Наконец день принятия присяги настал.
Полностью текст выучили только девушки. Парни доучили только до второй строчки, а дальше экали, мекали и смотрели друг на друга в надежде на спасение, но спасение не пришло. А пришло уведомление от самых высоких верхов, что текст присяги получили, а получив, прочитали, а прочитав, усомнились и утверждать не стали. Но и рекомендаций по исправлению ошибок не дали. В общем, решено было оставить как есть, ибо что-то надо, а хуже уже не будет.
Были и другие, куда более важные недостатки: глупые цветы, не понимая важности момента, как-то избавились от уставной краски и цвели тем цветом, который назначила им природа, газон тоже не захотел оставаться в уставных размерах и кое-где вырос, а где-то украсился крупными грибами и кротовыми кучками. Тщательно нанесённая мелом разметка под действием водной стихии теперь показывала направление уклона местности. Но даже это не замечалось на фоне общей суеты, например, куда-то пропал Зяблик Тихон Борисович из первого взвода, то, что он всё же был, но во втором, оправданием не служило, и бедолагу едва не объявили дезертиром, но, простив на первый раз и в честь такого события, просто приказали занять место в первом взводе.
— Ну не список же переписывать и переутверждать! Чесс слово!
От волнения и суеты повара Сойки бухнули весь припасённый и тщательно съэкономленный сахар в борщ и щедро посолили чае-кисель. Новобранцев Чаек тошнило в туалете, а ответственный за чистоту этого важного места Петух чуть не убил бедолаг шваброй.
Не братья медбратья Желна и Вертишейка хотели отметить такой день мензурочкой спирта, но перепутали и хряпнули по пятьдесят грамм хлористого кальция.
У Казуара от предстоящей встречи с родителями дёргался глаз.
Сержант Грач охрип и совсем сник, представляя, как опозорят его присягающие.
Сержант Лебедь, наоборот, был так горд подначальными девушками, что сам наступил себе на лапу и упал, расшибив кончик клюва и, самое ужасное, выпачкав прекрасно-зелёную форму белым мелом несчастной разметки.
Ротный Африканский Гриф ещё больше втянул лысую голову в плечи и злобно сверкал глазами на суетящихся. А не суетящихся было всего двое: видавший и не такое инструктор по стрельбе Филин в своём кабинете и ничего не понимающий Кот, спокойно спавший подмышкой у Васи.
Командовал построением начальник штаба, вечный майор Попугай Корелла, покидающий кабинет только по важным событиям, например: присяга, Новый Год и неожиданный приезд проверяющих, о визите которых командир узнавал за три дня до от начальника санчасти, ведь у него хитрый майор получал бюллетень, и таким образом пересидел уже трёх командиров части, на давно заслуженную пенсию он не торопился. В его исполнении фамилии и имена звучали странно, но почти узнаваемо:
— Варщгеп Виккктор Викторович!
Не готовый к такому нервный Вальдшнеп подпрыгнул и попытался взлететь, забыв про не располагающую к полёту форму, к счастью, сила притяжения вернула его на место. И он почти строевым шагом, от вида которого старшина Грач начал икать, подошёл к флагштокам и знамёнам, за которыми красовались портреты лысых и волосатых вождей разных времён, с одинаковым укором взирающих на будущих защитников ими построенной страны. И, повернувшись перепуганным лицом к строю, стал произносить выстраданный текст присяги. День «П» тянулся мучительно долго, и однообразие момента скрашивалось только разнообразно перевранным текстом присяги. Полковник Индюк молился, если и не о ниспослании вражеского нашествия, то хоть о ниспослании сна прибывшей комиссии и возможности дослужить оставшиеся месяцы до пенсии. Слегка опохмелённая комиссия предвкушала торжественный банкет. Опущенные на территорию части родные и близкие тронули в слезах и гордости. Проживающие рядом с учебной частью радовались скорому отбытию паломников.
Приводимые к присяге просто страдали.
Наконец этот позор закончился, и военнослужащие попали в цепкие лапы родных.
— Очень гордимся, Виктория, ты справишься!
– Кира, всё же не следует нарушать семейную традицию! Подумай!
— Петенька, ох, прости, Прошенька, здесь столько всего хорошего! Когда ты будешь караулить?
— Тихон, Вы гениальный сочинитель и исполнитель! Таким талантом следует гордиться!
— Акакий, сынок! Ни о чём не переживай! Мы всё уже решили!
— Вася, мы на тебя злы, но всё же любим. Служи хорошо и устраивайся на приличное место, чем скорее всё исправишь, тем скорее простим!
Ничего не бывает вечным. Закончился и этот ужасный день не менее ужасным ужином. Все силы и всё мастерство Соек ушло на приготовление банкета для командования. Потому новоиспечённые военнослужащие получили манную кашу с неведомым образом попавшим туда селёдочными головами и свеженький желудёвый кофе, сдобренный маргарином.
Гулянье штаба было слышно даже в казарме, и засыпающие с ужасом представляли, как эти гуляющие завтра будут определять дальнейшее место прохождения службы.