Уж кого-кого, а сына Петра Великого трудно представить в роли беглеца. Цесаревич Алексей – прямой наследник империи, блестяще образованный юноша, рождённый в столетие реформ и державных побед – вдруг исчезает из России и ищет защиты у иностранных монархов. Почему? Что заставило наследника престола отказаться от власти, семьи и отечества? И почему для Петра он оказался не просто разочарованием, а почти врагом? Ответ – в сложной и трагичной истории отношений отца и сына, в которой личное переплетается с политическим, а любовь уступает место подозрениям и страху.
Сын, непохожий на отца
Алексей Петрович родился в 1690 году в первом браке Петра с Евдокией Лопухиной. Это была ещё та «допетровская» эпоха – до брадобритий, до походов в Европу, до флота и Синода. Но времена быстро менялись, и старый уклад исчезал на глазах. Сам Пётр уже давно отказался от первой жены, сослал её в монастырь, а сына в восьмилетнем возрасте передал на воспитание сестре Наталье. Материнская связь была оборвана. Отец, занятый реформами и новыми любовями, держался на расстоянии.
Алексей рос чувствительным, впечатлительным и, главное, совсем не похожим на Петра. Если отец был могущественной и разрушительной бурей, то сын всего лишь незаметной тенью. Пока Пётр стремился к действию и переменам, Алексей уходил в себя и замыкался в книгах и вере. Он владел несколькими языками, знал богословие, ценил музыку и старую русскую обрядность. Но не был ни воином, ни администратором, ни реформатором.
Это раздражало Петра. Он, поднявший Россию на дыбы, не мог смириться с тем, что его наследник мечтает уйти в монастырь или, не дай бог, станет марионеткой в руках недовольных бояр.
И всё же были попытки сближения. В юности Алексей сопровождал отца в военных походах, участвовал в осадах и даже получил некоторые награды. Тогда между ними, казалось, наладилась связь. Но она быстро улетучилась, стоило отцу вернуться к реформам, а сыну – к внутренним сомнениям. Пётр, стремясь «перевоспитать» сына, решает женить его. Но не на боярской дочери, как это было принято, а по европейскому образцу – на немецкой принцессе.
Неудачная женитьба
В 1711 году Алексей сочетался браком с Шарлоттой Брауншвейгской. Для Петра союз с Австрией был политически выгодным, так что он, казалось, убивал одним выстрелом двух зайцев. Сам Алексей оказался не против, по крайней мере, на первых порах. Шарлотта, несмотря на страх перед варварским, как ей представлялось, русским двором, была приятно удивлена: цесаревич показался ей скромным, интеллигентным и даже привлекательным. Их первая встреча прошла в теплой атмосфере, и будущие супруги, по свидетельствам современников, довольно быстро нашли общий язык.
Свадьба состоялась в Торгау, и поначалу всё выглядело многообещающе. Однако романтический настрой быстро столкнулся с российской реальностью. Шарлотта скучала по родине, страдала в русской провинции, где не было ни удобств, ни пышных балов, ни блестящих салонов, ни уважения, к которым она привыкла. Алексей же, занятый своими поисками, всё больше отдалялся. Вместо того чтобы поддерживать жену, он завёл роман с простой крестьянкой Ефросиньей.
Тем не менее Шарлотта родила ему двух детей: сначала дочь Наталью, а затем в 1715 году сына, будущего императора Петра II. Роды прошли тяжело, и буквально через несколько недель в возрасте 21 года Шарлотта скончалась. Официальная причина – воспаление, предположительно от осложнения после аппендицита, но слухи поползли мгновенно. Одни говорили, что её отравили по приказу Екатерины. Другие, что принцесса умерла от тоски и душевного истощения: жизнь в России казалась ей невыносимо чужой и враждебной.
Шарлотту не отпевали по православному обряду: она оставалась лютеранкой, и её тело, как рассказывали, отправили в Вольфенбюттель, где похоронили со всеми почестями. Алексей, несмотря на равнодушие в последние годы брака, был потрясён её смертью. Современники отмечали, что он казался потерянным, словно ощутил, как рушится последняя опора. Он замкнулся, стал избегать двора и погрузился в религиозные размышления. Именно в этом состоянии он и написал отцу странное письмо, в котором просил разрешения оставить мир и удалиться в монастырь.
Побег от отца, допрос, донос и смерть
Пётр как человек действия не терпел пассивности. Он понимал: сын не монах, а скорее трус или, что хуже, потенциальный мятежник. Ответ его был жёстким: либо постриг, либо служба на флоте. Алексей выбрал третий путь – бегство. В 1716 году, под предлогом путешествия, он вместе с Ефросиньей покинул Россию и направился в Вену, где просил убежища у императора Карла VI. Но политика – штука холодная: Карл не хотел портить отношения с Петром. Алексей получил приют, но ненадолго: вскоре в Вену прибыл дипломат Пётр Толстой. Он вёл переговоры не только с императором, но и напрямую с Алексеем.
Говорят, Толстой пригрозил: если цесаревич не вернётся, его могут объявить монахом заочно, и тогда ни один европейский двор не примет его всерьёз. Испугавшись потерять статус и веру в защиту, тот поддался уговорам. Это была роковая ошибка. Возвращение стало ловушкой. Екатерина, к тому времени уже родившая Петру наследника, не собиралась рисковать своей властью. Она убедила царя: бегство сына – не слабость, а государственная измена.
Главным «свидетелем» становится Ефросинья. То ли из страха, то ли за вознаграждение она дала показания, что Алексей давно вёл заговор и собирался свергнуть отца. Следствие шло стремительно: были допрошены десятки человек, в дело втянули священников, придворных, офицеров. Под пытками Алексей признал вину: была ли она реальной или продиктованной страхом, неизвестно. Его приговаривают к смерти. Но до казни не дошло.
В июне 1718 года Алексей умирает в Петропавловской крепости за два дня до заседания суда. Причина смерти не установлена. Одни считали, что он не выдержал последствий допросов. Другие говорили о яде или тайном приказе. По некоторым историческим свидетельствам, смерть сына глубоко задела Петра. Он плакал или находился в сильном душевном смятении. Но несмотря на личные чувства, он не отменил приговор и не реабилитировал сына. Алексей остался в истории как государственный изменник.
