, почти спотыкаясь на ступенях.
Но Тимур бежал дальше. Его дыхание слилось с эхом. Камера на груди передавала изображение в реальном времени — Саша держал планшет, он работал по локальной сети. Они видели всё. Тоннель. Трубы. Пыльные стены. А потом...
Тимур остановился. Камера дрожала. Он поднял фонарь.
Перед ним — густая чернота. Но не обычная тьма. Что-то, клубящееся. Плотное. Живое.
— Что это? — прошептала Лена.
— Пыль, — сказал Лев. — Или… нет. Это… дым?
Изображение на экране начало дрожать. Искажаться. Камера фиксировала что-то странное — белый шум, всплески света, будто рядом возникло сильнейшее электромагнитное поле.
И тут Тимур шагнул в эту тьму.
— НЕТ! — закричал Лев. — СТОЙ!
Камера пошатнулась. Последний кадр: чёрная пелена охватывает всё. Края объектива дрожат. И в самом центре — тень. Высокая. Рогатая. Движущаяся неестественно.
Потом — сигнал пропал.
Пустота.
Все остановились.
— Тимур! — позвал Влад. — Тимур, отзовись!
Тишина.
Лена вырвала у Саши планшет, но экран уже погас.
— Он… исчез, — прошептала она.
— Это не может быть, — Влад двинулся вперёд, но Лев схватил его за руку.
— Подожди. Мы не знаем, что это. Мы ничего не знаем.
Саша вдруг начал всхлипывать.
— Мы не должны были ехать. Это место — оно живое. Оно дышит. Оно нас чувствует. Мы — для него пища. Как в этих чёртовых фильмах. Только это — реальность.
Они стояли на лестнице. Вниз — больше не хотелось идти. Тем более после того, как тьма поглотила человека.
— Мы возвращаемся, — сказал Лев. — Это была ошибка.
— Тимур… — тихо прошептала Зоя.
— Мы не можем ему помочь, — твёрдо произнёс Влад. — Пока нет.
Они поднялись обратно, медленно. Шаг за шагом, будто сзади могло что-то ухватить. Схватить. Затянуть. Никто не говорил. Все знали — они только что потеряли одного из своих. И потеряли не просто так. Его не убило здание. Его забрало нечто, что до этого жило лишь в догадках.
Завод шептал. И звал. И теперь он получил первую жертву.
А они — поняли, что находятся в чужом мире.
И выхода из него, возможно, уже нет.
Эпизод №5 — Старый журнал
Комната, где они устроились, после исчезновения Тимура напоминала тюремную камеру. Воздух будто густел. Каждый вдох давался труднее. Даже пыль в лучах фонаря казалась живой, извивающейся. Завод не просто дышал — он наблюдал.
Лев сидел на полу, прислонившись к бетонной стене. Его пальцы бессознательно перебирали края защитного чехла от планшета, но экран давно потух. Всё оборудование глючило, время сбивалось, сигналы пропадали. Даже механика — казалась чужой.
Зоя бродила по этажу одна. Остальные отказывались оставаться без компании даже на минуту. Но она — нет. Упрямая, сосредоточенная, будто искала в кошмаре закономерность. Она перебирала шкафы, просматривала старые ящики, выдвигала полки, щёлкала замками, натягивала резиновые перчатки — как археолог в зоне заражения.
— Я что-то нашла, — сказала она, появившись в проёме комнаты, где остались Лев, Лена и Саша. Её голос был глух, но возбуждён.
— Что? — Саша, не отрываясь от монитора, уставился на неё. — Если это не дверь наружу, то неважно.
— Это важнее, — прошептала она.
В руках у Зои был журнал — толстый, переплетённый брезентом, в уголке — облупившийся штамп: ЦХЗ, 1973.
— Старый журнал бригады монтажников. Хранился под стопкой документов в стальном шкафу. Всё в пыли, но страницы читаемы.
Она открыла первую — почерк ровный, выцветшие чернила. ФИО: Глухов А.И., бригадир участка шахтного бурения.
— Это та же фамилия, что и на схеме, которую ты нашёл во втором эпизоде, — тихо сказал Лев, словно сам себе.
Зоя кивнула.
— Слушайте:
«7 мая 1973. Начали бурить юго-западный туннель. Грунт странный — местами мягкий, как зола, местами — камень, будто спёкшийся. Один из рабочих сказал, что копнули "то самое". Хохочет, но глаза его пустые».
Она перевернула пару страниц.
«12 мая. Бригада отказывается спускаться на третий уровень. Говорят, что ночью слышат стоны. Никто не хочет говорить напрямую. Только молчат и крестятся. Один уволился без объяснений. Второй исчез. Просто не вышел на смену».
Зоя сделала паузу, потом прочитала следующий отрывок, уже тише:
«15 мая. Тень. Видел её. Стоял у шахтного колодца — и она смотрела на меня. У неё были рога. Нет, не рожки как у барана — настоящие, как у оленя, только изнутри черепа. Шевелились. Она была… не тенью. Сгустком. Она не отражала свет. Она его ела».
В комнате повисла гробовая тишина. Только в углу тихо хрипел Саша — он сжимал руками голову, как будто хотел выдавить из себя страх.
— Это… совпадение? — прохрипел он. — Возможно, бред. Усталость. Они же были под землёй. Газ. Глюки.
— Если бы это был один человек, — отозвалась Зоя, — но записи ведутся до августа. Вот, послушайте:
«2 июня. Местный старик — охотник, пришёл ночью к забору. Просил прекратить работы. Говорит, что "Хозяин холма проснулся". Мы смеялись. Теперь никто не смеётся. На складе кто-то нарисовал спираль, как древнюю. Я не приказывал это делать. Камеры не работают. Но символ — вырезан глубоко, сантиметра на два. Кто это сделал, нужно было много времени…»
Она перевела взгляд на Льва.
— Ты понимаешь, что это? Это подтверждение. Всё, о чём я писала, что считалось спекуляцией, домыслами, — вот оно. Люди до нас уже сталкивались с этим.
— Хозяин холма… — повторил Лев. — Значит, егерь не выдумал.
Лена перебила, подойдя ближе:
— Там есть что-нибудь о том, как они пытались с этим справиться?
Зоя полистала. Глаза сузились.
— Смотри:
«16 июля. Решили бетонировать шахту. Начальство не верит, но позволяет. Один из инженеров, Сергей С., сказал, что это не поможет — "Он уже здесь". Он сказал: мы потревожили нечто, что не нуждается в телах. Он — старше нас. Он — из праха. И прах — это его дыхание».
Она закрыла журнал.
— Последняя запись — 30 июля. После этого, по официальной версии, смена была распущена. Завод перешёл в другой режим.
— А этот инженер? Сергей С.? — спросил Лев.
— Есть пара пометок: «С.С. снят с работы, переведён в психоневрологический диспансер. Диагноз: паранойя и диссоциативный бред». Но я не верю, что он был сумасшедшим. Он знал, с чем они столкнулись.
Саша встал.
— Мы должны сжечь это. Всё. Завод. Архивы. Эту проклятую землю. Это зло, это — не древний культ. Это вирус. Оно проникает в людей. В разум. В воздух. В металл. Вы разве не чувствуете? Мы уже… заражены.
— Нет, — тихо ответил Лев. — Не заражены. Но мы ближе к правде, чем когда-либо. И если мы хотим выжить — надо понять, что именно мы потревожили. И чего оно хочет.
Он взял журнал из рук Зои, пробежал глазами строки.
— «Тот, кто знает имя Хозяина, уже слышен Ему»… — прочитал он. — Интересно.
— Это как?
— Это значит, что мы в игре. Он нас заметил.
Все замерли.
Из коридора раздался хруст. Будто кто-то наступил на стекло. А потом — шепот. Еле слышный. Почти ласковый:
— Ты уже был здесь...
Лев резко обернулся, но за дверью было пусто. Свет фонаря дрожал.
Он посмотрел на остальных. Все бледные. Молчащие.
— Значит так, — сказал он, стараясь говорить ровно. — Мы держим журнал при себе. Это наш ключ. Завтра утром — если утро наступит — мы ищем подтверждения. Станцию бурения. Остатки бетонированной шахты. Что угодно.
— И если найдём? — спросила Лена. — Если найдём вход?
Лев посмотрел ей в глаза.
— Тогда мы узнаем, как его закрыть. Навсегда.
Позади них по стене медленно ползла тень. Высокая. Нерезкая. С рогами. Но никто не осмелился обернуться.
Завод дышал. И теперь он знал их имена.
Эпизод №6 — Появление егеря
Ночь опустилась на завод с тяжестью каменной плиты. Ветер, казалось, обтекал стены здания, будто что-то живое прижалось к ним снаружи и вслушивалось в дыхание тех, кто остался внутри. Второй этаж административного корпуса превратился в мрачное убежище: разбитые окна были затянуты старыми брезентами, пол усеян осколками стекла и обрывками схем, а в углу мерцала тусклая керосиновая лампа, единственный источник света после того, как фонари окончательно отказались работать.
Лев сидел на бетонном подоконнике, укутанный в куртку, и слушал, как в тишине потрескивает пламя лампы. Рядом лежал журнал 1973 года. Он перечитывал одну и ту же страницу снова и снова, будто надеясь найти между строк какой-то ответ, выход, ускользающий смысл.
— Он голоден, — произнёс он вслух, почти шёпотом. — “Хозяин холма не спит. И он голоден.”
Саша спал неровно, всхлипывая во сне. Лена сидела, прислонившись к стене, с закрытыми глазами, но не спала. Зоя что-то рисовала в блокноте — сложные круги, спирали, древние символы. Её лицо стало другим: серьёзным, сосредоточенным, как у медиума, слышащего зов сквозь камень.
Влад исчез полчаса назад. Сказал, что идёт внизу проверить запертые двери ещё раз. Никто не остановил его.
— Он долго, — сказала Лена, открыв глаза. — Слишком долго.
Лев поднялся. Ему не нравилось это. Здесь время искажалось. Свет исчезал, не оставляя следа. А те, кто уходили в темноту, — не всегда возвращались.
Он собирался уже идти к лестнице, когда внизу послышался стук. Не громкий, но отчётливый: три удара, пауза. Ещё три. Звук шёл снаружи. Будто кто-то стоял у самой стены здания и стучал по ней костяшками пальцев.
Зоя подняла голову. Её зрачки сузились.
— Это не он, — произнесла она. — Это не Влад.
Лев подошёл к окну, отодвинул брезент.
Тьма. Плотная, вязкая, будто намотанная на стёкла. Но сквозь неё он разглядел силуэт. Высокий. Человек.
— Там кто-то есть, — прошептал он. — Стоит прямо у стены.
Он быстро спустился вниз. Лена и Зоя — следом.
Дверь, которую они до этого не могли открыть, была приоткрыта. Сквозь неё тянуло влажным воздухом. Лев вышел наружу, вглубь ночи.
Фигура стояла у металлической лестницы, что вела к цехам. Мужчина в старом ватнике, в охотничьей шапке, с ружьём за спиной. Лицо — словно высечено из коры дерева: морщины, шрамы, седина. Глаза — тусклые, но живые.
— Егерь, — выдохнула Лена.
Он кивнул.
— Сказал же вам: не лезьте туда. Вы не послушались. И теперь он проснулся.
— Кто он? — спросил Лев.
Егерь вздохнул. Достал флягу, сделал глоток и только после этого заговорил.
— Под этим холмом было место. Старое. До всего. До русских, до татар. Даже до скифов. Капище. В нём держали огонь. Не просто костёр, а живой. Глубокий. Говорили: из земли идёт дыхание. Его называли по-разному, но здесь — Тарг. Хозяин Закопанного Огня.
Он перевёл взгляд на Зою.
— Ты знаешь. Читала. У бабки в Симферополе наверняка в сундуке были вышивки с его спиралью.
Зоя кивнула.
— Видела. Но не верила, что это связано с реальностью.
— А это и не совсем реальность, — сказал егерь. — Это… между. Между жизнью и смертью. Между прошлым и настоящим. Капище держали в порядке. Каждый год — жертва. Кровь, кость, обет. Потом пришли инженеры. Принесли бетон, железо, кислоты. Закатали холм в плиты. Построили завод. А огонь — остался. Закрытым. И обозлённым.
Он снова выпил. Пауза.
— Сначала начали исчезать рабочие. Потом инженеры. Один вернулся — и был другим. Глаза, как стекло. Речь — чужая. Я тогда ещё пацаном был. Слушал у костра. Старики говорили: “Он вышел, но часть его осталась внизу”.
— Почему ты пришёл? — спросил Лев. — Сейчас?
— Потому что вы разбудили его окончательно, — спокойно сказал егерь. — Он чувствует вас. Вас стало меньше. Его сила растёт.
— Помоги нам выбраться, — сказала Лена. — Пожалуйста.
— Не могу, — покачал головой старик. — Не я решаю. Двери здесь открываются не когда ты хочешь. А когда нужно кому-то с той стороны. Пока что — вы нужны. Кровь зовёт кровь.
Тишина.
— Тимур умер? — спросил Лев.
Егерь долго молчал.
— Нет. Пока. Он — внизу. В петле. Между. Его сознание живо, но тело… чужое. И скоро он позовёт следующего.
— Что нам делать?
— Не мешать. Или уйти внутрь. Глубже. Найти сердце. Оно под шахтой. Там, где был алтарь. Может, он вас отпустит, если узнает. Или убьёт. Быстро. Это уж как договоритесь.
Он сделал шаг назад, растворяясь в темноте.
— Подожди, — Лев рванулся вперёд, но фигура уже исчезла.
Словно её и не было.
Они стояли молча, обдуваемые ночным ветром. Завод за спиной дышал. Внутри — кто-то пошевелился. Снова раздался стук.
Три удара. Пауза. И снова.
Тимур звал. Или то, что осталось от него.
Лев посмотрел на Зою и Лену.
— Мы идём вниз. К сердцу.
— Мы с тобой, — сказала Зоя. — До конца.
И ночь сгустилась ещё сильнее.
Эпизод №7 — Воспоминания
Лев проснулся резко, будто его выдернули из глубины. В горле пересохло, на лбу — холодный пот. Он был один. В комнате пахло пылью, гарью и чем-то ещё… знакомым, но неуловимым. Тишина стояла такая, что в ней можно было услышать, как бьётся собственное сердце.
Он поднялся, огляделся. Окно было открыто настежь — шевелился брезент, сквозняк играл с бумагами на полу. Лампа, которую они оставили гореть на ночь, потухла. Остальные… куда-то делись.
Сначала он подумал: возможно, все просто вышли, может быть, внизу, в тех же коридорах. Но в следующий момент всё изменилось. Пространство вокруг словно сжалось, стены задышали — едва заметно, но ощутимо. Воздух стал гуще. И — запах. Лев вдохнул — и вдруг осознал, что этот запах он знает.
Дизель. Масло. Горелая резина. Запах аварии.
Он сделал шаг назад — и оказался уже не в комнате.
Свет вспыхнул резко, болезненно. Глаза обожгло. Он стоял на шоссе. Перед ним — мокрый асфальт, мигающие аварийки, крики. Его руки дрожали. Машина перевёрнута на бок. Кровь на стекле. Впереди, на обочине, люди — кто-то зовёт скорую, кто-то кричит в трубку.
И тишина. Потому что всё это — из прошлого.
Потому что он уже здесь был.
Он сделал шаг вперёд. Колени подкашивались. Он слышал, как звенит металл, как по стеклу течёт кровь. И видел — фигуру. Молодой парень. Лицо разбито. Глаза открыты. Брат.
— Артём, — выдохнул Лев. — Нет… нет… я же…
В голове — звон. Рёв сирен. Крики. Кто-то трясёт его за плечи: «Ты вел машину?! Что ты сделал?! Почему ты свернул?!»
Он опускается на колени.
— Это было… это было несчастным случаем…
И вдруг голос. Тихий. Сухой, как хруст сухих листьев.
— Не несчастный случай. Ты знал. Ты чувствовал. И свернул.
Лев вскинул голову.
Из-под капота вырастает тень. Высокая. Тонкая. Рога, как у лося, но не кость — чёрный уголь. Глаза — не глаза, пустые впадины, из которых идёт дым. Существо смотрит на него.
— Ты отвёл его туда, где я мог взять. Ты помнишь это. И вот ты снова здесь. Пришёл за ответами. Получи их.
Лев закричал. Закрыл глаза.
Снова вспышка.
Он лежал на полу комнаты. Комната вновь была комнатой, не шоссе. Лампа мерцала. Его ладони дрожали, по спине стекал пот. Но — на полу, рядом с ним, что-то лежало.
Кассета.
Старая, VHS. Чёрная. На наклейке — неразборчивый почерк. Но внизу аккуратно выведено:
Ты уже был здесь.
Лев взял кассету. Она была холодной. Настолько, что обожгла пальцы. Он обернулся — в углу стояла Зоя, бледная, как бумага. Она молча смотрела на него.
— Что это? — спросил он.
Она подошла ближе. В руках — старый видеопроигрыватель. Провод шёл к аккумулятору. Где она его взяла — он не знал. Но сейчас это было неважно.
— Мы должны её посмотреть, — сказала она.
— Откуда она?
— Завод. Память. Он показывает тебе то, что ты уже знаешь. Или не хочешь помнить.
— Зачем?
— Чтобы ты не бежал.
Они подключили проигрыватель. Монитор, который они использовали для съёмки, мигнул. Из динамиков — шелест, треск, потом — изображение.
Картинка дрожала. Цвета выцвели. Но ясно: завод. Дата в углу экрана — 1988. Трое мужчин, женщина. Камера на плече. Смех. Кто-то шутит.
— Они были до нас, — прошептала Зоя.
На записи люди входят в цех, затем в подвал. Тот же, куда ушёл Тимур. Один из них говорит:
— Здесь, говорят, построили прямо на старом святилище. Бред какой-то, но всё же…
Они смеются.
Минуты идут. Смех стихает. Становится темнее. Камера дрожит. Один из мужчин поворачивается к оператору:
— Здесь кто-то есть.
Затем экран дёргается. Кто-то кричит. Камера падает на пол. Изображение скошено. Видны ноги. Свет фонаря пляшет. Женщина кричит.
И в конце — силуэт.
Высокий. Чёрный. С рогами. Он стоит над камерой. Потом медленно наклоняется. Лицо невозможно разглядеть. Только дым. Пустота. Затем — всё темнеет.
Конец записи.
Зоя выключила монитор. В комнате — только их дыхание.
— Они не вернулись, — тихо сказала она. — Но камера осталась. И теперь она здесь.
— Почему я? — прошептал Лев. — Почему всё возвращается ко мне?
— Потому что ты помнишь. Потому что ты виноват. И завод знает это.
Он долго молчал. Потом поднялся. Взял кассету, вложил в карман.
— Это ещё не конец. Он хочет, чтобы мы вспомнили. Я вспомнил. Теперь — моя очередь.
Он вышел в коридор. Темнота отступала. Внутри завода что-то менялось. Дышало глубже.
Лев шёл вперёд. И знал: в этот раз он не отступит.
Эпизод №8 — Плёнка
Ночь на заводе сгустилась окончательно. Луна исчезла, не оставив даже проблеска на угольном небе. Внутри здания не осталось электричества, не осталось звуков — кроме тихого, вязкого треска старой плёнки, которую Лев прокручивал в переносном видеоплеере, найденном вместе с кассетой. Плеер урчал, как умирающее животное, изображение дрожало, иногда осыпаясь на экране цифровым дождём.
Саша сидел в углу, обняв колени. Он был бледен, будто выжатый лист бумаги. После появления кассеты и просмотра кадра аварии он почти не говорил. Только иногда поднимал голову и смотрел на Льва — с тем немым вопросом, который задают только во сне: «Ты знал, что всё это будет?»
Лена сидела у стены с фонариком в руках, смотрела на экран.
— Начинай, — сказала она.
Зоя молчала. Она стояла в проёме двери, будто охраняла вход. Будто чувствовала — за этой дверью уже не просто коридор, а нечто иное.
Лев нажал «Плей».
Экран вспыхнул.
Изображение дрожало. Пыльная плёнка, цвета почти исчезли. Надпись в углу: «Архив ХЗ-8, 28.06.1988». Тишина. Потом — голос за кадром, мужской, молодой:
— Тест камеры. Точка входа: северный корпус. Время: 15:03.
Четверо. Двое мужчин, одна женщина и оператор. Одеты в спецовки, старого образца, на рукавах — логотип химзавода. На касках — номера. Судя по всему, группа исследователей, возможно, монтажников или инженеров.
Они идут по заводу. Смеются. Один свистит. Женщина — рыжая, веснушчатая, судя по выражению лица, самая молодая — машет в камеру.
— Они не знали, — прошептала Лена.
— Или делали вид, — ответил Лев.
На экране — цех. Разрушенный, с осыпающимися плитами. Те же стены, те же ржавые перила. Всё это — знакомо. Будто отражение настоящего в мутной воде.
— Мы спускаемся в шахту, — говорит один из мужчин. — Ни одна карта её не отображает. Но документация указывает на пробитый туннель — примерно на 37 метров вглубь. Возможно, это техноложка.
Женщина смеётся:
— Или древнее капище. Старик с охраны говорил, что тут жертвы приносили. Дурак, но пугает.
Они входят в подвал. Камера передаёт вибрацию под ногами. Свет фонаря вырывает из тьмы обломки оборудования, арки. Каменные плиты, покрытые копотью. И снова — символы.
— Смотри, — прошептала Зоя. — Спирали. Как в журнале.
На стене — круг, в центре — чернеющая точка. Вокруг — будто когтями выцарапанные узоры. Камера задерживается на нём, потом идёт дальше.
Шаги становятся медленнее. Тишина за пределами кадра растёт.
— Кто-то… идёт за нами, — шепчет оператор. — Я слышу. Слева. Вдоль стены.
— Успокойся, — отвечает голос. — Тебе кажется.
Камера поворачивается. На секунду — ничего. Потом — вспышка. Как будто тень. Быстрая. Изломанная. И исчезает.
— Ты видел? — спросила Лена.
— Видел, — сказал Лев. — Не показалось.
На экране — тоннель. В его конце — круглый проём, заваленный обломками. Один из мужчин подходит к нему. Освещает глубину. Смотрит внутрь.
— Там дыра, — говорит он. — Словно воронка. И дно светится. Красное. Как… уголь.
Женщина подходит ближе.
— Это не просто свет. Это жар. Чувствуешь?
Оператор двигается вперёд. Камера трясётся. Подошва соскальзывает на песке. Кто-то кричит. Женщина — падает. Камера — вслед за ней.
Картинка срывается. Шум. Темнота.
— Вот и всё, — сказал Саша. — Конец.
Но нет.
Из темноты — слабое дыхание. Камера внизу. Горизонт завален. В кадре — земля. Песок. Каменные кости. Обломки черепа.
И шаги.
Тяжёлые. Медленные.
Свет фонаря вспыхивает. В центре кадра — нога. Человеческая, но чернеющая. Будто тело, обугленное до угля. Затем — рука. Длинная. С когтями.
И рога.
Тень наклоняется к камере. Лица нет. Только пустота. И в этой пустоте — глаз.
— Чёрный глаз, — прошептала Зоя.
Камера продолжает снимать. Секунды идут. Существо не двигается. Оно просто смотрит. Или даёт смотреть на себя.
И потом — экран гаснет.
Плеер издаёт щелчок. Лента кончилась.
Комната погружается в тишину. Даже дыхание звучит, как удар.
Саша вскакивает.
— Я не буду здесь больше! Вы понимаете?! Это не призрак. Не легенда. Это — правда! Мы идём по их следу, шаг за шагом, к той же самой яме!
— Мы уже в ней, — сказал Лев.
— Мы должны уйти! Уйти сейчас! Всё, что угодно!
— Нет выхода, — покачала головой Зоя. — Двери не открываются. Егерь сказал — нас держит не бетон. Нас держит он. Пока не насытится. Или не узнает, зачем мы здесь.
Саша метнулся к двери.
— Я вырвусь! Я сам! Я…
И остановился. На секунду.
Потом повернулся к ним. Его глаза — стеклянные. Улыбка натянута. Чужая.
— Он зовёт меня, — сказал Саша. — Я должен ответить.
— Саша, нет, — Лена бросилась вперёд.
Но он уже исчез в темноте.
Только звук — шаги. Ровные. И в конце — удар двери.
Плёнка закончилась.
А кошмар — только начинался.
Эпизод №8 — Плёнка
Ночь на заводе сгустилась окончательно. Луна исчезла, не оставив даже проблеска на угольном небе. Внутри здания не осталось электричества, не осталось звуков — кроме тихого, вязкого треска старой плёнки, которую Лев прокручивал в переносном видеоплеере, найденном вместе с кассетой. Плеер урчал, как умирающее животное, изображение дрожало, иногда осыпаясь на экране цифровым дождём.
Саша сидел в углу, обняв колени. Он был бледен, будто выжатый лист бумаги. После появления кассеты и просмотра кадра аварии он почти не говорил. Только иногда поднимал голову и смотрел на Льва — с тем немым вопросом, который задают только во сне: «Ты знал, что всё это будет?»
Лена сидела у стены с фонариком в руках, смотрела на экран.
— Начинай, — сказала она.
Зоя молчала. Она стояла в проёме двери, будто охраняла вход. Будто чувствовала — за этой дверью уже не просто коридор, а нечто иное.
Лев нажал «Плей».
Экран вспыхнул.
Изображение дрожало. Пыльная плёнка, цвета почти исчезли. Надпись в углу: «Архив ХЗ-8, 28.06.1988». Тишина. Потом — голос за кадром, мужской, молодой:
— Тест камеры. Точка входа: северный корпус. Время: 15:03.
Четверо. Двое мужчин, одна женщина и оператор. Одеты в спецовки, старого образца, на рукавах — логотип химзавода. На касках — номера. Судя по всему, группа исследователей, возможно, монтажников или инженеров.
Они идут по заводу. Смеются. Один свистит. Женщина — рыжая, веснушчатая, судя по выражению лица, самая молодая — машет в камеру.
— Они не знали, — прошептала Лена.
— Или делали вид, — ответил Лев.
На экране — цех. Разрушенный, с осыпающимися плитами. Те же стены, те же ржавые перила. Всё это — знакомо. Будто отражение настоящего в мутной воде.
— Мы спускаемся в шахту, — говорит один из мужчин. — Ни одна карта её не отображает. Но документация указывает на пробитый туннель — примерно на 37 метров вглубь. Возможно, это техноложка.
Женщина смеётся:
— Или древнее капище. Старик с охраны говорил, что тут жертвы приносили. Дурак, но пугает.
Они входят в подвал. Камера передаёт вибрацию под ногами. Свет фонаря вырывает из тьмы обломки оборудования, арки. Каменные плиты, покрытые копотью. И снова — символы.
— Смотри, — прошептала Зоя. — Спирали. Как в журнале.
На стене — круг, в центре — чернеющая точка. Вокруг — будто когтями выцарапанные узоры. Камера задерживается на нём, потом идёт дальше.
Шаги становятся медленнее. Тишина за пределами кадра растёт.
— Кто-то… идёт за нами, — шепчет оператор. — Я слышу. Слева. Вдоль стены.
— Успокойся, — отвечает голос. — Тебе кажется.
Камера поворачивается. На секунду — ничего. Потом — вспышка. Как будто тень. Быстрая. Изломанная. И исчезает.
— Ты видел? — спросила Лена.
— Видел, — сказал Лев. — Не показалось.
На экране — тоннель. В его конце — круглый проём, заваленный обломками. Один из мужчин подходит к нему. Освещает глубину. Смотрит внутрь.
— Там дыра, — говорит он. — Словно воронка. И дно светится. Красное. Как… уголь.
Женщина подходит ближе.
— Это не просто свет. Это жар. Чувствуешь?
Оператор двигается вперёд. Камера трясётся. Подошва соскальзывает на песке. Кто-то кричит. Женщина — падает. Камера — вслед за ней.
Картинка срывается. Шум. Темнота.
— Вот и всё, — сказал Саша. — Конец.
Но нет.
Из темноты — слабое дыхание. Камера внизу. Горизонт завален. В кадре — земля. Песок. Каменные кости. Обломки черепа.
И шаги.
Тяжёлые. Медленные.
Свет фонаря вспыхивает. В центре кадра — нога. Человеческая, но чернеющая. Будто тело, обугленное до угля. Затем — рука. Длинная. С когтями.
И рога.
Тень наклоняется к камере. Лица нет. Только пустота. И в этой пустоте — глаз.
— Чёрный глаз, — прошептала Зоя.
Камера продолжает снимать. Секунды идут. Существо не двигается. Оно просто смотрит. Или даёт смотреть на себя.
И потом — экран гаснет.
Плеер издаёт щелчок. Лента кончилась.
Комната погружается в тишину. Даже дыхание звучит, как удар.
Саша вскакивает.
— Я не буду здесь больше! Вы понимаете?! Это не призрак. Не легенда. Это — правда! Мы идём по их следу, шаг за шагом, к той же самой яме!
— Мы уже в ней, — сказал Лев.
— Мы должны уйти! Уйти сейчас! Всё, что угодно!
— Нет выхода, — покачала головой Зоя. — Двери не открываются. Егерь сказал — нас держит не бетон. Нас держит он. Пока не насытится. Или не узнает, зачем мы здесь.
Саша метнулся к двери.
— Я вырвусь! Я сам! Я…
И остановился. На секунду.
Потом повернулся к ним. Его глаза — стеклянные. Улыбка натянута. Чужая.
— Он зовёт меня, — сказал Саша. — Я должен ответить.
— Саша, нет, — Лена бросилась вперёд.
Но он уже исчез в темноте.
Только звук — шаги. Ровные. И в конце — удар двери.
Плёнка закончилась.
А кошмар — только начинался.
Эпизод №10 — Конфликты
Лев сидел на корточках у бетонной стены и глядел на стрелку компаса, которая вращалась как спятившая. Он уже не надеялся, что покажет север — она не показывала ничего. Ни ветра, ни движения, ни веры. Рядом, прислонившись к стене, Зоя чертила в пыльном бетоне спираль — всё ту же. Уже бессчётный раз. Словно пыталась достучаться до чего-то под ними.
Вдалеке слышался гул — то ли ветер в разрушенном вентиляционном тоннеле, то ли что-то куда более живое и разумное. После того как Саша исчез — точнее, растворился в темноте, забрав с собой тишину и последние остатки доверия, — в группе начала рваться не только связь с реальностью, но и нити между людьми.
— Ты всё ещё в это веришь? — резко бросила Лена, не выдержав. Её голос прозвучал громко, как пощёчина. — В это? — Она ткнула пальцем в спираль. — В символы? В Хозяина холма? В это поганое божество, пожирающее людей?
Зоя не отреагировала. Только закончила линию и отложила палку.
— Я не верю. Я знаю. Всё, что мы видели, — подтверждение. Завод построен на капище. И всё, что происходило с людьми здесь, всё исчезновения, всё «забытое» — это его защита.
— А тебе это нравится, да? — Лена шагнула ближе. В её глазах плескалась злоба. — Ты хотела это найти. С самого начала. Тебе всё это нужно, чтобы доказать свои теории. Ты пожертвовала Сашей.
— Я его не трогала, — отозвалась Зоя спокойно. — Его позвали. И он пошёл. Потому что в нём было что-то, что уже не принадлежало ему.
— Господи, ты слышишь себя?
— Я слышу всех, — прошептала Зоя. — Он говорит со мной. И с тобой тоже. Просто ты закрываешь уши.
Лена уже хотела что-то ответить, но Лев поднялся и резко вскинул руку.
— Хватит.
Он подошёл ближе к ним, глядя то на одну, то на другую. Его голос звучал глухо, но уверенно.
— Сейчас не время выяснять отношения. Мы не в университете. Не в лаборатории. Мы — в пасти. Мы не знаем, сколько у нас времени. Если вы хотите кричать — кричите. Но это будет последним, что вы сделаете. Он слышит нас.
Зоя кивнула, но не сводила взгляда с Лены. Та, напротив, отвернулась, отступив в угол помещения.
— Мы должны выйти, — сказала она наконец. — Мы должны хотя бы попытаться. Сколько можно сидеть и смотреть, как один за другим исчезают?
— Я не против, — ответил Лев. — Вопрос в том, куда идти. Все двери ведут в себя.
— Я проверила вентиляцию, — вмешалась Зоя. — Ту старую, что уходит к цеху 3Б. Там остались лестницы. Они ведут вниз, а возможно — и наружу. Или хотя бы к аварийному выходу. В любом случае — это лучше, чем ждать здесь, пока завод доберётся до нас по одному.
— А ты уверена, что завод отпустит? — Лена бросила ей взгляд. — Ты ведь веришь, что это живое. Что оно думает. Хочет. Хранит. Уничтожает. Ты думаешь, оно просто даст нам пройти?
— Я думаю, он ждёт, — ответила Зоя. — Ждёт, чтобы мы выбрали. Кто с ним, а кто против.
Лев отошёл к металлическому шкафу. На верхней полке — старая карта вентиляционной системы. Бумага выцвела, но линии оставались чёткими. Он водил пальцем по маршрутам, прикидывая возможные выходы.
— Вот, — сказал он. — Вот здесь стыкуются трубы вентиляции со служебным тоннелем. Если нам повезёт, этот туннель не завален. По логике, он должен вести в западную часть завода. Там — старая электроподстанция. Возможно, выход.
— Возможно, — повторила Лена. — Если он не ведёт прямо в пасть этого… Тарга.
— Всё может быть, — кивнул Лев. — Но сидеть здесь — точно означает смерть. Или что-то хуже.
Они молчали. Каждый переваривал своё. Зоя — с каменным лицом. Лена — с дрожью в пальцах. Лев чувствовал, как нарастает тяжесть в висках. Завод начинал влиять на них изнутри. Он чувствовал, как время крошится. У Зои — часы шли в обратную сторону. У Лены — вовсе остановились. У него самого — показывали всё время 03:18, независимо от попыток настроить.
Он глубоко вдохнул.
— Мы идём. Сейчас.
— А Влад? — спросила Лена.
— Мы найдём его. Если он жив. Или найдём… остатки.
Зоя подняла глаза. Что-то в её взгляде изменилось.
— Ты знаешь, — сказала она. — Он тоже слышит.
— Кто?
— Влад. Его позвали. Он борется. Но долго не сможет. Если мы не найдём его раньше… он станет частью Тарга.
Лев сжал кулаки.
— Тогда двигаемся.
Они вышли из помещения. Завод встретил их тишиной. Даже ветер теперь не гулял по пустым цехам. Лампы на потолках мигали в такт с дыханием завода — или сердца, бьющегося под его бетонной кожей.
На стенах — свежие следы. Не пыль. Не сажа. Кровь. Или нечто похожее.
Кривые линии. Символы. Слова.
Зоя прочитала вслух:
— «Когда три пойдут вниз, один останется. Один — уйдёт. Один — будет видеть. Один — примет.»
— Это угроза? — Лена подняла фонарь.
— Это пророчество, — ответила Зоя.
Лев посмотрел на них. Его сердце било тревожно. Но в его глазах уже не было страха. Только решимость.
— Кто бы ни написал это, он не знал одного. Мы ещё не сдались.
Они шагнули в темноту, туда, где уже не было звуков. Где стены становились дыханием. Где каждый шаг отзывался эхом боли.
И где Тарг — ждал.
Эпизод №11 — Дневник химика
Лаборатория выглядела так, будто в ней никто не появлялся десятилетиями. Пыль лежала на приборах, как слой пепла на сгоревшем городе. Осколки стекла хрустели под ботинками, а воздух был густым от запаха старой кислоты и чего-то ещё — живого, чуждого. Лев шагал первым, держа перед собой слабый фонарь, который давно начал мигать. Свет вёл себя странно: то разгорался, то тускнел, будто сопротивлялся. Лена шла следом, сжимая в руках металлический обломок — импровизированное оружие. Зоя замыкала цепочку, её лицо было сосредоточено, как у исследователя в зоне, где всё говорит на языке смерти.
— Ты уверен, что здесь есть что-то, кроме пыли и отравленного воздуха? — прошептала Лена, когда они свернули в боковой коридор.
— Не уверен, — отозвался Лев. — Но по схеме это помещение значилось как «лаборатория номер два». Судя по журналу, здесь работал главный инженер. И если что-то осталось, оно должно быть здесь.
Они вошли в зал. Потолок осел, в одном углу просела стена. Повсюду — колбы, колбы, колбы. Некоторые разбиты, другие оплавлены. Один из металлических столов был покрыт темной массой, будто на него вылили нефть, а потом дали засохнуть.
— Это кровь? — Лена подошла ближе, не касаясь.
— Не думаю. Похоже на… нечто органическое. Но уже не живое.
— Или не мёртвое, — поправила Зоя.
Лев молча осмотрел столы. Ничего полезного. Он уже собирался уходить, как вдруг его взгляд упал на шкаф в дальнем углу. Углубление, еле различимое в полумраке. Там, среди пыльных папок и коробок с плёнкой, что-то было. Прямоугольное. В брезентовом переплёте.
Он достал тетрадь. Толстая, пожелтевшая, с надписью, выведенной чётким, угловатым почерком: «Личный дневник. Химик-инженер С.И. Яковлев». На обложке — пятна. Масло? Кровь? Или… и то, и другое?
— Нашёл, — выдохнул Лев. — Это он. Главный инженер. Тот, кого упоминали в журнале и на кассете.
Они обступили его. Лев раскрыл первую страницу.
10 марта 1984
Первый день в лаборатории. Завод работает в две смены, шахтное бурение продвигается хорошо. Руководство одобрило моё предложение провести серию тестов по анализу подземных выбросов. По слухам, местные шаманы называли этот холм «местом спящего угля». Глупости. Но интересно.
— Уже тогда всё начиналось, — пробормотала Зоя.
Следующие страницы были засорены обычными заметками. Анализы почвы, химический состав проб, упоминания рабочих, сварщиков, буровиков.
Но с середины — начались другие записи.
21 апреля 1984
В ночной смене произошёл инцидент. Один из рабочих исчез на нижнем уровне шахты. Его напарник заявил, что видел, как того «втянуло в стену». Слова пьяного? Возможно. Но следов действительно нет. Стена — абсолютно целая. Состав проб — изменился. Уровень железа и углерода — аномально высок. Чувствую запах гари, даже когда нахожусь наверху. Головные боли участились.
3 мая 1984
Я начал слышать голоса. Сначала — как эхо. Теперь — отчётливо. Они зовут по имени. «Семен… Семен… глубже…» Может, перегрузка. Или… Они что-то строили до нас. Я чувствую это кожей.
— Это уже паранойя, — прошептала Лена.
— Или прорыв, — ответила Зоя.
11 мая 1984
Шахта открыла каменный зал. Не по плану. Пещера. На стенах — знаки. Похожие на шумерские, но более архаичные. Трёхмерные спирали, символ глаза, спираль, спираль, спираль. Рабочие отказываются заходить. Один убежал, другой умер от сердечного приступа прямо у спуска. Руководство требует закрыть участок. Я отказался. Мы нашли нечто древнее. Большее, чем наука. Я… чувствую его. Он не говорит. Он думает. Он голоден.
20 мая 1984
Я видел его. В пещере. Он — не человек. Он — уголь. Пыль. Огонь, которому нельзя гореть. Рога — не символ. Они — антенны. Он считывает страх. Я остался один. Остальные ушли. Я не могу уйти. Он знает меня. Я — его пища. Но я и голос.
Последняя запись:
Он разбудился. Не спит. Я дал ему тело. Моя кровь на алтаре. Я закрыл вход. Но это — лишь задержка. Он всё равно найдёт тех, кто его услышит. Кто ему нужен. Он — не бог. Он — начало. Тот, кто был до слов.
Затем — каракули. Чёрные линии, будто чернила потекли. И слова, выцарапанные гвоздём:
Он выйдет. Когда вы поверите.
Лев закрыл тетрадь. Его руки дрожали.
— Он знал. Всё знал. Он отдал себя. И стал… связью.
Зоя села на пол, будто подломилась.
— Это не просто дневник. Это предупреждение. Он пытался остановить. Пожертвовал собой.
— Или дал начало, — сказала Лена. — Сознательно. Он сам писал: «Я — голос». Он стал рупором этой… сущности.
Лев встал.
— Мы не можем больше прятаться. Всё это — не случайность. Этот завод — ловушка. Механизм. Капкан на тех, кто верит, кто чувствует. Он тянет нас, чтобы завершить начатое. Но если в этом месте есть выход — он будет не через дверь.
— А через что? — спросила Лена.
— Через понимание. Через знание. Через то, чего Тарг боится.
— Он боится?
— Он боится, — уверенно сказал Лев. — Ведь если бы не боялся — не прятался бы под слоем лжи и бетона. Он боится, что мы его раскроем. Назовём. А имя — это власть.
Он поднял дневник.
— Здесь есть путь. Он может быть адом. Но он — шанс. И если кто-то из нас доживёт до рассвета — это будет потому, что мы прошли этот путь до конца.
Позади снова зашептали стены. Зоя подняла голову.
— Мы не одни.
И тогда дверь лаборатории медленно открылась.
Словно Тарг — слушал. И ждал следующего шага.
Эпизод №12 — Зоя предаёт
Тишина в лаборатории после прочтения дневника была иной. Не такой, как прежде. Не тишина ожидания — а тишина после приговора. Зоя смотрела на Льва, на дневник в его руках, и в её взгляде было нечто новое. Глубокое. Старое. Слишком уверенное, чтобы быть человеческим.
— Ты не понимаешь, — тихо произнесла она, — он не враг.
Лена обернулась с недоумением.
— Что?
— Он не враг, — повторила Зоя, уже твёрже, — он… истина. Мы годами ищем корни веры, структуры древних культов, затерянные системы жертвоприношений, силы, что лежат под слоями времени. И вот — оно здесь. Перед нами. И ты хочешь отвернуться?
Лев смотрел на неё, не веря. В его ладонях — дневник инженера, написанный на грани помешательства. На страницах — кровь, страх и смерть. Он чувствовал, как тяжелеет воздух между ними, как в бетонных стенах пульсирует невидимая, но осязаемая волна.
— Зоя, — осторожно сказал он, — это не вера. Это — то, что убивает. Пожирает. Ты видела, что случилось с Тимуром. С Сашей. С Владом. Это не пророчество. Это — ловушка.
— Нет, — покачала головой Зоя, делая шаг к нему. — Это — выбор. Тимур бежал. Саша колебался. Влад… Влад боролся. А я — поняла. Всё, что мы видим, — не ужас, а истина, не подготовленная для слабых.
Она вытянула руки вперёд, как будто хотела взять у него дневник.
— Отдай. Он — ключ. Если я смогу… если я доведу обряд до конца, я открою его. И тогда всё станет ясно.
— Ты с ума сошла, — выдохнула Лена. — Зоя, послушай себя!
Но Зоя уже не слышала. Она приблизилась к Льву, медленно, взгляд жёсткий, лоб напряжён. И вдруг резко рванула дневник у него из рук.
Лев инстинктивно схватил её за запястье.
— Отдай! — зарычал он.
— Он выбрал меня! — выкрикнула она в ответ. — Я слышу его, Лев! Он говорит со мной — ночью, в стенах, в звуках вентиляции. И знаешь, что он сказал мне сегодня?
Она вырвала руку, отступая к дверному проёму.
— Он сказал: «Та, что ищет, будет открыта. Та, что верит, будет цела. Остальные — уйдут в прах».
— Ты хочешь привести его сюда? — спросила Лена, делая шаг вперёд. — Что дальше, Зоя? Жертвы? Мы? Он?
— Он уже здесь. — Она развернулась. — А вы — уже внутри. Так или иначе, ему нужна дверь. Я — эта дверь.
И с этими словами она исчезла в коридоре.
— Стой! — закричал Лев и рванулся за ней. Но когда он выбежал в коридор, там уже никого не было. Лишь пустота. Лишь тень, исчезающая за углом. Как будто сама темнота проглотила её.
Лена догнала его и схватила за плечо.
— Что нам теперь делать?
Лев стоял, тяжело дыша.
— Она знает, где алтарь. Она пойдёт туда. И попытается призвать его — по обряду. Если мы не остановим её…
Он замолчал. Ему не нужно было заканчивать фразу.
Они вернулись в лабораторию, чтобы быстро собрать остатки снаряжения. В рюкзак Лев положил второй фонарь, резервный аккумулятор, карту вентиляции и сигнальные маркеры. Лена вооружилась обломком арматуры — больше для самоощущения, чем для реальной защиты.
— Я не верю, — сказала она, пристёгивая фонарь к рюкзаку. — Я не верю, что она могла так…
— А я верю, — отозвался Лев. — Мы все были на грани. Только она сделала шаг дальше.
По пути вниз они шли молча. Старый тоннель, ведущий к цеху №3, был узким и полутёмным. Лампы на стенах давно не работали. Фонари вырывали из тьмы ржавые ступени, потрескавшиеся перила, надписи на стенах — странные, уже не кириллицей, но чем-то иным, похожим на резьбу.
— Смотри, — указала Лена, — кровь.
На полу, между кусками бетона, вела дорожка — капли, потом мазки, потом линия, будто кто-то тащил за собой что-то тяжёлое. Или сам тащился, раненый.
И в конце коридора — дверь.
Старая, железная, разъеденная кислотой, но приоткрытая.
Изнутри лился слабый красный свет.
— Алтарь? — прошептала Лена.
Лев кивнул. Они вошли внутрь.
Помещение было округлым, наполовину погружённым в грунт. На стенах — углубления, в которых мерцали остатки ламп, как глаза умерших. В центре — каменный круг, обложенный фрагментами костей и металлических пластин. Символы выжжены в полу: спираль, глаз, рога, спираль, спираль, спираль.
И в центре — Зоя.
Она стояла, раскинув руки, босая, в крови. Дневник лежал у её ног, страницы раскрыты. На лбу — знак. На губах — слова, которых не мог понять ни один язык.
— Не подходите, — сказала она. — Я почти завершила.
— Прекрати! — выкрикнула Лена. — Ты не понимаешь, что пробуждаешь!
— Я понимаю больше вас, — спокойно ответила Зоя. — Я разговаривала с ним. Он — не демон. Он — память. Он — дух земли, которую мы осквернили. Он хранит порядок. Вернёт его.
— Вернёт?! — Лев шагнул вперёд. — Ты видела, как он «возвращает»?! Он сжирает людей! Искажает их разум! Он не возвращает. Он убивает!
Зоя улыбнулась. И в этой улыбке было нечто чужое.
— А ты думал, истина будет доброй?
С потолка упала капля. Красная. Горячая. Лев поднял голову. Над ними — словно светился сам воздух. Он вибрировал. Гудел. Стены начали пульсировать, как мясо. Завод просыпался.
— Он идёт, — прошептала Зоя.
— Тогда прости, — тихо сказал Лев.
Он рванулся вперёд, схватил дневник и выдернул его из круга. Земля затряслась. Свет погас. Из стен раздался рёв — не человеческий, не звериный — нечто между.
Зоя закричала. Не от боли. От злости. И бросилась в темноту. Как тень.
Снова наступила тишина.
Лена тряслась. Лев стоял, тяжело дыша, держа дневник, испачканный её кровью.
— Мы не смогли её спасти, — прошептала Лена.
— Она не хотела, чтобы её спасали, — ответил он.
Позади, на стене, кто-то выцарапал её имя.
ЗОЯ
Кровью.
Спираль замкнулась. Теперь они знали — следующая станция: подземелье. И сердце зла ждёт.
Эпизод №12 — Зоя предаёт
Тишина в лаборатории после прочтения дневника была иной. Не такой, как прежде. Не тишина ожидания — а тишина после приговора. Зоя смотрела на Льва, на дневник в его руках, и в её взгляде было нечто новое. Глубокое. Старое. Слишком уверенное, чтобы быть человеческим.
— Ты не понимаешь, — тихо произнесла она, — он не враг.
Лена обернулась с недоумением.
— Что?
— Он не враг, — повторила Зоя, уже твёрже, — он… истина. Мы годами ищем корни веры, структуры древних культов, затерянные системы жертвоприношений, силы, что лежат под слоями времени. И вот — оно здесь. Перед нами. И ты хочешь отвернуться?
Лев смотрел на неё, не веря. В его ладонях — дневник инженера, написанный на грани помешательства. На страницах — кровь, страх и смерть. Он чувствовал, как тяжелеет воздух между ними, как в бетонных стенах пульсирует невидимая, но осязаемая волна.
— Зоя, — осторожно сказал он, — это не вера. Это — то, что убивает. Пожирает. Ты видела, что случилось с Тимуром. С Сашей. С Владом. Это не пророчество. Это — ловушка.
— Нет, — покачала головой Зоя, делая шаг к нему. — Это — выбор. Тимур бежал. Саша колебался. Влад… Влад боролся. А я — поняла. Всё, что мы видим, — не ужас, а истина, не подготовленная для слабых.
Она вытянула руки вперёд, как будто хотела взять у него дневник.
— Отдай. Он — ключ. Если я смогу… если я доведу обряд до конца, я открою его. И тогда всё станет ясно.
— Ты с ума сошла, — выдохнула Лена. — Зоя, послушай себя!
Но Зоя уже не слышала. Она приблизилась к Льву, медленно, взгляд жёсткий, лоб напряжён. И вдруг резко рванула дневник у него из рук.
Лев инстинктивно схватил её за запястье.
— Отдай! — зарычал он.
— Он выбрал меня! — выкрикнула она в ответ. — Я слышу его, Лев! Он говорит со мной — ночью, в стенах, в звуках вентиляции. И знаешь, что он сказал мне сегодня?
Она вырвала руку, отступая к дверному проёму.
— Он сказал: «Та, что ищет, будет открыта. Та, что верит, будет цела. Остальные — уйдут в прах».
— Ты хочешь привести его сюда? — спросила Лена, делая шаг вперёд. — Что дальше, Зоя? Жертвы? Мы? Он?
— Он уже здесь. — Она развернулась. — А вы — уже внутри. Так или иначе, ему нужна дверь. Я — эта дверь.
И с этими словами она исчезла в коридоре.
— Стой! — закричал Лев и рванулся за ней. Но когда он выбежал в коридор, там уже никого не было. Лишь пустота. Лишь тень, исчезающая за углом. Как будто сама темнота проглотила её.
Лена догнала его и схватила за плечо.
— Что нам теперь делать?
Лев стоял, тяжело дыша.
— Она знает, где алтарь. Она пойдёт туда. И попытается призвать его — по обряду. Если мы не остановим её…
Он замолчал. Ему не нужно было заканчивать фразу.
Они вернулись в лабораторию, чтобы быстро собрать остатки снаряжения. В рюкзак Лев положил второй фонарь, резервный аккумулятор, карту вентиляции и сигнальные маркеры. Лена вооружилась обломком арматуры — больше для самоощущения, чем для реальной защиты.
— Я не верю, — сказала она, пристёгивая фонарь к рюкзаку. — Я не верю, что она могла так…
— А я верю, — отозвался Лев. — Мы все были на грани. Только она сделала шаг дальше.
По пути вниз они шли молча. Старый тоннель, ведущий к цеху №3, был узким и полутёмным. Лампы на стенах давно не работали. Фонари вырывали из тьмы ржавые ступени, потрескавшиеся перила, надписи на стенах — странные, уже не кириллицей, но чем-то иным, похожим на резьбу.
— Смотри, — указала Лена, — кровь.
На полу, между кусками бетона, вела дорожка — капли, потом мазки, потом линия, будто кто-то тащил за собой что-то тяжёлое. Или сам тащился, раненый.
И в конце коридора — дверь.
Старая, железная, разъеденная кислотой, но приоткрытая.
Изнутри лился слабый красный свет.
— Алтарь? — прошептала Лена.
Лев кивнул. Они вошли внутрь.
Помещение было округлым, наполовину погружённым в грунт. На стенах — углубления, в которых мерцали остатки ламп, как глаза умерших. В центре — каменный круг, обложенный фрагментами костей и металлических пластин. Символы выжжены в полу: спираль, глаз, рога, спираль, спираль, спираль.
И в центре — Зоя.
Она стояла, раскинув руки, босая, в крови. Дневник лежал у её ног, страницы раскрыты. На лбу — знак. На губах — слова, которых не мог понять ни один язык.
— Не подходите, — сказала она. — Я почти завершила.
— Прекрати! — выкрикнула Лена. — Ты не понимаешь, что пробуждаешь!
— Я понимаю больше вас, — спокойно ответила Зоя. — Я разговаривала с ним. Он — не демон. Он — память. Он — дух земли, которую мы осквернили. Он хранит порядок. Вернёт его.
— Вернёт?! — Лев шагнул вперёд. — Ты видела, как он «возвращает»?! Он сжирает людей! Искажает их разум! Он не возвращает. Он убивает!
Зоя улыбнулась. И в этой улыбке было нечто чужое.
— А ты думал, истина будет доброй?
С потолка упала капля. Красная. Горячая. Лев поднял голову. Над ними — словно светился сам воздух. Он вибрировал. Гудел. Стены начали пульсировать, как мясо. Завод просыпался.
— Он идёт, — прошептала Зоя.
— Тогда прости, — тихо сказал Лев.
Он рванулся вперёд, схватил дневник и выдернул его из круга. Земля затряслась. Свет погас. Из стен раздался рёв — не человеческий, не звериный — нечто между.
Зоя закричала. Не от боли. От злости. И бросилась в темноту. Как тень.
Снова наступила тишина.
Лена тряслась. Лев стоял, тяжело дыша, держа дневник, испачканный её кровью.
— Мы не смогли её спасти, — прошептала Лена.
— Она не хотела, чтобы её спасали, — ответил он.
Позади, на стене, кто-то выцарапал её имя.
ЗОЯ
Кровью.
Спираль замкнулась. Теперь они знали — следующая станция: подземелье. И сердце зла ждёт.
Эпизод №14 — Влад жертвует собой
Завод гудел. Шум был глубоким, как предвестие землетрясения, но не от земли. Он исходил изнутри, от самой сердцевины — с того места, где их шаги, казалось, поглощала темнота. Никаких звуков кроме их собственных дыханий, но в ушах стоял гул, как будто они были частью чего-то гораздо более большого, чем просто разрушенный химический завод.
Лев, Лена и Влад шли впереди, их фонари выхватывали из темноты обломки труб, старые и сгнившие деревянные конструкции, ржавые машины, утопающие в пыли и прахе. Стены поблёскивали изломанным бетоном, и где-то вдали раздавались какие-то странные звуки — хруст, тиканье и всплески, которые невозможно было объяснить.
— Мы почти на месте, — сказал Влад, его голос срывался от напряжения. — Я чувствую. Мы близко.
Лев огляделся, его глаза сузились. Все вокруг было слишком тихо, слишком мрачно. У него было странное ощущение, что каждый шаг всё сильнее тянет его в темное нутро завода, туда, где потерялась часть их группы, где исчезли Тимур, Саша и, возможно, даже Зоя. Где-то там, в глубине, всё это, казалось, жило, дышало, просыпалось.
— Мы должны быть осторожны, — сказал Лев, пытаясь рассеять нарастающее напряжение. — Это не просто завод. Это — место, которое не отпускает. Мы должны быть готовы.
Лена подошла ближе, её лицо было бледным от страха и усталости. Она смотрела на него, но в её взгляде было что-то новое — не только тревога, но и зловещая решимость.
— Мы готовы. Ты не забывай, Лев, что ты ведёшь нас в самое сердце этого кошмара. Мы дойдем до конца. Вопрос в том, сможем ли мы выбраться отсюда живыми.
Тогда, как будто в ответ на её слова, тишину прорезал шорох. Быстрые шаги. Потом — тень. Движение в темноте. Они обернулись, но ничего не увидели. В этот момент Влад, который шёл впереди, дернул Льва за плечо.
— Бегите! — крикнул он, резко разворачиваясь.
Но было уже поздно. С тени вырвалось нечто. Мгновенное движение, затем — фигура, темная, нечеловеческая. Она была высока, с кривыми рогами, и её движения не были человеческими, а скорее змеевидными, растягиваясь и изгибаясь, как тени, что никогда не могли бы принадлежать свету.
Лев почувствовал, как всё внутри него замерло. Он инстинктивно шагнул назад, но Влад уже был впереди, он оттолкнул Льва и Лену назад.
— Идите! — кричал Влад, но его слова утонули в грохоте.
Огромная фигура вытянулась, и Лев увидел, как она стремительно сжалась, готовясь нанести удар. Влад, не раздумывая, рванулся навстречу. Он ударил металлической палкой, но тотчас же сзади раздался разрывающий звук. Огромная тень поглотила его.
— ВЛАД! — Лена вскрикнула.
Лев схватил её за руку и потянул в другую сторону.
— Беги! Быстро!
Они пробежали ещё несколько шагов, но сзади слышался ужасный звук — громкий, как раскалывающаяся земля. Все вокруг них дрожало. Влад остался там, в темноте, где не было ничего, кроме того, что жаждало крови.
Лев и Лена выбежали в длинный коридор, за ними гналась темная масса. Каждый шаг становился всё тяжелее. Силы, кажется, покидали их, а воздух становился всё более вязким, словно его съедала сама тень.
— Мы не можем бросить его, — Лена замедлила шаг, её голос был полон ужаса.
Лев повернулся к ней.
— Мы не можем вернуться. Влад… он дал нам шанс. Он должен был остаться. Он сам выбрал это.
Лена не ответила, её глаза наполнились слезами, но она просто кивнула. В этот момент Лев почувствовал, как в воздухе что-то изменилось. Оно было близко. Слишком близко. Он оглянулся и заметил, как стенки тоннеля начинают закрываться, как будто сама земля решила поглотить их.
И в этот момент он понял: если они не выберутся сейчас, то не выйдут никогда.
Он потянул Лену за собой, его руки сжали её запястье так сильно, что она вскрикнула, но не остановилась. Они побежали, их шаги эхом отдавались в пустых коридорах завода.
— Надо найти выход! — кричал Лев.
Но он не знал, куда бежать. Время здесь текло не так, как в реальном мире. Оно неслось назад, перекручивалось, ломалось. Двери, которые они проходили несколько минут назад, теперь исчезли. Стены, которые были неподвижными, вдруг начали двигаться. Все вокруг начало растворяться в темной дымке.
— Что это? — прошептала Лена.
И тогда они услышали его. Голос. Глубокий. Отдалённый, но в то же время близкий. Он говорил их имена.
Лев остановился. Он был весь мокрый от пота. В голове гудело. Но его взгляд упал на старую дверь, в конце коридора. Запертая. Старая, ещё с советских времён.
— Дверь! — Лев рванулся к ней, почувствовав, что это — последний шанс.
Они подбежали и резко толкнули её. Песок, грязь, пыль — и они оказались на улице.
Но тень всё ещё была с ними.
Тот самый голос. Он был в их голове.
— Мы не выйдем, — Лена прошептала. — Он… он нас найдет.
И тогда Лев понял: они не смогли выбраться. Не смогли победить. Завод забрал их.
Эпизод №15 — Пробуждение артефакта
Завод оказался темнее, чем они могли себе представить. И не только в физическом смысле. Кажется, его стены поглощали свет, поглощали время, а воздух — становился все тяжелее, как под слоем старой пыли. Лев и Лена стояли в центре цеха, ощущая, как пространство вокруг них будто затягивает в себя. Тут было не только мрак, но и что-то гораздо более ужасное. То, что они искали, было близко.
Площадь перед ними была обширной. Разрушенные конструкции, обрушенные металлические балки, высокие колонны — в центре стояла ниша, окруженная массивными каменными плитами. Внутри неё лежал артефакт. Кристалл — черный, как уголь, с пульсирующим светом, как если бы в его центре горел неугасимый огонь.
— Это оно, — прошептала Лена, сдерживая дыхание.
Лев стоял, не двигаясь. Он знал, что этот момент пришел. Он знал, что то, что он держал в руках, могло стать его избавлением или же его гибелью. Это было испытание.
— Тарг, — произнес Лев тихо. — Это его сердце. Его "угольный глаз".
Кристалл пульсировал, как живое существо. Его поверхность отражала свет фонарей, но всё это было искажено, как в старом зеркале, которое было покрыто грязью. Лев сделал шаг вперёд. Лена осталась на месте, её глаза следили за каждым движением. Она знала, что сейчас Лев может сделать выбор. Он мог взять кристалл, и тем самым, либо пробудить Тарга, либо остановить его.
Он потянулся к артефакту, и в тот момент, как его пальцы коснулись кристалла, его глаза закрылись. Мгновенно мир вокруг него исчез.
Тёмная пелена, темнее самой ночи, охватила его сознание. Он оказался в другом месте. Не в заводе. Не в этом мире. Лев стоял на обрыве, перед ним — долина, полная пепла. Ветер выдувал из земли черные искры. Небо было мертвым — без звёзд, без солнца, без жизни.
И вот, из этой пустоты, появились глаза. Огромные, бездушные. Глаза, которые не могли быть человеческими. Тарг.
Он смотрел на Льва, и Лев почувствовал, как его тело замерзает. Глаза не говорили, но что-то в них было — непередаваемое. Жизнь и смерть. Поглощение. Зов.
Лев понял, что это испытание. Он не мог двигаться, не мог дышать. Тарг смотрел в его душу, в его прошлое.
И вдруг, как в кошмаре, он увидел его. Своего брата. Артема. Того, кого он потерял в автомобильной аварии. Тот момент, когда он был за рулём, когда всё пошло не так. Он чувствовал, как боль в груди сжалась, как старые воспоминания прорвались.
— Ты виноват, — сказал голос Тарга. Это был не звук, а мысль, вошедшая в его голову. — Ты причинил боль. Ты был слаб. Ты не спас его.
Лев не мог ответить. Всё, что он ощущал — это был груз вины. Его брат. Он был за рулём. Он был там. И он не мог спасти его.
Тарг продолжал:
— Ты принесешь свою жертву. Чтобы освободить себя, ты должен признать свою вину. Ты должен попросить прощения. Это единственный способ.
Лев почувствовал, как его тело начинает гореть, как пламя пронзает его внутренности. Это было не физическое ощущение. Это был ад. Его душа горела от вины. Он начал говорить, но не знал, что именно.
— Прости меня, Артем. Прости. Я не смог... Я не смог тебя спасти.
Глаза Тарга начали тускнеть. Он не смотрел больше с ненавистью. Его взгляд стал спокойным, будто он ждал этого.
— Ты прошёл испытание, — сказал Тарг. — Ты признал свою вину. Ты не сбежал от неё.
Лев почувствовал, как огонь в его теле угасает, как энергия, ползущая по венам, уходит. Он открыл глаза.
Он был снова в заводе.
Лена стояла рядом. Она смотрела на него с тревогой, но с облегчением. Она не могла понять, что именно произошло, но она видела, что Лев изменился.
— Ты… ты прошёл? — спросила она, её голос был слабым от напряжения.
Лев кивнул. Он почувствовал, как тяжесть с его плеч уходит.
— Да. Я прошёл.
Он схватил «угольный глаз» и поднял его в воздух.
— Это не конец, — произнёс он. — Это только начало. Тарг был тем, кто охранял землю. Но я его понял. Теперь я знаю, что делать.
Лена отошла немного назад. Лев держал кристалл в руках, его взгляд был решительным, и в его глазах горел новый огонь. Тарг больше не был врагом. Он был частью их мира. И Лев был готов использовать это знание, чтобы закончить всё, что они начали.
Теперь, с «угольным глазом» в руках, они были на пороге нового испытания. Время на заводе истекало. Но какой бы ценой они ни заплатили — этот мир изменился навсегда.
Эпизод №16 — Финальное столкновение
Завод, в котором они оказались, давно перестал быть местом, предназначенным для работы. Он превратился в нечто живое. В его стенах пульсировала та же сила, что когда-то охраняла землю, и теперь она боролась за право продолжить существование.
Лев стоял на коленях перед каменным алтарём, ощущая, как земля под его ногами вибрирует от приближающейся тени. Он сжимал в руках кристалл, «угольный глаз», который был в центре всего, что происходило. Он понимал, что этот момент был решающим. От его выбора зависело будущее. И будущее не обещало ничего хорошего.
Лена стояла рядом. Она была бледна, как мрамор, и её глаза отражали страх. Страх за их жизни и за то, что могло произойти, если бы они не успели остановить происходящее. Но Лев знал, что остановить это было уже невозможно. Завод не собирался отпускать их. Он был живым существом, и они были частью этого кошмара.
Тогда, как будто из самой тьмы, появилась она. Зоя.
Она стояла в дверном проёме, её силуэт казался расплывчатым, как дым. В её глазах не было ничего человеческого. Только пустота. Она не была собой. Зоя была теперь в руках Тарга, и он говорил через неё.
Её голос был странным — не её голосом, а смешением многих. Он звучал, как шум миллионов мыслей, сливающихся в одну бездну. Когда она заговорила, Лев почувствовал, как его разум теряет фокус, как всё вокруг начинает крутиться и заполняться только этим голосом.
— Ты пришёл сюда, Лев, чтобы спасти, но ты не понимаешь. Мы — не просто люди. Мы — звенья цепи, которую мы сами же и сломали. Теперь ты один из нас. Прими это.
Лев застыл. Он уже видел, что стало с её глазами — они не были её глазами. Тарг смотрел через неё. Он был внутри неё. И он смотрел прямо на него.
— Ты не можешь остановить меня, Лев, — продолжала Зоя, — ты и сам стал частью этой игры. И, если ты не присоединишься, ты умрёшь здесь. Этот мир умрёт. Ты не хочешь этого, правда?
Лена, стоявшая рядом, прижала руку к груди, как будто ей стало трудно дышать.
— Зоя, это не ты! — кричала она. — Ты не понимаешь, что ты делаешь! Ты же просто…
Но Зоя не слушала. Она сделала шаг вперёд. Лев почувствовал, как холод проникает в его душу. Это было не тело Зои, это было не её тело. Это был сосуд. Сосуд для Тарга.
— Ты хочешь войти в это? — голос Тарга прорезал пространство. Он был мощным, невыносимым. — Ты хочешь быть живым? Тарг даёт тебе возможность.
Лев стиснул зубы. Он почувствовал, как каждый мускул напрягается. Он уже не мог вернуться. Он был на грани.
— Я не хочу быть частью этого, — произнёс он, и его голос был твёрд, как камень. — Я не буду твоим слугой.
Но в ответ не было слов. Только шаги. И внезапный взрыв боли. Это не было настоящей болью, но Лев почувствовал её в теле. Он упал на колени, его руки сжали кристалл. И в этот момент он понял — кристалл был не просто объектом, он был частью Тарга. Он был частью его силы. Его духа.
И тогда Лев принял решение. Он встал, и с каждым его шагом кристалл ярче пульсировал. В этот момент вся энергия, вся сила, что была в заводе, в Тарге, обрушилась на него. Он почувствовал, как его собственное тело заполняет нечто чуждое, тёмное. Но, несмотря на это, он сжал кристалл ещё сильнее.
Зоя подошла ближе. Она не остановилась. Глаза её были пустыми, но она была частью Тарга. Она была проводником.
— Тарг зовёт, — произнесла она, и в её голосе не было ничего человеческого. — Ты не сможешь остановить меня.
Лев вскинул кристалл. И тогда всё остановилось.
Завод содрогнулся. Он не просто вздрогнул — он взорвался. Всё вокруг начало рушиться. Стены, которые держали это место, начали трещать. Огромные металлические балки падали с высоты, дробя землю. Система сбоев поглощала завод. И в этом моменте Лев понял, что сделал. Он принял вызов, и теперь он — тем, кто смог бы остановить это. Или был с ним.
— Я не дам тебе победить! — крикнул Лев, стоя, несмотря на колебания.
Но Зоя уже исчезала. В её теле больше не было ничего. Это был уже не человек. Это было нечто, чей разум разрушался, чьи глаза были пропиты осознанием того, что они и есть воплощение разрушения.
Тарг сгорел. Он не выдержал.
Завод продолжал рушиться.
Лев и Лена побежали через коридоры, которые разрушались за ними. Полы проваливались. Стены трещали. Но двери, которые когда-то были заперты, теперь распахивались перед ними.
И, когда они выбежали наружу, воздух был свежим. Он был живым.
Но Лев знал, что это не конец. Тарг не был побеждён. Он был только изгнан. Но, как и любой древний дух, он вернётся.
Завод поглотил всё. Но они всё равно выбрались.
И что будет дальше — они не знали. Но одно было ясно: ничего не будет прежним.
Тарг больше не был в стенах завода. Но его тень была навсегда.
Эпизод №17 — Побег
Дверь, некогда глухо закрытая, теперь стояла распахнутой, будто сама железная плоть завода изменила своё мнение. Будто существо, веками спящее в бетонных кишках, наконец насытилось. Или отступило.
Лев и Лена выскочили из алтарного зала, вдыхая воздух, который больше не казался вязким, как гудрон. Пространство вокруг шаталось, трещало, словно сам завод начинал терять сцепление с реальностью. Пыль столбом поднималась из глубин. Каждая стена теперь дышала, как грудная клетка в приступе кашля.
— Быстрее! — крикнул Лев, хватая Лену за руку.
Её шаг был неровен — правая нога отдавала болью после падения, но адреналин гнал их вперёд. Они бежали по коридору, знакомому, но изменённому. Лестница, по которой они поднимались в первый день, теперь напоминала позвоночник мёртвого зверя: арматура, торчащая наружу, ржавые пролёты, и стены, покрытые символами — спирали, глаза, рога.
Тарг не исчез — он растворился в конструкции.
За спиной что-то рвануло. Вибрация. Рёв. Завод издал не просто звук — он закричал. Стон сквозь бетон и металл, как если бы в тысяче километров под землёй зашевелилось нечто, забытое людьми и даже богами.
— Лев, смотри! — Лена показала вперёд.
Свет. Не фонаря. Настоящий.
Они свернули за угол, перескочили через обрушенный лестничный пролёт, пробежали вдоль старой лаборатории — и увидели его: выход. Та самая дверь, которую в третьем эпизоде они не могли даже сдвинуть. Сейчас она была раскрыта настежь. За ней — хмурое небо, капли дождя, запах мокрой земли.
Свобода.
Но Лев остановился.
— Нет, — выдохнул он. — Подожди.
Он оглянулся. Где-то в глубине коридора всё ещё пульсировало — красным, как сердце. Он держал кристалл в кармане, «угольный глаз». Он чувствовал, как он дрожит. Не как предмет — как существо. Оно не хотело уходить.
— Надо его оставить, — сказал он. — Здесь. Сейчас.
— Лев, ты что?! — Лена рванулась к нему. — Мы почти выбрались!
— Этот глаз... он больше, чем просто артефакт. Он якорь. Пока он с нами — Тарг с нами. Он выйдет наружу. Снова.
Лена смотрела в его глаза. Там не было сомнений.
Он достал кристалл. Чёрный, матовый, с трещинами. Свет в нём едва теплился — но он был. Живой. Он отдал его Лене.
— Брось. Сюда. — Он показал в щель между бетонных плит, где уходил провал в сердцевину завода.
— Вместе, — сказала она. — Бросим вместе.
Они подошли к краю. И — разом — отпустили.
Кристалл исчез в темноте. Ни звука. Ни вспышки. Только... облегчение. Словно кто-то на мгновение перестал держать за горло.
И тогда начался настоящий обвал.
Кровля затрещала. Из стен полетели осколки. Гудение усилилось до писка. Всё пространство завода начало рушиться, как карточный домик.
— БЕЖИМ! — Лев схватил Лену.
Последние двадцать метров — как через пламя. Слева — обрушивается лестница. Справа — обвалившаяся стена расплющивает старый шкаф. Над головой — пролёт арматуры, который падает в последний момент.
И наконец — они вырываются наружу.
Холодный воздух ударил в грудь. Ливень бьёт по лицу. Грязь под ногами. Но — они живы.
Позади — завал.
Всё, что было заводом, теперь завалено. Как будто сама земля решила похоронить то, что пробудили люди. Глухой грохот — и тишина. И только дождь — стучит по ветвям, по остаткам бетонных плит, по каменной траве, пробившей асфальт.
Лена села прямо в грязь, обняв колени. Она дрожала.
— Мы... выжили?
Лев сел рядом. Не сразу ответил. Потом кивнул.
— Да. На этот раз — да.
Они сидели молча, пока дождь не стал почти тёплым. Не было уже нужды говорить. Завод позади. Тарг — возможно, спит. Возможно, просто ждёт следующего идиота, решившего потревожить прах предков.
Но пока — они живы. И дыхание мира снова стало ровным.
Эпизод №18 — Выход
Небо над заброшенным заводом не прояснилось. Дождь продолжал сыпать с безразличной монотонностью, будто сама природа не обращала внимания на то, что внутри бетонного зверя только что закончилось нечто большее, чем экспедиция. Грязь вязла под ботинками, холод пробирался под куртки. Но Лев и Лена стояли на краю, где когда-то начиналась территория, и смотрели, как остатки комплекса поглощаются землёй. Камень на камне, плита за плитой — теперь это было не место, а след, затоптанный временем.
Лена впервые за всё это время позволила себе обхватить Льва за руку. Не от нежности. От желания удостовериться, что он — настоящий, живой, не часть этого кошмара.
Он молчал. Он тоже ещё не вернулся. В его глазах, среди теней усталости, оставалась неотпущенная мысль. То ли страх, то ли горечь, то ли то, что он вынес из центра, где в его руках дрожал «угольный глаз», где на него смотрел Тарг. Где он смотрел на самого себя.
— Что теперь? — спросила Лена, и голос её прозвучал неожиданно спокойно, даже обыденно. Так могли бы говорить в супермаркете, выбирая между двумя видами кофе.
Лев вздохнул. Он знал, что это не «конец» в привычном смысле. Побег с завода был только завершением круга. Не разгадкой, не победой. Завод затянулся, но не исчез. Тарг был изгнан, но не уничтожен. Это место — как шрам, на теле, которое никогда не заживает.
— Мы уезжаем, — сказал он. — Пока ещё можно.
Они вернулись к стоянке, где когда-то высадился весь отряд. Автобус стоял на месте. Вроде бы тот же самый. Но всё в нём — другое. Пустой. Стёкла запотели. Крыша облезла. Он казался не просто заброшенным, а забытым — словно сам хотел быть оставленным.
Лев открыл дверь. Скрип. Всё внутри было как прежде. Запах пластика, обивка сидений, валяющаяся бумажная карта, где красным маркером был обведён завод. Он снял рюкзак, сел за руль, вставил ключ. Поворот.
Двигатель чихнул. Секунда. И — заработал.
Лена сидела позади, глядя в окно. Они не разговаривали. За окнами скользили поля, размокшие от дождя, хребты холмов, редкие деревья. Мир казался прежним. Но это было ложью.
— Ты больше не вернёшься туда? — тихо спросила она.
— Я не знаю, — ответил Лев. — Этот вопрос не ко мне.
— К кому тогда?
— К нему.
Тишина.
Через час они свернули на старую трассу. Связь вернулась. Первый раз за всё время экран телефона мигнул — сеть. Уведомления посыпались, как дождь: пропущенные звонки, письма, новости. Мир жил своей жизнью. Он не знал, что в его чреве, в одном из ржавых узлов, что-то проснулось и посмотрело на него.
— Нам нужно рассказать, — сказала Лена.
Лев кивнул, но не сразу.
— Да. Только вопрос — кто поверит? Полиция? Учёные? Службы безопасности? Журналисты?
— Экспедиция пропала. Это уже повод.
— Пропала. Но это уже не первая группа. Завод поглощал до нас. Просто… не возвращались. Или возвращались — другими.
Он вспомнил Зою. Сначала её глаза, потом — голос. А потом, в финале, — пустоту, в которую она ушла сама.
— Мы можем рассказать, — сказал он, — но это не остановит его. Мы не сожгли завод. Не уничтожили кристалл. Мы просто… оставили его. Спящего.
— А если он проснётся?
Лев сжал руль.
— Тогда, возможно, придётся вернуться.
Дорога впереди уходила в серую дымку. И в этой дымке уже не было страха. Только знание.
Они больше не были просто людьми. Теперь они были носителями того, чего не должны были знать. Сведущими. Помнящими. И это делало их опасными. Для мира. Для самих себя.
— Знаешь, что странно? — сказала Лена, отрываясь от окна. — Я боюсь тишины. Она теперь не пустая. Она… наполнена.
— Это он. Он остался с нами, — сказал Лев.
Она кивнула.
— Думаешь, когда-нибудь получится забыть?
— Нет, — сказал он. — Но, возможно, смириться.
Они ехали вглубь пасмурного дня, оставляя за собой завод. Его сердце погребено под камнем. Но в памяти — навсегда. Они уехали. Но завод — не отпустил.
Потому что такие места не забывают.
Они ждут.
И они помнят имена.
Уважаемые читатели! Ссылка на следующую часть: https://dzen.ru/a/aGYl1H7ikCE2Wg7Y