Юрия Богатырева запомнили как вечного ребенка в теле Гулливера. Человека-глыбу с душой ранимого подростка, которому жизненно необходимы были похвала и признание, как воздух. Без них он мгновенно гас, съеживался, превращаясь в чужака на празднике жизни. Но далеко не все из его так называемых «друзей» были готовы давать ему это тепло. Многие беззастенчиво грелись у его костра, высасывая силы и эмоции, ничуть не заботясь о его чувствах. Эта душевная рана постоянно кровоточила, но была ли она единственной трещиной в его фундаменте? Что на самом деле сломало этого гиганта советского кино?
Побег из казармы
Он появился на свет весной 1947-го в семье, где все было подчинено строгому уставу. Отец, Георгий Андрианович, — офицер военно-морского флота, человек долга и дисциплины. Мать, Татьяна Васильевна, — хранительница очага. Когда Юре стукнуло шесть, семья перебралась из Латвии в Москву, и отец вынес вердикт: сын пойдет по его стопам, в Нахимовское училище. Мысль о том, что для творческой, мягкой натуры мальчика казарменная жизнь станет персональным адом, ему в голову не пришла. С самых малых лет Богатырев был художником. Он не просто играл — он творил, мастерил кукольные театры из одеял и сестренкиных кукол, устраивая представления для всей коммуналки. Эта ранимость и артистизм стали его проклятием в училище. Сверстники не просто травили — они методично ломали его, превращая злые шутки в жестокие избиения. Не выдержав этого прессинга, Богатырев совершил свой первый и главный бунт — он сбежал. Вернулся домой, чтобы больше никогда не предавать себя.
Аплодисменты в пустоту
После побега он твердо встал на свой путь. Сначала Художественно-промышленное училище, затем — легендарная «Щука». В этой богемной, творческой среде он наконец-то ощутил себя своим. Его принимали, им восхищались, не пытаясь перекроить его натуру под армейский стандарт. После Щукинского его приняла в свои объятия Галина Волчек в «Современнике», но даже там он оставался на вторых ролях. Через шесть лет, поддавшись на уговоры Олега Ефремова, он переметнулся во МХАТ, но и там чуда не случилось — чаще всего он выходил на сцену лишь как замена для приболевших звезд. Театр не давал ему того оглушительного признания, которого жаждала его душа. Эту пустоту с лихвой заполнило кино. Триумф пришел с фильмом Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих».
Ради роли чекиста Шилова ему, мягкому и добродушному, пришлось не только экстренно худеть и осваивать верховую езду, но и впервые в жизни ударить человека. Для него, не умевшего даже правильно сжать кулак, это стало настоящей пыткой. Узнав, что бить придется по-настоящему, да еще и друга — Александра Кайдановского, Богатырев впал в панику. Но сцена удалась, и с тех пор для Михалкова он стал талисманом. Режиссер лепил роли специально под него, как скульптор. Вершиной их тандема стали «Очи черные», номинированные на «Оскар» и «Золотой глобус». Но почему же, купаясь в лучах мировой славы, он чувствовал себя бесконечно одиноким?
Роковой укол и пир мародеров
Женщины его обожали. Армия поклонниц заваливала письмами, караулила у театра, мечтая о браке, но он оставался глух к их мольбам. Его любовь к женщинам была платонической, дружеской. Эта тайна — его нетрадиционная ориентация — была его личным крестом в советском обществе, заставляя ненавидеть себя и чувствовать изгоем. Друзья постоянно пытались его «женить», но каждое такое знакомство лишь глубже загоняло его в депрессию. Чтобы прекратить пересуды и обрести хотя бы иллюзию семьи, он решился на фиктивный брак с актрисой Надеждой Серой.
Это был союз двух одиночеств: ей нужна была московская прописка, чтобы не потерять работу, ему — спасительная ширма. Они были прекрасными друзьями, но не супругами. Он обожал ее дочь от первого брака, исправно высылал деньги, звал жить к себе в полученную однокомнатную квартиру, но она отказывалась, не желая его стеснять. Так они и прожили — в разных домах, но с одним штампом в паспорте, до самой его смерти. Этот секрет он хранил даже от матери.
За несколько месяцев до гибели он плотно сел на антидепрессанты. Давила не только личная драма, но и чудовищное предательство. Он был невероятно щедрым: раздавал огромные суммы в долг, не требуя возврата, оплачивал счета за всю компанию. А потом узнал, что за спиной многие из этих «друзей» его ненавидят, завидуют и строят мелкие козни.
Он не стал устраивать скандалов. Просто сменил компанию и начал глушить боль алкоголем. Двери его квартиры были открыты круглосуточно. Получив гонорар за «Очи черные», он по традиции устроил пир. В разгар веселья ему стало плохо — давление, которое врачи категорически запрещали провоцировать спиртным. Гости вызвали «скорую». Приехавший врач, не зная, что пациент принимает антидепрессанты, сделал укол. Препарат оказался несовместим с таблетками. Сердце артиста остановилось навсегда. «Друзья», прекрасно знавшие о лечении, промолчали.
Но самое страшное случилось потом. Пока тело их товарища еще не остыло, эти люди устроили в квартире настоящий грабеж. Они вынесли все: одежду, картины, которые он готовил для своей первой выставки, книги и даже отцовский наградной кортик. Когда приехали родственники, они застали разграбленное жилище. Для матери, примчавшейся на страшную весть, шоком стало не только это мародерство, но и появление на пороге Надежды Серой — его тайной жены.
Оказалось, Надежда сама умоляла Юрия ничего не говорить матери, боясь осуждения. Делить наследство женщины не стали. Вдова лишь скромно попросила на память один из его рисунков и тихо ушла, позже признавшись, что за годы их странного брака по-настоящему полюбила его как самого близкого друга.
💖 Мы стараемся делать этот канал уютным уголком для всех, кто любит мир звёзд. Если вам нравится, что мы делаем, поддержите нас — это вдохновляет нас на новые истории!